Ольга Перовская - Остров в степи

— Вот смотрите, какой я смелый, отважный охотник! За один день ухлопал пять таких громадных зверей.

Они не могли понять, что никакой тут смелости и отваги нет. Ну, при чем же тут смелость, когда канны даже не видели их? Они прятались в кустах со своими великолепными ружьями, которые убивали за версту. Голые люди нагоняли на них зверя. Раздавались выстрелы. Животные падали. Вот и вся храбрость.

Бедные канны совсем обезумели. Они бегали теперь целый день, бегали уже не от людей, а так, неизвестно куда и зачем, потому что из каждого куста мог раздаться выстрел невидимого врага.

Громадные животные гибли, как мухи. С каждым днем в этой местности их становилось меньше и меньше. Нашего оленебыка спасало только счастье да быстрые ноги. Но, конечно, не сегодня, так завтра погиб бы и он. Непременно бы погиб, если бы не тот же счастливый случай.

Убегая все дальше от выстрелов, оленебык со своим стадом наткнулся на другую партию парусиновых костюмов и пробковых шляп. Тут сначала все было так же: голые люди гнались за стадом, орали и стучали; испуганные животные шарахались от каждого куста, ожидая выстрелов.

Но в этот раз ни одного выстрела не раздалось, ни одно животное не упало. Их немножко дольше, чем всегда, гнали, а потом они каким-то образом очутились в большом бревенчатом дворе.

Из этого двора наш оленебык с пятью взрослыми самками и двумя телочками вышли, со всех сторон обвязанные веревками, в сопровождении целой армии голых людей и четырех одетых. Они пять дней шли пешком. Потом их посадили в огромные клетки и повезли: на лошадях, по железной дороге, на пароходе, опять по железной дороге и на волах. Наконец один из сопровождающих сказал другому:

— Ну вот, мы и дома. Вон, видишь — башня круглая? Это и есть Аскания-Нова.

Из Африки, через громадные пространства земли и моря, канны попали на Украину, в наш поселок.

Три месяца наш оленебык пробыл в комнате за железной решеткой. Каждый день появлялись люди. Но это были люди какой-то особой породы. Они не кусались, не бросали в него острые палки, не стреляли. Наоборот, они были очень ласковы, а главное — каждый день они аккуратно приносили большую охапку вкусного сена и немножко отрубей.

Сначала было страшно есть то, что пахло руками человека. Но голод ведь не тетка. К тому же наш оленебык от природы был добродушным и незлопамятным животным. Очень скоро он уже не только ел то, что пахло руками человека, но и позволял этим рукам до себя дотрагиваться.

Ему дали прозвище — Володька, по имени человека, который его привез. К концу третьего месяца он так привык к этой кличке, что стал поворачивать на нее голову. Тогда пришел лысый человек в очках с какой-то загогулиной и стал ею измерять Володьку с ног до головы.

Потом дверь станка открылась, и человек, стоя в соседнем станке, поманил Володьку пучком зеленой травы. Чтобы достать ее, нужно было пройти короткий узенький коридорчик. Володьке очень хотелось травы. Он осторожно поставил тяжелую ногу на деревянный пол коридорчика и медленно влез в него весь. Тогда вдруг сразу и спереди и сзади захлопнулись двери. Володька в недоумении остановился. Человеку как раз это и нужно было. Он хотел взвесить новую канну. А как ее поставишь на обыкновенные весы, такую махину? Ведь не будешь же ее просить: «Товарищ Володька, взойдите, пожалуйста, на весы».

Вот для этого и устроили деревянный коридорчик. На самом деле это были обыкновенные весы, только с высокими стопками, чтобы за ними можно было спрятаться и наблюдать за стрелкой.

Когда Володька остановился, стрелка показала 830 килограммов.

— Ого! — сказал человек. — Для начала недурно.

Володька рассердился на дверь и уже нагнул рога, чтобы трахнуть ее как следует. Но дверь сама раскрылась и выпустила его.

Володька степенно вышел на волю. Он гордо нес большую курчавую голову с блестящими рогами. Широкая оборка колыхалась у него на шее и груди, а кожа морщилась и ежилась, как будто смеялась, чувствуя солнце и ветер.

Оленебык вышел в ковыльную степь. И тут вдруг забыл всю свою важность. Он опустил голову, гмыкнул, как теленок, и брыкнул воздух могучей и важной ногой.

К своему удивлению, он нашел там не только тех канн, которые с ним приехали, но и других, точно таких же.

В первые дни Володька совсем ошалел от свободы. Ему постоянно встречались черные антилопы, бейзы, нильгау, гну — все те звери, с которыми он сталкивался на родине. И он, должно быть, вообразил, что это Африка. Он очень чутко спал, постоянно прислушивался и принюхивался: не выскочит ли откуда-нибудь косматый лев, чтобы вцепиться в горло, не запахнет ли голым человеком?

Но новая Африка была удивительная страна: в ней не было ни одного врага, никакой опасности. И Володька первый раз в жизни почувствовал себя настоящим оленебыком — таким, как его создала природа.

С тех пор прошло девять лет. За Днепром, в широкой украинской степи, сейчас гуляет стадо сказочно-прекрасных животных. С каждым годом все больше маленьких озорных телят носится вокруг заботливых матерей. С каждым годом все больше громадных сильных быков пасут и оберегают отелившихся самок.

Антилопы совсем обручнели и перестали бояться человека. Вечером, чуть станет садиться солнышко, они сами идут к садам и строениям поселка, сами заходят в ворота загона и ложатся спать.

Ночью тихо и беззаботно спят молодежь и самки, а старые быки стоят над ними неподвижно, как статуи, и их длинные рога, отклоненные назад, упираются в звездное небо.

Общепризнанным вожаком стада является бык, который больше, сильнее и красивее всех других. Это наш приятель Володька. За девять лет привольной жизни он разъелся и разжирел. Кожа у него сделалась гладкой, как атлас, курчавые завитки на лбу завились еще круче. Как только исчезли всякие враги и опасности, к нему вернулась отцовская лень и спокойствие. По величию и плавности движений он теперь бы заткнул за пояс и своего отца.

И только, когда ему надо отстоять свое право на здание вожака, в нем просыпается дикая сила. А соперников у него становится все больше. Ведь одних его собственных сынков, в стаде растет целая тройка, не считая тех, которые проданы в городские зоопарки.

Правда, все они и в подметки не годятся отцу. Это уже какие-то не те канны. Глаза их хуже видят, нос тупее принимает запахи, уши не так слышат. В драке они совсем уж неповоротливы.

Но есть среди них один, который во всем вылитый папаша, как будто он только сейчас приехал из Африки. Это гордость старшего рабочего Сашко — Бушмен. Сашко сам его выкормил из соски, выходил и теперь всем его тыкал в нос.