Эдгар Берроуз - Забытое приключение Тарзана

Тарзан заметил, что уголки рта Громвича были повреждены. Он использовал свой нож, чтобы исследовать рот изнутри. Мухи взлетели сине-черным смерчем, окружив руку и голову Тарзана. Человек-обезьяна проигнорировал их. Он осмотрел рот Громвича и увидел, что кое-где зубы были выдраны. Это не было работой шторма. Это была заслуга человека в её худшем проявлении. Скорее всего, золотые коронки или золотые зубы были удалены.

Тарзан вернул нож в петлю у набедренной повязки, а мухи возвратились к своей молитве.

Тарзан осмотрел голову и отсутствующие зубы, и это расследование дало ему более полную картину событий. По крайней мере, один из ренегатов пережил шторм после того, как тот застал его за пределами лагеря. Он вернулся, нашел здесь голову и забрал себе зубы.

Тарзан определил, что он не был чернокожим, а одним из оставшихся белых людей. Это было только предположение, но это так походило на манеры белого человека, что казалось, вполне соответствует им. Это предположение не являлось бы своего рода аргументом, который принял бы суд или закон, но здесь Тарзан был законом, а он доверял своим инстинктам.

Тарзан тщательно осмотрел землю вокруг головы. Отлично. Оба отступника выжили. Следы их сапоги были ясно заметны, особенно после того, как буря, промочила землю, а солнце уже начали подсушивать отпечатки их следов в грязи и заплесневелой листве. Носильщики не носили сапог. Они либо ходили босиком, либо носили сандалии, как правило, последнее, так что это были отпечатки ног ренегатов.

Кроме того, один ряд следов был глубже, чем другой, а Тарзан знал, что это был Кэннон, белый человек. Отпечатки сапог Кэннона остановились прямо перед головой, и Тарзан мог сразу сказать, что ноги Кэннона смещались из стороны в сторону. Это было связано с тем, что Кэннон использовал свой нож, чтобы выковырять зубы изо рта Громвича. Дело требовало немного характерных телодвижений, так что были оставлены и своеобразные отпечатки.

Тарзан вернулся в лагерь, и, оглядевшись, определил, что многие из носильщиков сбежав во время шторма, вероятно, сейчас были уже на пути домой, при условии, что они не столкнулись с проблемами с дикими зверями. Тем не менее, некоторые из носильщиков не спаслись. Он нашел их останки.

Свежие следы в лагере рассказали Тарзану и другую историю. Оба негодяя вернулись сюда и запаслись тем, что они смогли найти здесь, в плане оружия, боеприпасов и продовольствия, и двинулись дальше. Тарзану было ясно, что они будут преследовать сафари Хенсона, ибо оно являлось источником не только продовольствия и припасов, но также и носильщиками, чтобы нести их. Именно так могли бы подумать эти люди. Они хотели бы, чтобы кто-то другой обеспечивал их, а кто-то еще тащил их груз.

Тарзан нашел баночку консервов, которая закатилась под куст, и, используя нож, открыл ее и съел, зачерпывая оттуда пальцами. Это было мягко сваренное мясо, на вкус как заплесневелая листва под его ногами. Тарзан предпочел бы поохотиться и попить крови животного для получения энергии, но до поры до времени, поесть из жестянки, было самым простым и быстрым способом насытиться и вернуться к погоне. Была большая вероятность того, что отступники уже настигли партию Хенсона, а если даже нет, то, путешествуя налегке, как и было на самом деле, они быстро приближались к ней.

Тарзан закончил, есть и молча, направился к деревьям.

Когда Смолл испугался пантеры, он ринулся бежать лишь в одной обуви и нижнем белье, и мчался до тех пор, пока его бок не заболел. Наконец, когда он сел на бревно, чтобы передохнуть, его вновь перепугала маленькая черная змея, что вылезла из-под него и проползла между ногами.

Смолл вскочил на ноги, снова побежал и врезался головой прямо в дерево. Удар был не очень сильным, но этого было достаточно, чтобы опрокинуть беглеца навзничь и заставить его скользить в полу сидячем положении, обжигая обнаженную спину о кору.

В этом положении, измученный, он понаблюдал за небольшой змеей, с припухлостью в середине, которая скользнула прочь. Под бревном находилось птичье гнездо. В гнезде лежало одно треснутое яйцо. Там было, скорее всего, раньше лежали и другие, и именно поэтому змея и была раздутой. Она воспользовалась своей возможностью перекусить, когда гнездо упало на тропу после шторма прошлой ночью.

Смолл внимательно осмотрел яйцо. Он был зверски голоден. Человек стремглав подбежал к гнезду и взял треснувшее яйцо, поднес его ко рту и, разломав пальцами, выпил желток. Вкус оказался довольно хорошим.

Смолл разглядывал бревно, на котором сидел. Оно был гнилым и полным пухлых, белых личинок насекомых. Смолл понаблюдал за личинками, копошившимися в древесине одно мгновение, а затем схватил одну из личинок большим и указательным пальцем, бросил её в рот и начал жевать.

Это была пища с песчаным привкусом, но не такая плохая, как он ожидал. Правда и не такая хорошая, как можно было бы надеяться, но все, же пригодная для утоления голода. Кроме этого, Смолл остался почти голым, потерялся в джунглях, а более того, он был усталым и грязным, и только убежал от пантеры, проведя ночь под упавшими деревьев во время шторма. Не говоря уже о том, что до шторма за ним гнались и в него стреляли, а огромный питон прополз прямо по его ногам. Учитывая все эти события, а также время и место, обед из птичьего яйца и личинок был довольно космополитичным.

Смолл принялся, есть личинки, как попкорн. Он ел их, пока не очистил бревно полностью. Затем он нашел дерево с низко опускавшимися ветвями, и забрался так высоко, как только посмел, найдя скопление пересекающихся сучьев, веток и виноградных лоз, и растянулся на них. Радуясь горячему золотистому солнечному свету, который просачивался через просветы в листве, Смолл уснул.

Пока Смолл спал, поднялся ветер, и дерево загрохотало так, как будто оно было высохшим скелетом. Смолл сел. Он чувствовал себя странно. Он спустился с дерева и начал идти, а когда вышел вперед, джунгли разверзлась перед ним. По обе стороны от себя путник увидел большие черные стены, а внутри этих черных стен двигались какие-то фигуры, как если бы они оказались в ловушке из смолы. Смолл наблюдал за ними со странной отчужденностью. Но даже под густой черной смолой их формы были узнаваемы.

Джин. Хенсон. Хант. Дикий человек, которого он видел привязанным к дереву. Там были также Кэннон, Уилсон и Громвич. Покрытые смолой фигуры, корчились, прилипали и скручивались в большой черный узел, а из узла, сочилась и капала из извивающихся черных стен кровь, такая красная, что даже лучшая из роз показалась бы бледной рядом с ней. Смолл посмотрел на кровь — когда она стекла к земле, то собралась внизу на куске древней каменной стены, а в верхней части стены кровь собралась, набухла и приняла форму сердца, исходящего паром и пульсирующего.