Эрин Хантер - Прерванный путь

Пять собак – это совсем не то, что одна Работа закипела, и очень скоро яма была углублена и расширена ровно на столько, чтобы вместить в себя щуплое тело маленького Длиннолапого.

Жук выбросил наверх последнюю горсть земли и выскочил из ямы.

– Ну вот, – удовлетворенно вздохнула Колючка. – Теперь пусть Микки похоронит своего Длиннолапого, и можно возвращаться в лагерь.

– Это не мой Длиннолапый, – сказал Микки, не поднимая глаз. – Он просто очень на него похож. Поэтому я…

Лизушка ласково лизнула его в нос:

– Мы понимаем, Микки.

И снова сердце Счастливчика жарко затрепетало от нежности к молодой Свирепой собаке, но на этот раз он был рад, что Альфа не слышал ее слов. Кто-кто, а полуволк никогда бы не понял чувства Микки и не позволил бы оказать ему помощь.

Микки осторожно обежал вокруг Длиннолапого, потом бережно взял его зубами за шкуру на плече. Следуя его примеру, Жук взялся за другое плечо, и они вдвоем аккуратно оттащили мертвого к яме и столкнули вниз. Пыхтя от усталости, они отошли в сторону, а Лизушка, Колючка и Счастливчик дружно заработали задними лапами и сбрасывали землю в яму до тех пор, пока маленькое тело полностью не скрылось из глаз.

Теперь о том, что когда-то здесь был Длиннолапый напоминал только маленький холмик свежей земли среди заросшего травой пустыря, некогда бывшего садом.

Несколько долгих мучительно-неловких мгновений собаки молча стояли над холмиком, глядя в землю. Запах смерти быстро растворялся в густом аромате свежей влажной земли.

Колючка склонила голову набок и раздула ноздри:

– Собака-Земля забрала его. Чувствуете запах?

– Да, – согласился Жук. – Значит, она довольна нами. Длиннолапому будет там хорошо, Микки.

– Теперь Собака-Земля снова вернет его в мир, – тихо добавил Счастливчик.

У него вдруг перехватило дыхание от той спокойной мудрости, с которой молодые собаки говорили о смерти. Микки, часто моргая, присел и коснулся носом влажной земли.

– Позаботься о маленьком Длиннолапом, Собака-Земля, – проскулил он и, задрав голову, испустил в небо одинокий пронзительный вой.

Молодые собаки почтительно ждали, когда Микки закончит оплакивание и отойдет от могилы. Счастливчик бросил последний взгляд на земляной холмик и следом за всеми заторопился к забору.

Он понимал, что Жук, Лизушка и Колючка пришли на помощь Микки именно тогда, когда тот в ней нуждался. Но правильно ли это? Пожалуй, они сделали хорошее дело для мертвого Длиннолапого, но хорошо ли это для стаи? Счастливчик тяжело вздохнул.

«Иногда мне кажется, что в новой жизни нет никаких привычных ответов, одни вопросы!»

Он не смог сдержать вздоха облегчения, когда увидел, что его крысы так и лежат нетронутые возле озера.

– Слава Собаке-Лесу, никто их не взял! Надеюсь, ваша дичь тоже цела, – сказал он молодняку.

– Да куда она денется! – отмахнулась Лизушка, наклоняя голову, чтобы напиться. Жук и Колючка последовали ее примеру. Лизушка подняла мокрую морду и весело оскалила пасть: – В мертвом городе некому воровать дичь, Счастливчик!

«Пожалуй, на этот раз ты права, – подумал он, – но всегда ли так будет? Стая Ужаса совсем близко, да и свирепые псы тоже должны быть где-то неподалеку».

Он подобрал своих крыс и побежал в сторону Дома еды. Собака-Солнце как раз добралась до самой макушки неба, высушив лужи, оставленные вчерашним дождем. Теперь только корка засохшей желтой грязи напоминала о миновавшей опасности. Вот только смрад, поднимавшийся от остатков ядовитого дождя, был намного тяжелее запаха мертвых тел, поэтому Счастливчик старался обойти эти следы подальше. Ему до сих пор было трудно поверить в то, что страшная смерть пришла именно в этот тихий, уютный городок, где до сих пор стояли целые дома и где на каменных плитах не появилось ни единой трещинки.

Счастливчик немного постоял возле мертвой клетки-гремелки, из которой медленно сочилась зловонная радужная кровь. Там, где эта кровь касалась высохших луж, начиналось зловещее шипение, вскипала пена, а запах стоял такой, что хотелось кашлять.

Бросив добычу на землю, Счастливчик с силой потряс головой, чтобы избавиться от ядовитого тумана, дрожавшего перед глазами. Микки, Колючка и Жук ушли вперед, а Лизушка отстала, поэтому Счастливчик решил ее подождать.

– Лизушка, – окликнул он, – можно с тобой поговорить?

Она тут же опустила на землю своих крыс и села на хвост.

– В чем дело, Счастливчик? Я сделала что-то плохое?

– Нет, я просто… – он смущенно прижал уши и опустил хвост. – Микки нас не слышит, поэтому я хотел сказать… Я понимаю, ты добрая собака и сделала хорошее дело, но… мне кажется, что ты напрасно поощряешь Микки.

Лизушка удивленно склонила голову набок:

– Поощряю?

– Ты поддерживаешь его привязанность к Длиннолапым! Я знаю, он очень любил своего маленького Длиннолапого, но ведь это должно закончиться! Хватит! Он больше не должен его любить, ведь столько времени прошло… Микки просто никак не может забыть своих Длиннолапых, он не хочет их отпустить, а продолжает хранить и беречь в сердце, словно живых… То есть возможно, они еще живы, но ведь он должен наконец понять, что они ушли навсегда!

– А почему тебя так волнует то, что чувствует Микки в своем сердце? – тихо и серьезно спросила Лизушка. Она перевернулась, опустила на землю передние лапы и исподлобья взглянула на Счастливчика. – Ведь ты прекрасно знаешь, что он не пытается искать своего Длиннолапого. Он ни разу не покидал стаю с тех пор, как вы нашли меня и моих братьев. Так почему тогда не оставить его в покое? Его чувства – это его чувства, он сам должен с ними разбираться.

Счастливчик почувствовал приступ досады, но не мог понять, на кого он злится – на Микки или на Лизушку. Когда Микки оставил в городе перчатку своего Длиннолапого, Счастливчик подумал, что его друг наконец порвал все связи с прежней жизнью. Но теперь оказывалось, что это не так.

– Но его преданность разорвана пополам, неужели ты не понимаешь? Он до сих пор не может окончательно принять дикую жизнь! Это плохо и для него, и для стаи.

– А я думаю, что Микки очень смелый, – тихо сказала Лизушка.

– Что? – опешил Счастливчик.

– Он поступает так, как считает правильным Он остается верным и своим Длиннолапым, и нашей стае. Как ты не поймешь, Счастливчик! Он такой, какой есть. Он перестанет быть Микки, если забудет своих Длиннолапых.

Счастливчик медленно постукивал хвостом по земле, соображая, что бы на это возразить.

– Это совсем не значит, что мы для него ничего не значим. И не значит, что он хочет уйти из стаи. – Лизушка опустила голову на вытянутые лапы, ее глаза затуманились. – Нет, Микки преданный товарищ, но он не хочет забывать тех, кого любил и с кем был счастлив. Он не хочет вырвать из сердца свою прошлую жизнь, только и всего. Что в этом плохого?