Эдгар Берроуз - ТАРЗАН. Том 5

— Повелитель! Он пойман! — воскликнул Пал-сат.

— Что?! — вскричал Лу-дон, от счастья не веря своим собственным ушам.— Тарзан-Яд-гуру здесь? Это правда? Ты его убил? Скорее говори, мой Пал-сат!

— Нет, я взял его живым, Лу-дон, мой повелитель. Он в маленькой комнате, в ловушке.

— Ты хорошо сделал, Пал-сат, я...

И тут его прервал вбежавший в комнату перепуганный жрец.

— Коридоры полны воинами Я-дона! — закричал он.

— Ты сошел с ума! — воскликнул Лу-дон.— Этого не может быть! Мои воины держат весь дворец и храм.

— Я говорю правду, о повелитель! Воины в коридоре. Они идут сюда со стороны потайного хода.

— Наверное, это правда,— подтвердил Пал-сат.— Тарзан появился оттуда же. Видимо, он и привел их.

Лу-дон бросился к двери, выглянул в коридор и сразу убедился, что ему сказали правду. Отступив назад, он схватил ремешок, свисавший с потолка, и с силой дернул за него. Раздался звук металлического гонга, и тут же появились два жреца.

— Возьмите женщину и ступайте за мной,— велел он им.

Пройдя комнату, он вошел в узкий проход, и жрецы, неся Джейн, пошли за ним. Они прошли узким коридором, поднялись наверх, повернули направо и вышли к тому месту, где находился западный алтарь.

Со всех сторон слышался топот ног. Пять ударов гигантского гонга собрали преданных Лу-дону людей в его личных апартаментах. Жрецы, хорошо знавшие все переходы в храме, заманили воинов в незнакомое им место. Воинов было немного, и все они были отважными людьми, но теперь они не могли ничего поделать. Они беспомощно метались, ища выхода, и повернули к узкому проходу, где мог сражаться только один человек. Они были обречены, а с ними и все дело Я-дона терпело поражение, потому что все зависело от битвы за храм.

Я-дон, разумеется, не знал, что случилось в храме с Тарзаном и его отрядом, и решил наступать на ворота дворца. Он был уверен, что Тарзан нанес решительное поражение храму, и через условленное время пошел на штурм ворот.

Лу-дон услышал, что снаружи, со стороны дворца, доносятся дикие крики воинов, возвещавшие о начале битвы. Оставив Пал-сата и жрецов караулить женщину, он поспешил во дворец, чтобы лично руководить своими войсками. Он объявил своим воинам, что Дар-ул-ото пойман и пленен в храме.

Шум битвы достиг ложа лейтенанта Эриха Обергатца и разбудил его. Он поднялся с мягкой лежанки, протер глаза и оглянулся. Было темно.

— Я — Яд-бен-ото! — гневно возопил он.— Кто смеет тревожить мой сон?

Служанка, сидевшая на корточках у его ног, вздрогнула и коснулась лбом пола в поклоне.

— Должно быть, пришли враги, о Яд-бен-ото!

Она уже знала,- что бесноватого бога охватывают дикие приступы беспричинного страха, и старалась успокоить его.

В комнату вдруг ворвался жрец.

— О, Яд-бен-ото! — закричал он.— Воины Я-дона напали на дворец и храм! Они сейчас дерутся в коридорах возле комнат Лу-дона. Верховный жрец просит тебя пойти во дворец и вдохновить воинов на битву.

Обергатц вскочил как ошпаренный.

— Я — Яд-бен-ото! — возмущенно заверещал он.— Я поражу их молнией, этих богохульников, посмевших напасть на А-лур!

Минуту он хаотично в бессильной ярости метался по комнате, потом, кое-как собравшись с мыслями, крикнул перепуганной служанке, стоявшей на коленях:

— Пошли!

Как и все служившие Обергатцу, она была запуганной и забитой. Трепеща, она вскочила с колен и побежала за ним.

