Эдгар Берроуз - ТАРЗАН. Том 5

Ван Принс вернулся к отряду и окинул собравшихся взглядом.

— А где Тарзан? — спросил он.

— И правда,— откликнулся Бубнович.— Куда он подевался?

— Что за чертовщина! — воскликнул Розетти.— Он не возвращался в деревню после сражения, но среди раненых и убитых его не было. Его видели последний раз, когда несли капитана.

— Не беспокойтесь о нем,— успокоил ван Принса Бубнович.— Он способен позаботиться о себе, да и об остальных в придачу.

— Я оставлю здесь нескольких человек, чтобы сообщить ему наш маршрут, когда он появится.

— Можете не делать даже этого. Он найдет нас сам. Пусть Лара укажет ему направление, чтобы он зря времени не тратил на поиски.

— Хорошо, так и поступим,— согласился ван Принс.— Итак, отправляемся.

Когда Тарзан увидел раненого Джерри Лукаса, ему показалось, что тот умирает. Боль и ярость вспыхнули в его душе. Тарзан очень полюбил молодого пилота. Гнев, душивший его, искал выхода. Тарзан вскочил на ближайшее дерево и по ветвям помчался догонять японцев. Он нагнал их. Сперва увидел трех японских офицеров, совещавшихся в стороне от своих солдат. Это были два лейтенанта и капитан — все, что осталось от офицерского состава двух рот. Сидя высоко над ними на суку, Тарзан натянул лук. Звон тетивы потонул в громкой болтовне обезьян и гортанных выкриках японских солдат.

Внезапно капитан зашатался и упал бездыханным — стрела попала прямо в сердце. На мгновение японцы застыли, пораженные такой смертью командира, но затем поднялась суматоха, лес наполнился возбужденными криками и звуками беспорядочной стрельбы из винтовок и пулеметов.

Тарзан наблюдал сверху за поднятой им паникой и выбирал подходящий момент для второго выстрела. На этот раз он свалил одного из лейтенантов. После выстрела он перебрался на другую позицию в нескольких сотнях футов от прежней, и хорошо сделал. После гибели второго офицера японцы принялись наугад палить по кустам и древесным кронам.

Когда был сражен последний лейтенант, японцы побежали в направлении своей главной базы — все происшедшее основательно нагнало на них страху. Тарзан продолжал преследовать бегущих. Каждая его стрела вонзалась в цель. Воющие от боли раненые пытались не отставать от остальных, на ходу вытаскивая стрелы из своих спин и животов. Убитые оставались лежать на тропе, чтобы послужить пищей тиграм или диким собакам.

Тарзан снял винтовку с плеча, вставил полную обойму в магазин и одна за другой выпустил все пули в бегущих врагов. Только после этою прекратил погоню — ею друг-американец был отомщен.

Тарзан недолго шел по направлению к деревне. Он почувствовал, что не в аилах успокоиться, и свернул в густую чащу. Избранный им путь пролегал по ветвям могучих патриархов древесного мира, обросших седым мхом и увитых гирляндами лиан и лозами дикого винограда. Иногда Тарзан спускался пониже к земле, чуть ли не до воздушных корней пышно разросшихся диких орхидей, наполнявших дурманом своего аромата воздух джунглей. Кругом царило безмолвие. Это успокаивало Тарзана.

Ветер неожиданно переменил направление. Он принес с собой запах человека. Вскоре Тарзан увидел тропу, а на ней примитивную ловушку: такие ставят туземные охотники, чтобы поймать мелкую дичь.

Тарзан углубился в лес, чтобы побыть в одиночестве, подальше от людей. Он временами нуждался в таком отдыхе. Бродить по девственному лесу или наслаждаться спокойным обществом диких зверей — это доставляло ему желанное отвлечение от сложных людских проблем и чувств. Люди никогда не казались ему забавными, в отличие от братьев меньших.

На этом участке леса водилось множество обезьян. Сначала они убегали при виде его, но когда он ласково заговорил с ними на их языке, осмелели и подошли ближе. Тарзан даже уговорил маленькую обезьянку усесться ему на руку. Она напомнила ему малышку Ману — хвастливую воинственную крошечную трусишку Ману, которая очень любила Тарзана. Африка! Какой далекой, страшно далекой казалась она отсюда, из суматранских джунглей.

Он говорил с маленькой обезьянкой так же, как говорил когда-то с Ману, и вскоре малышка осмелела, запрыгнула ему на плечо, как, бывало, проделывала Ману, и ласково прижалась к нему — она чувствовала себя под защитой большого и сильного Тармангани.

Но эти маленькие радости не заглушили любопытства, которое возбудил в Тарзане странный запах человека. Он двинулся по его следу. Вскоре след вывел его к небольшому озерцу, вдоль берега которого стояло множество шалашей. Они были сооружены из ветвей и листьев и помещались на грубых столбах, поднимавшихся из топкой почвы. В шалашах обитали низкорослые люди с черными волосами и бронзовой кожей. Это были настоящие дикари, которых цивилизация еще не коснулась. «Счастливый народа,— подумал Тарзан. Несколько человек ловили сетью рыбу. Мужчины были вооружены луками и стрелами.

Маленькая обезьянка сказала, что это плохие гомангани.

— Они едят обезьян,— объяснила она, и начала кричать и браниться, чувствуя себя под защитой своего нового друга. Тарзан улыбнулся. Она все больше напоминала ему его африканскую подружку.

Обезьянка наделала так много шуму, что туземцы оторвались от своих занятий и поглядели вверх. Тарзан сделал дружелюбный жест, но туземцев это не успокоило, и они стали угрожать ему луками. Они кричали и жестикулировали, требуя, чтобы он убрался. Тарзан понимал и полностью одобрял их поведение. Если бы им всегда удавалось держать белого человека на расстоянии, они могли бы всю жизнь наслаждаться безмятежностью своего идиллического существования.

Понаблюдав за дикарями несколько минут, Тарзан повернул снова в лес. Он еще побродил там немного, радуясь передышке от мрачных будней войны. Кета, так звали маленькую обезьянку, то сидела у него на плече, то прыгала по ветвям рядом с ним. Она, казалось, крепко привязалась к сильному тармангани и не собиралась с ним расставаться.

Сержант Тони Розетти примостился на платформе для часовых, сооруженной на ветвях дерева неподалеку от покинутого бандитами лагеря, где партизаны решили остановиться, чтобы дать отдых раненым. Его дежурство уже закончилось, и он ожидал смену, когда увидел, что кто-то приближается к нему по тропе. Он разглядел в смутном свете ранних сумерек стройную фигурку, но даже несмотря на брюки, винтовку и пистолет за поясом, Розетти понял, что это не мужчина.

Когда женщина заметила сержанта, она остановилась.

— Стой! — скомандовал Розетти, вскинув винтовку.

— Я уже стою,— миролюбиво ответила женщина на чистом английском языке.

— Кто вы и куда собираетесь идти с этим арсеналом?

— А вы, должно; быть, тот самый умный маленький сержант, о котором рассказывала Кэрри ван дер Меер? Тот, который ненавидит женщин и смешно говорит по-английски?