Меир Шалев - Мой дикий сад

Крамер умер от почечной недостаточности, которая привела к нарушению всех систем жизнедеятельности. Последние дни он провел у своего личного и преданного врача, доктора Яира Бен-Циони, который приложил все усилия, чтобы спасти его. Когда стало окончательно ясно, что ничто не поможет и страдания Крамера были очевидны, я попросил усыпить его.

Я похоронил его под крушиной, возле лилии и алоизии, в том месте, где он так любил спать на вахте. Когда я прохожу там, а это бывает несколько раз в день, я всегда вспоминаю его и скучаю по нему. Между нами были любовь и взаимопонимание, и каждое утро, когда я открываю дверь, я снова и снова удивляюсь, почему он не выходит их своего спального ящика (по ночам он предпочитал спать снаружи, у входной двери) и не входит, потягиваясь, в дом.

Крамер был первым котом в моей жизни и пока — единственным. Весть о его смерти быстро разошлась по деревне, и уже на следующий день ко мне заявились несколько местных котов «на смотрины», в надежде занять его место. Но коты — существа, очень отличающиеся друг от друга, значительно больше, чем собаки, и я не нашел среди кандидатов подходящего преемника, который заполнил бы место Крамера в моем сердце и в моем доме. Некоторые были красивее, чем он, большинство — темпераментней и активней, но такого, как он, среди них не было. Говорят, что нет незаменимых людей, но похоже, что в отношении моего кота это несправедливо.

Гости, которые приходят ко мне летом, выражают разочарование.

— Это и есть твой сад? — говорят они. — Но тут же все сухо, ничего нет.

И указывают на ухоженный сад соседей — с травой и поливалкой, с культурными цветами и каменным забором, с профессиональным садовником, который спланировал этот сад, сажал и сеял в нем, а теперь ухаживает за ним, подрезает и стрижет, подправляет недостатки, собирает и вывозит упавшие листья, программирует систему орошения.

— Да, это очень красивый сад, — соглашаюсь я, — но мой сад — дикий. Зимой он зеленый, а потом — красный, желтый, синий, розовый, фиолетовый и белый. А сейчас лето, и он сухой.

Но на самом деле дикий сад и летом не умирает полностью. В нем расцветают и распускаются вышеупомянутые свадебные гости, которые всюду суют свои носы, и плодятся грошовые специалисты, которые смотрят на меня и мой сад со снисходительной жалостью.

А кроме того, деревья в нем зеленые и летом, и вдобавок ко всему в нем растут несколько героических и непобедимых диких растений, которые игнорируют сухость и смеются над жарой. Я уважаю их стойкость и завидую их выносливости. Легко цвести и приносить плод свой во время свое, когда ты посажен при потоках вод [42] См. Псалом 1:3. и весеннее солнце ласкает твой хлорофилл, — но весна проходит, тучи рассеиваются, солнце пылает и жжет, вода испаряется, земля трескается, и у большинства растений появляются признаки скорой смерти: головки цветков опускаются, лепестки опадают, зеленое выцветает, желтое торжествует повсюду, — и именно в эту пору, когда все вянет, вдруг зацветают штокроза и ломонос, песчаная лилия, морской лук и кустарниковый вьюнок. Этот последний, несомненно, заслуживает того, чтобы расти в каждом саду в Израиле, — как по праву красоты, так и из-за его необыкновенной выносливости.

Этот вьюнок можно увидеть в мае и июне, когда он цветет на холмах Менаше [43] Живописный район к юго-востоку от хребта Кармель. , на дорогах Нижней Галилеи и на Голанских высотах: низкие округлые кусты, покрытые маленькими розовыми и фиолетовыми цветами. Это густое и красивое цветение может продолжаться и в начале июля, а в хорошие годы можно наблюдать, как последние цветы вьюнка передают эстафету первым цветам морского лука. Глаз тянется к приятному цвету вьюнка, а сердце благодарит его за волю и силу, необходимые для цветения именно в этот тяжелый сезон. Однажды, радуясь его цветению, я даже принес ему в подарок прозвище «вьюнец-молодец», но он отнесся к этой похвале равнодушно, и она — впрочем, как и он сам, — остались в пределах моего сада.

В чем секрет этой жизненной силы? Я, к сожалению, не специалист по ботанике и не проводил научное исследование механизма приспособляемости тех или иных растений к сухости и жаре, но и такой обыкновенный любитель, как я, не мог не заметить, что зимой у вьюнка появляются листья, а летом он их сбрасывает. Видимо, таким способом он предотвращает потерю влаги в жару. Но я думаю, что истинное благословение вьюнка — в его укрытой от глаз особенности: у этого нежного на вид растения имеется могучий корень, который, судя по его строению и толщине, способен запасти много воды и пищи, а судя по длине, достигает таких глубоких пластов земли, где даже летом есть влага.

У меня в саду есть несколько вьюнков. Два из них я спас на участке, который впоследствии стал водохранилищем на холмах Менаше, а остальные посеял и вырастил сам. Их семена я собрал на обочинах дороги на Иокнеам, по которой ездил из Иерусалима к себе в Долину, там было много вьюнка и он радовал мой глаз в течение нескольких лет, а потом вдруг — к большому моему сожалению и удивлению — разом исчез, непонятно, как и почему. Очень жаль.

Но как бы то ни было, семена, которые я собрал там, я упрятал в маленькие горшки, а когда некоторые из них проросли, перенес на постоянное место в земле. Это звучит очень легко: «взял и перенес», — но в действительности вьюнок очень трудно и прорастить, и вырастить. В ходе этого занятия я заметил, к своему удивлению, что лучше всего прорастают как раз те вьюнки, которые я посадил на открытом солнце. Они и росли быстрее, и цвели более бурно. Тогда я и другие вьюнки пересадил туда же — и они были очень рады, и сказали мне «спасибо» тем единственным способом, каким растение может поблагодарить своего хозяина: цветут теперь под солнцем из года в год во всей своей красоте, довольствуются малым и легко обходятся без поливки даже в тяжелое израильское лето. Им достаточно считанных капель росы и той влаги, которую они запасают на глубине и извлекают из глубин, чтобы пережить любую засуху, хамсин и даже скупость Управления водных ресурсов Израиля. И поскольку они так хорошо справляются с трудностями, я решил доверить им самим и важнейшее дело оплодотворения и размножения. Поэтому я больше не собираю их семена и не сею их. Они сами сбрасывают семена в отведенных им местах в моем саду, и я уже не раз обнаруживал рядом с ветеранами их потомков. Так что если в один прекрасный день на дороге в Иокнеам решат снова высадить кустарниковые вьюнки, я могу предоставить для этого дела семена потомков их тамошних исчезнувших прародителей.

В моем саду растет несколько оливковых деревьев. Все они еще молоды, поэтому урожай от них невелик и пока не оправдывает затрат на отправку их в специальную маслодавильню. Поэтому в ожидании, пока они вырастут и дадут больше плодов, я собираю себе каждый год несколько ведер и засаливаю их для аппетита. По поводу того, когда нужно собирать оливки, идут нескончаемые споры. Одни говорят, что это нужно делать после первого дождя, потому что он вызывает набухание оливок. Другие возражают, что первый дождь просто смывает с них пыль. Третьи уверяют, что их нужно собирать, когда первые плоды уже начинают чернеть. Лично я собираю их тогда, когда они покрываются светлыми точками и кажутся мне толстенькими и симпатичными, а также — признаюсь, — когда у меня есть время.