Эдгар Берроуз - ТАРЗАН. Том 5

Вечером во дворце был большой пир, и он продолжался всю ночь. И впервые в истории Пал-ул-дона белые воины сидели за одним столом с черными, ибо между Я-доном и Ом-атом был заключен договор, который гласил, что отныне и навсегда хо-доны и ваз-доны будут союзниками и друзьями.

Во время пиршества Тарзан узнал, почему Та-ден не смог выступить вовремя на помощь отцу. Оказывается, в день, назначенный для выступления, к нему в лагерь пришел гонец от Я-дона с приказом перенести штурм А-лура на следующий день. Слишком поздно они распознали в гонце тайного лазутчика Лу-дона — переодетого воином жреца. Они казнили его и поспешили в А-лур.

На следующий день О-ло-а с Пан-ат-лин и другими женщинами из дворца Я-дона прибыли во дворец в А-лу-ре. Влюбленные наконец были вместе, и в этот же день в тронном ь'пле состоялись церемонии бракосочетания Та-дена с О-ло-а и Ом-ата с Пан-ат-лин.

Еще неделю Тарзан, Джейн и их сын Джек гостили у Я-дона. Ом-ат с молодой женой и своими воинами всю эту неделю тоже оставались во дворце. В обществе отца провел это время и Та-ден со своей новобрачной, чтобы потом вернуться в свой родовой дворец и стать новым вождем Я-дона.

И вот пришло время, когда Тарзан объявил о том, что покидает Пал-ул-дон. Гостеприимные хозяева, смутно представлявшие, что он проживает где-то на небесах, знали, что разлука неизбежна, и не задавали ему никаких вопросов. Печальным было прощание с Я-доном, которого человек-обезьяна успел искренне полюбить.

Тарзан со своей подругой и сыном направились на север в сопровождении черных воинов Ом-ата. Хо-доны провожали их до городской стены. Попрощавшись с ними, Тарзан, как подобает божеству, благословил их и, удаляясь, бросил последний вгляд на своих преданных друзей, соратников и верных товарищей. Они стояли под деревьями на знойной земле А-лура и провожали Тарзана грустными взглядами.

Еще один день они провели в селении Ом-ата Кор-ул-я. Здесь Джейн с удивлением и любопытством рассматривала диковинные пещеры древних людей, воочию изучая быт своих далеких предков.

Теперь путь их лежал через горы к огромному болоту. Они шли спокойно, не боясь диких зверей, потому что почти все воины Ом-ата сопровождали их.

Один только вопрос мучил всех троих — как перейти болото, но Тарзан волновался меньше, чем жена и сын,— у него возникли кое-какие задумки. На его пути всегда лежало множество препятствий, и он за свою жизнь научился верить в то, что тот, кто хочет, всегда пройдет, и для отважного человека нет непреодолимых преград. В его голове возник план, гениальный в своей простоте, но его осуществление целиком зависело от случая и везения.

Отряд шагал весь день, а вечером устроился на ночлег. Утром, с первыми лучами солнца, люди поднялись, чтобы продолжать путь. И тут из лесу вдруг раздалось страшное, подобное грому, рычание грифона. Черные воины в страхе замерли, но Тарзан улыбнулся и успокаивающим жестом велел воинам оставаться на месте. Это и был тот шанс перейти болото, на который он надеялся. Теперь он знал, что Дар-ул-ото, его божественная супруга и сын покинут Пал-ул-дон подобающим образом, достойным богов.

Все время после встречи с Джейн он не расставался с копьем, которое она сделала. Он хранил его как реликвию, и очень ценил, потому что оно было изготовлено Джейн, ее руками. Смеясь, он говорил жене, что это копье сохранит во что бы то ни стало, потому что оно должно занять самое видное место в коллекции древностей ее отца, профессора Портера.

Воины ваз-доны вопросительно глядели на Тарзана, готовые в любую минуту забраться на деревья. Грифон был таким зверем, против которого даже целый отряд вооруженных воинов был бессилен — его толстая шкура, покрытая грубыми окостеневшими пластинами, была непроницаема для их ножей и копий.

— Подождите, стойте на месте и не бегите,— спокойно сказал им человек-обезьяна и с копьем Джейн в руках пошел навстречу грозной твари. Он выкрикивал своеобразный клич тор-о-донов. Рев прекратился, и вскоре из-за деревьев показалось исполинское чудовище, готовое служить человеку. В третий и последний раз в своей жизни Тарзан оседлал грифона, и трое всадников послали последний привет своим друзьям, которых покидали навсегда.

Так на спине чудовищного зверя Джейн, Джек и Тарзан пересекли болото, и все гигантские, омерзительные рептилии поспешно расступались перед ними.

Преодолев болото и выйдя на сушу, они оглянулись и помахали руками Ом-ату и его воинам, стоявшим на гребне горы и глядевшим им вслед. Прощание нелегко далось им — они уважали и восхищались этими смелыми людьми, сумевшими пронести в своих диких сердцах искру верности и дружбы.

Тарзан гнал своего гигантского коня на север и остановил его только тогда, когда они достигли относительно безопасных мест. Всадники сошли со спины грифона и отпустили его на волю, долго еще глядя вслед удаляющемуся исполину, сослужившему им добрую службу. Они глядели назад, на землю грифонов и тор-о-донов, на землю невиданных зверей, ваз-донов и хо-донов, землю первобытную, дикую и жестокую, безжалостную и добрую, прекрасную страну, где им было суждено пережить столько удивительных приключений. Они полюбили эту землю и навсегда оставили там частичку своего сердца.

Потом люди повернули на север и с новыми надеждами и легким сердцем двинулись в путь к своей земле, лучше которой нет на свете,— к своему дому.

Вероятно, не все голландцы упрямы. Тем не менее упрямство считается национальной чертой их характера, но даже если иные голландцы и лишены этой черты, все же средний коэффициент голландского упрямства незримо поддерживался одним из них, а именно Хендриком ван дер Меером. Упрямство было возведено им в степень высокого искусства и стало его главным призванием.

Ван дер Меер является владельцем каучуковой плантации на Суматре. Дела его шли успешно, но знаменит он был среди друзей и посторонних только своим упрямством.

Даже после того, как Филиппины были оккупированы, а Гонконг и Сингапур пали, он и мысли не допускал, что японцы нападут на Голландскую Ост-Индию. И только по этой причине не эвакуировал свою жену и дочь. Его, конечно, можно обвинить в глупости, но в этом он к сожалению, не одинок. Миллионы людей в Великобритании и Соединенных Штатах недооценивали силу и возможности Японии, причем некоторые из таких людей занимали высокие государственные посты.

Кроме того, Хендрик ван дер Меер ненавидел японцев, если, конечно, можно ненавидеть тех, к кому питаешь презрение и на кого смотришь просто как на сброд.

— Подождите немного,— говорил он.— Мы прогоним их.