Откуда-то раздавались голоса:

— Яд-бен-ото здесь, с нами, а Дар-ул-ото пленник в храме!

Солнце осветило А-лур, а Я-дон со своими воинами все еще был по ту сторону ворот. Штурм не удался. Старый воин ждал помощи от Та-дена, но часы сменялись часами, а никаких вестей от сына Я-дон не получал.

Внезапно на стене дворца появились Лу-дон, Мо-зар и какой-то странный человек, заросший, с перьями и цветами, вплетенными в длинные, косматые волосы. За ним стояли младшие жрецы и громко кричали: «Это Яд-бен-ото! Сложите оружие и сдавайтесь!». Они несколько раз прокричали это, повторяя, что лже-сын бога Дар-ул-ото захвачен в плен.

Вдруг из рядов воинов Я-дона раздался крик:

— Покажите нам Дар-ул-ото! Мы вам не верим!

— Подождите,— отвечал им Лу-дон.— Если я не покажу вам его до заката солнца, ворота будут открыты и ваши воины смогут беспрепятственно войти во дворец.

И, повернувшись к одному из жрецов, Лу-дон отдал короткое распоряжение.

Тарзан метался по камере, не находя себе места от сознания собственного бессилия. Сто раз за это время он упрекал себя за горячность. Опять он в ловушке! Но с другой стороны, он не знал, как мог бы поступить иначе, ведь его любимая была в руках врагов. Но как же удалось им выкрасть Джейн из дворца Я-дона? Человек-обезьяна долго размышлял над этим, анализировал и сопоставлял факты.

Только предательство могло быть тому виной. Кто же и как мог проникнуть во дворец, кто виновник предательства? И вдруг как в озарении он увидел лицо того человека, который нес Джейн. Его черты были до странности знакомы ему. И та же согбенная как бы от постоянных поклонов фигура, и та же крадущаяся походка... Тарзан напрягал память, пытаясь Вспомнить, где лее он видел этого человека. И вдруг его осенило. Да это же тот самый воин, что присоединился к ним у стен Я-лура еще тогда, когда Тарзан ехал верхом на грифоне! Но кто же этот человек? Тарзан был уверен, что видел его когда-то еще раньше.

Вдруг громкие удары гонга, раздававшиеся за стенами его камеры, прервали его размышления. Оттуда доносились топот ног, крики. Тарзан догадался, что его воины обнаружены и теперь там идет бой. Досада и злость, что он ничем не может помочь товарищам, охватили его.

Вновь и вновь он пытался открыть дверь своей тюрьмы. Но напрасно напрягал он свои мощные мускулы — это было невозможно. Он метался по своей темнице взад и вперед, как зверь, запертый в клетке.

Проходили минуты, минуты складывались в часы, а Тарзан по-прежнему не видел выхода. Издалека до него доносились отзвуки битвы, и теперь Тарзан стал сомневаться в победе Я-дона.

Случайно его взгляд упал на отверстие в потолке, и ему показалось, будто что-то изменилось там. Он подошел поближе и напряг зрение. Да, без сомнения, что-то свисало оттуда, из отверстия. Это была веревка. Тарзан не смог бы с уверенностью сказать, была ли она там и раньше. Вероятно, была, решил он, ведь сверху до него не доносилось ни звука, а в камере было так темно, что он вполне мог ее не заметить.

Тарзан протянул к веревке руку. Он легко мог дотянуться до ее конца. Пленник потянул за веревку, проверяя ее на прочность, потом отпустил, ожидая, что же произойдет. Ничего не изменилось, и Тарзан повторил этот маневр. Он был осторожен, как бывает осторожен дикий зверь в незнакомой ситуации. Вновь и вновь дергал он за веревку, прислушиваясь, не донесется ли сверху какой-нибудь звук. Он был настороже, не желая попасть в новую ловушку. И наконец он повис на веревке, раздвинув пошире ноги, чтобы в случае падения не попасть в яму, которая была прямо под отверстием в потолке.