Эдгар Берроуз - Забытое приключение Тарзана

Задней дверью во дворец оказались большие ворота, и они были открыты, когда её провели через них. Оказавшись внутри, Джин испустила вздох ужаса.

Здесь находилось множество голых туземцев, не носильщиков, которые работали на сафари Хенсона, но представителей племени, которых девушка никогда не видела раньше. Одиннадцать из них выстроились в ряд между ордой вооруженных воинов. Все одиннадцать плакали и вопили, заламывая руки, падая на колени и умоляя.

На переднем плане у ряда стоял огромный чурбан из дерева, и на глазах у Джин одну из женщин рывком потащили вперед за волосы, заставив положить голову на плаху. Из толпы воинов появился высокий мускулистый мужчина с большим мечом. Он был покрыт ритуальными шрамами и носил тонкую маску, выкрашенную белой краской вокруг глаз.

Женщина завизжала, но в середине плача свистнул меч, и ее голова отлетела в ярких брызгах крови. Голова покатилась в пыль и остановилась, слепо глядя в пылающий небосвод. Пленники закричали, а воины ответили радостными воплями.

Женщина, ведущая Джин повернулась и улыбнулась ей. Джин почувствовала, как ледяная змейка побежала по ее спине. Женщина, все еще улыбаясь, дернула Джин к линии пленников. А затем закричала палачу, таща Джин вдоль всего ряда на передний край. Джин посмотрел вниз на окровавленный кусок дерева, а затем на отрубленную голову женщины. Девушка подумала, или, возможно, ей показалось, как она увидела, что веки несчастной задергались, а затем замерли, прекратив движение.

Женщина с поводком обратилась к палачу, и тот улыбнулся. Он подошел, взял поводок и сильно рванул его. Джин опустилась на колени, задохнувшись, а её лоб стукнулся прямо о кровавый кусок дерева. Женщина наступила на одну из согнутых ног Джин и надавила. Джин застонала от боли.

«О, черт», — подумала Джин. — «Я должна была сделать свой ход. Я должна была воспользоваться своим шансом. Сейчас уже слишком поздно. Не такая уж храбрая и благородная смерть».

Палач поговорил с толпой воинов, и один из мужчин выпрыгнув вперед, взял поводок Джин из рук палача. Он натянул его так крепко, что шея Джин растянулась над чурбаком, как у индейки, что сейчас зарубят для Дня Благодарения.

Приговоренная девушка слегка повернула голову, увидев улыбающегося палача, поднявшего меч. Она подумала о дергающихся веках мертвой женщины. Девушка когда-то читала, что мозг живет еще некоторое время после того, как произведено обезглавливание, и что глаза и чувства жертвы были на мгновение живы. Так что в теории, глаза обезглавленной головы могли смотреть на кровь, брызжущую из её собственного тела, и могла осознавать, что случилось.

Джин надеялась, что это была лишь сказка престарелых женщин.

Джин закрыла глаза, услышав свист падающего меча, надеясь, что удар будет быстрым, чистым и верным.

Когда Хант полетел вниз, факел, который упал перед ним, ускоряясь, понесся яркой звездой в темную бесконечность. Хант, видя, что факел быстро исчез вдалеке, понял, что ему конец. Потом он ударился обо что-то твердое так, что из него вышибло дух.

Когда он лежал там, ощущая боль, то все еще мог видеть, как факел продолжает падать, на мгновение Хант растерялся, а потом понял, что случилось.

Он шагнул в пропасть и приземлился на выступе, с которого сейчас свисала его голова, благодаря чему Хант мог видеть падение факела. Тот все падал. И падал. А потом он исчез. Либо пропал из поля зрения, либо достиг дна. Хант подозревал первое.

Хант полежал там же, где упал, еще некоторое время, пытаясь восстановить дыхание и решить, что делать теперь. Он оказался в полной темноте и боялся сделать какой-либо шаг, что мог бы отправить его прямо за факелом в бездну, но он не мог также и оставаться здесь.

Осторожно, Хант приподнялся на колени. Его ребра болели, но, ни одно, казалось, не было сломано. Он попятился вдоль выступа, пока не натолкнулся на каменную стену. На ощупь исследователь наткнулся на свое копье и поднял его.

Хант положил копье на колено и принялся давить на него руками, пока древко не треснуло. Проделав все это, он снял ремешки и осторожно обмотал их вокруг сломанной палки. Используя нож, ранее служивший наконечником сломанного копья, Хант отрезал кусок ткани от своей ватной рубашки, разлохматив ее. Он извлек кремень из кармана и принялся высекать искры. Так как Хант делал все это в темноте на ощупь, это занимало много времени, но, в конце концов, искра пропала на ткань рубашки и занялась огоньком. Хант подул на искру, и он погасла. Он попробовал еще раз, и был, наконец, вознагражден родившимся огнем. Хант понял, что его факел не будет гореть долго, так что он поднял его высоко, чтобы постараться увидеть, как глубоко он упал.

Двенадцать футов!

Ему очень повезло. Также было чудом, что удар не сломал ему ребра, хотя, конечно, чувствовал боль и получил глубокие кровоподтеки.

Хант попытался найти способ, чтобы подняться вверх, но стена была прямой и гладкий, как стекло. Проверив слева от себя, он увидел, что его выступ выходил прямо рядом с каким-то отверстием в скале. Он продолжил двигаться в этом направлении. Как только путешественник сделал это, пламя факела затрепетало. Шел сильный ток воздуха, исходящий из этой шахты.

Шагнув в туннель, Хант остановился на мгновение, собираясь с духом. Жизнь уходила из его маленького факела. Он мог теперь либо вернуться к выступу и попытаться взобраться по этой гладкой стене, или же мог посмотреть, куда ведет этот проход. Последнее показалось ему единственным логичным решением.

Юноша прошел всего несколько шагов, когда блеск факела осветил водостоки, сделанные из глины, бегущие по бокам туннеля в виде искусственных настенных желобов. Он подержал факел над одним из желобов. Тот была полон какой-то черной жидкости. Стоячая вода возможно. Кроме этого желоб был забит тысячами насекомых. Хант сунул палец в эту черноту, протер его между большим и указательным пальцами другой руки, понюхал.

Нефть. Водосточные желоба были заполнены маслянистой жидкостью. Внезапно он понял их назначение. Хант сделал глубокий вдох, вонзил свой факел в желоб. Языки пламени взметнулись вверх, и коридор осветился, словно фонарь из тыквы. Его тень задергалась на противоположной стене.

Хант зажег канал и на другой стороне. Его путь был теперь хорошо освещен. Он отбросил факел прочь, взял покрепче в руки свое, теперь укороченное копье и продолжил свой путь вперед.

Когда Смолл открыл глаза, на него смотрело лицо человека. Оно так поразило его, и он яростно покатился налево от него и упал с дерева.

Или едва не упал, потому как чья-то сильная рука схватила его и втащила обратно.

Тарзан, а это был он, сказал: — Успокойся. Я не съем тебя.