Эдгар Берроуз - ТАРЗАН. Том 5

— Мы, вероятно, придем к туземной деревне,— сказал Джерри.— Может, нам лучше укрыться в джунглях, пока вы не присоединитесь к нам? Тогда вместе войдем в селение. До тех пор я поищу подходящее место для ночлега на деревьях.

Тарзан кивнул в знак согласия и вскочил на ближайший сук. Он начал прыжками передвигаться по древесным кронам, следуя туда, куда вела левая часть раздвоившейся тропы. Четверо спутников провожали его глазами до тех пор, пока он не скрылся посреди листвы.

— Этот парень любит путешествовать самым трудным способом,— сказал Шримп.

— Его способ не кажется трудным, если смотреть со стороны,— возразил Бубнович.— Трудно было бы нам, если бы кому из нас вздумалось последовать его примеру.

— Он нашел идеальный способ передвижения в этих условиях,— сказал Джерри Лукас.— Никаких следов не остается, и над любым врагом обретается преимущество — тот его не увидит вверху.

— Кроме того, он движется так красиво! — добавила Кэрри.— Такие точные прыжки и такие грациозные.— Она вздохнула.— Если бы мы все так могли, насколько увереннее себя чувствовали бы!

Друзья неспешно шли по тропе в направлении деревни Амата. Бубнович впереди, Розетти за ним, а позади в нескольких ярдах Джерри и Кэрри замыкали шествие.

Кэрри остановилась, чтобы завязать тесемки своей самодельной обуви. Джерри решил подождать ее. Бубнович и Розетти скрылись за поворотом.

— Вы не чувствуете себя покинутым без Тарзана? — спросила Кэрри, выпрямляясь. Потом, охнув, смущенно пояснила: — О, не подумайте, что я не доверяю вам или Бубновичу, Розетти. Но Тарзан, он такой...

Джерри улыбнулся.

— Не извиняйтесь. Я чувствую то же самое, что и вы. Все мы здесь находимся в непривычной обстановке, а он — почти дома. Я, честно говоря, даже не представляю, что бы мы без него делали.

— Мы были бы совсем, как младенцы...

— Слушайте! — внезапно прервал ее Джерри. Впереди послышались хриплые голоса и выкрики на чужом языке.— Это японцы!

Джерри рванулся вперед, но тут же остановился и повернул обратно. Это решение далось ему с трудом. Ему приходилось выбирать — кого он покинет: двух сержантов или девушку. Но Джерри Лукас привык принимать трудные решения.

Джерри схватил девушку и повлек ее в чащу, прямо в колючие заросли кустарника, начинавшиеся рядом с тропой. Они продирались сквозь шипы все глубже и глубже, пока звуки голосов не перестали приближаться. Это означало, что японцы остановились и занялись исследованием тропы, Джерри и Кэрри залегли и прижались к земле, укрывшись в буйной растительности. Можно было пройти на расстоянии фута мимо них и не заметить.

Дюжина японских солдат нагрянула так неожиданно, что Бубнович и Розетти не успели ничего предпринять. Японцы окружили их мгновенно и, не задумываясь, проткнули бы их штыками, окажи те сопротивление. Лейтенант Тада немного говорил по-английски, так как работал посудомойкой в американском отеле, когда посещал лекции в университете. По произношению пленников он тотчас понял, что перед ним американцы.

Бубнович и Розетти, отвечая на вопросы японского лейтенанта, назвали свои имена, чин и звание, а также порядковый армейский номер.

— Вы с того бомбардировщика, который был сбит? — спросил Тада.

— Мы дали вам все сведения, которые обязаны давать попавшие в плен. Больше нам добавить нечего.

Тада скомандовал что-то по-японски. Солдат выступил вперед и приставил острие своего штыка к животу Бубновича.

— Теперь будете отвечать на мои вопросы? — проворчал Тада.

