Эдгар Берроуз - ТАРЗАН. Том 5

— По этой тропе редко ходят люди,— рассказывал Клейтон.— Но очень часто различные животные: слоны, носороги, тигры, олени. Наш завтрак тоже разгуливал здесь.

Шримп хотел спросить, как англичанин поймал антилопу, но удержался, решив, что он и так слишком фамильярен с британцем. Все же в глубине души он вынужден был признать, что Клейтон — неплохой парень.

Они приближались к тому месту, где тропа заворачивала в глубь чащи, когда Клейтон вдруг остановился и предостерегающе поднял руку.

— Впереди идет человек,— негромко сказал он.

— Я ничего и никого не вижу,— возразил Розетти.

— Я тоже,— сказал Клейтон,— но тем не менее это так.

Он стоял неподвижно в течение нескольких минут.

— Человек движется в том направлении, что и мы,— добавил он.— Я пойду вперед и взгляну на него. А вы медленно следуйте за мной.

Он влез на дерево и исчез впереди.

— Мы никого не видим, ничего не слышим, а этот парень утверждает, что кто-то идет впереди, и ему даже известно, в каком направлении тот идет! — Розетти вопросительно посмотрел на Лукаса.

— И все же, согласись, Шримп, Клейтон не бывает неправ,— отвечал Джерри Лукас.

Синг Тэй не умер. Японский штык проколол тело китайца, не задев жизненно важных органов, хотя и нанес жестокую рану. Два дня Синг Тэй пролежал без памяти в луже собственной крови. Потом, придя в себя, вылез из пещеры, страдая от боли и слабости, вызванной большой потерей крови, и медленно побрел, чуть не теряя сознание, по тропинке в деревню вождя Тианг У мера.

Люди Востока легче примиряются со смертью и страданием, чем люди Запада,— настолько велика разница в их мировоззрении. Но Синг Тэй не хотел умирать. Пока была жива надежда, что его любимая мисси не убита и нуждается в нем, он должен был жить. В деревне Тианг Умара он надеялся что-нибудь узнать о ней. Вот тогда он и решит

для себя, жить ему или умереть.

Итак, верное сердце Синг Тэя билось, хотя и слабо.

Все же бывали моменты, когда он сомневался, хватит ли у него сил дойти до деревни.

Он как раз и предавался этим горестным мыслям, когда, к своему великому изумлению, увидел почти обнаженного великана, внезапно появившегося на тропе перед ним. Бронзовый гигант с шапкой черных кудрей смотрел на Синг Тэя добрыми серыми глазами.

— Это конец,— подумал китаец.

Клейтон спрыгнул перед бредущим китайцем с ветвей нависшего над тропой дерева. Он заговорил с ним по-английски. Синг Тэй, поборов испуг, ответил на специфичном жаргоне, которым пользуются жители Малайского архипелага. Это смесь английских и китайских слов. В Гонконге Синг Тэй несколько лет жил в домах англичан и кое-как мог объясниться по-английски.

Клейтон заметил пропитанную кровью одежду и увидел, что китаец вот-вот упадет от полного изнеможения.

— Откуда у тебя такая рана? — спросил он.

— Японец. Человек-макака проткнул меня штыком.

Вот здесь,— Синг Тэй показал пальцем на свой бок.

— За что? — спросил Клейтон.

Синг Тэй рассказал свою историю.

— Здесь поблизости есть японцы?

— Моя так не думает.

— Далеко ли до той деревни, куда ты хочешь попасть?

— Теперь не очень далеко. Моя думает — одна миля.

— Жители этой деревни хорошо относятся к японцам?

— Нет. Они сильно ненавидят японцев.

Из-за поворота показались спутники Клейтона.

— Вот видите,— Лукас обратился к товарищам.— Он снова был прав.

— Этот парень всегда прав,— проворчал Шримп.— Только убей Бог, чтобы я понимал, как это ему удается.

Синг Тэй с опаской смотрел на приближавшихся людей.

— Это мои друзья,— успокоил его Клейтон,— американские летчики.

Клейтон пересказал своим спутникам историю злоключений китайца. Было решено, что все вместе они пойдут в деревню Тианг Умара. Клейтон осторожно взял китайца на руки и понес. Когда Синг Тэй предупредил, что они уже находятся вблизи деревни, англичанин опустил его на землю и велел всем подождать здесь, пока он не разузнает, нет ли в деревне японского отряда.

Клейтон скоро вернулся. Японцев в деревне не оказалось. Все поднялись и пошли в село.

Тианг Умар принял чужаков дружелюбно. Синг Тэй объяснил, кто это такие. При помощи китайца, служившего переводчиком, Тианг Умара сообщил, что японцы ушли накануне утром, уведя с собой голландскую девушку и одного из местных юношей — Алама. Он сказал также, что деревня, в которой разместились японцы, лежит на расстоянии одного дня пути к юго-западу. Если чужеземцы подождут в его деревне, пока юноша Алам вернется, ибо японцы прихватили его с собой в качестве проводника, то он точно укажет им дорогу. Алам будет нужен и им, так же, как японцам, ибо выполняет для них роль переводчика, необходимого в деревнях, через которые лежит их путь.

Было принято решение дождаться Алама. После этого Клейтон отправился в лес. Он вскоре возвратился с охапкой упругих и тонких бамбуковых ветвей. Из них, а также из веревки, сплетенной из крепких травяных волокон, подаренных ему Тианг Умаром, англичанин смастерил лук, несколько стрел и копье. Каждому острию он придал твердость с помощью обжига. Из парашютного шелка соорудил колчан.

Его компаньоны наблюдали за ним с огромным интересом. И лишь Розетти, на которого весь процесс не произвел впечатления, смотрел недоверчиво. Он не верил, что это оружие, такое безобидное на первый взгляд, годится на что-нибудь путное.

— Поймаем ли мы дичь, если попадем в нее стрелой? — спрашивал он у Бубновича.— Если бы кто-нибудь проткнул меня такой штукой, и я увидел бы его...

— Не будь таким занудой,— увещевал его Бубнович.

Понятие «оружие» для Розетти означало — автомат, пулемет, пистолет, но ни в коем случае не кусок бамбука.

Алам вернулся только к вечеру. Его немедленно окружила толпа галдящих туземцев. Синг Тэй, услышав наконец его рассказ, перевел его Клейтону.

Синг Тэй со слезами на глазах умолял Клейтона вызволить Кэрри из рук японцев. Клейтон и американцы обсудили положение. Все высказались за то, чтобы попытаться спасти девушку. Но не все руководствовались при этом одним и тем же. Клейтон и Бубнович хотели помочь несчастной, Лукас же и Розетти прежде всего желали навредить японцам и расстроить их планы. Оба они были женоненавистниками, и судьба Кэрри их не трогала. Лукас проникся ненавистью к другой половине человечества после того, как девушка, которую он оставил в Оклахома-сити, уходя на войну, и которая клялась ему в любви и верности, очень скоро выскочила замуж за другого. Шримп ненавидел весь женский пол, так как всегда, сколько себя помнил, ненавидел свою мать.

На следующий день ранним утром вся команда отправилась в путь. Алам пошел с ними в качестве проводника.