— Вам известны правила обращения с военнопленными? Впрочем, я не думаю, что вы их намерены придерживаться. Я же сказал все необходимое, и к сказанному мне добавить больше нечего,— отвечал Бубнович.

— Проклятый дурак,— выругался Тада и повернулся к Розетти: — А вы как настроены? Будете отвечать?

— Не выйдет у вас ничего,— быстро сказал Розетти.

— Вас было пятеро — четверо мужчин и женщина. Где остальные? Где девушка? — настаивал японец.

— Вы насчитали пять человек в нашей партии? Да умеете ли вы считать?

— Хорошо. Я дам вам время подумать — один день. Завтра вы ответите на все мои вопросы. Или будете обезглавлены.

Розетти что-то произнес на тарабарском языке.

— Вы можете держать пари на свою жизнь, что я не такой дурак, как вам кажется,— усмехнулся японец.

— Черт,— сплюнул Розетти,— не думал я, что он блатной жаргон понимает,— пожаловался он удрученно Бубновичу.

Тада послал двоих солдат дальше по тропе на поиск остальных членов группы, а сам вместе с другими солдатами повернулся и пошагал к деревне Амата. Пленников вели под конвоем.

Джерри и Кэрри слышали все, что происходило с их товарищами. Они слышали, как японцы ушли, но не знали, что двое были посланы на их розыски. Считая себя теперь в безопасности, они выбрались из своего колючего убежища.

Тарзан легко передвигался по средней террасе суматранских джунглей, так напоминавших его родные африканские. Он пробежал уже около двух миль, когда его внимание было привлечено какой-то суматохой впереди. Он услышал знакомое рычание, ворчание и возбужденную болтовню больших обезьян и догадался, что на них нападает какой-то враг. Тарзан поспешил и вскоре увидел четверых взрослых орангутангов, мечущихся среди ветвей огромного дерева. Они кидались в разные стороны, нанося удары и крича. Тут же Тарзан заметил объект их гнева — питон — древесная змея,— держал в своих кольцах детеныша орангутанга, испускавшего резкие вопли. Змея еще не задушила свою жертву, поскольку вынуждена была отражать атаки взрослых обезьян.

Истошные вопли юного орангутанга подействовали на Тарзана. Он затрепетал от жажды сразиться со своим давним врагом — Хистой-змеей. Ему хотелось также помочь своим сородичам мангани — большим обезьянам. Мысль о том, признают ли они его своим другом или нападут, как на врага, его не отпугнула. Он быстро вскочил на дерево, где происходила битва, но на ветку выше.

Действующие лица первобытной драмы были так поглощены ею, что никто не осознал, что появился новый участник. Тарзан заговорил, желая узнать, понимают ли здешние мангани язык больших обезьян:

— Криз — ах! — крикнул он.— Тарзан бундоло хистах!

Обезьяны замерли и посмотрели вверх. Они увидели почти нагого человека, балансирующего на ветке, расположенной выше той, где угнездился питон с детенышем в смертельных объятиях. В руке пришельца блестел клинок.

— Бундоло! Бундоло! — закричали в ответ орангутанги, что означало: «Убей! Убей!»

Тарзан очень обрадовался, что его поняли. Он прыгнул на питона. Стальные пальцы сжали как клещами шею змеи, а острый клинок глубоко вонзился в извивающееся упругое тело. Кольца конвульсивно вздрогнули, маленькая обезьяна освободилась и удрала на безопасное расстояние. Но жизнь еще не покинула громадное тело питона. Кольца змеи, содрогаясь, пытались опутать Тарзана. Змея в отчаянной борьбе отпустила ветку, на которой держалась, и рухнула на землю, увлекая за собой своего врага. Но человек не упал — другие ветки задержали падение. Удав так извивался, что Тарзану никак не удавалось повторить удар ножом. Несмотря на тяжелую рану, змея оставалась грозным противником. Если ей удастся обхватить Тарзана поплотнее, он будет раздавлен железными кольцами.