Эдгар Берроуз - ТАРЗАН. Том 5

— Что вы имеете в виду? — быстро спросила девушка.

Лейтенант поежился и уныло улыбнулся.

— Мне уже никогда не уйти живым из этого проклятого города. Я не стал бы упоминать об этом, но мне кажется, вам следует знать о неизбежном. Мне здорово досталось от льва, да еще этот парень — он почти прикончил меня. Могла быть какая-то надежда, если бы мы попали к цивилизованным людям, и мне смогли бы оказать медицинскую помощь, но здесь, среди этих чудовищных созданий, на это и надеяться нельзя. Какой уход среди этих людей я смог бы получить, даже отнесись они ко мне дружелюбно?

Берта Кирчер знала, что Смит Олдуик говорит правду, однако не могла допустить, что милый юноша умрет. Он ей очень нравился, и она действительно сожалела, что не может полюбить его, но она знала, что сердце ее молчит.

Ей казалось, что любой девушке так легко было бы влюбиться в лейтенанта Гарольда Перси Смита Олдуика— английского офицера и джентльмена, выходца из старинной семьи, человека достойного, обеспеченного, да к тому же молодого, красивого и приветливого. Чего еще могла желать любая девушка? Иметь такого замечательного человека в качестве мужа, мужа, любящего ее,— было бы счастьем для каждой, а что она завоевала любовь Смита Олдуика, Берта Кирчер не сомневалась.

Она задумалась, а затем, положив руку на его пылающий лоб, под влиянием порыва прошептала:

— Не теряйте надежду! Попытайтесь выжить ради меня и ради себя, а я постараюсь полюбить вас!

Как будто стимулирующее средство было внезапно введено в жилы пилота. Его лицо сразу осветилось энергией, и с усилием, какого никто не мог ожидать от истекающего кровью человека, он медленно поднялся на ноги, хотя стоял несколько неуверенно. Девушка подставила ему свое плечо, чтобы он оперся о него, после того, как он оказался на ногах.

В то мгновение они совсем не замечали своего окружения, и теперь, глядя на захватчиков, увидели, что те снова впали в свое привычное состояние полного безразличия ко всему. По жесту одного из конвоиров поход возобновился, будто никакого инцидента и не произошло.

Берта Кирчер испытывала неожиданный упадок сил после минутной экзальтации. Давая в недавнем обещании англичанину надежду, она знала, что кривит душой, делая приятное для него, нежели для себя, а теперь, когда страшная сцена закончилась, девушка поняла, хотя сознавала это и раньше, до того, как обнадеживала лейтенанта, что ее обещание едва ли выполнимо: маловероятно, что она сможет полюбить молодого англичанина, как он того хотел бы. Но что такого она пообещала? Только то, что постарается его полюбить...

— А теперь что? — спросила она себя.

Ей было понятно, что если и существовала надежда на возвращение в цивилизованный мир, то очень маленькая. Даже если бы эти люди проявили к ним дружелюбие и согласились их отпустить восвояси, то как выбраться из этих мест, как найти дорогу к побережью?

Тарзан мертв, в этом Берта Кирчер была полностью уверена, увидев его безжизненное тело, лежащее у входа в пещеру. Она заметила его, когда ее вытаскивали наружу нападавшие. Так что не было никого, кто мог бы обеспечить им безопасность в трудном пути.

С тех пор, как девушка и англичанин были захвачены в плен, они старались не вспоминать человека-обезьяну, так как каждый из них понимал, что означала для них потеря Тарзана. Но сейчас Берта Кирчер вслух поделилась мыслями о нем и попыталась выяснить, что заметил англичанин в ту роковую ночь, когда на них напали безумцы с их львами. Оба пришли к единому мнению по поводу случившегося. Смит Олдуик даже видел, как лев прыгнул на Тарзана, когда сам был разбужен ревом нападавших зверей, и хотя ночь была темная, он был в состоянии заметить, что тело человека-обезьяны не шевельнулось с того момента, как он оказался под брюхом зверя.

И потому, если в другое время за последние несколько недель Берта Кирчер гнала от себя тоскливое ощущение безнадежности своего положения, то теперь, после смерти Тарзана, она готова была допустить, что надежда на спасение абсолютно потеряна.

Улицы стали заполняться безобразными мужчинами и женщинами — жителями этого странного города. Иногда отдельные люди замечали их и, казалось, проявляли к ним огромный интерес, а другие проходили мимо с пустыми глазами. Казалось, безумцы не сознавали, где находятся, и не видели в упор своего непосредственного окружения, заодно не обращая внимания на пленников.

Однажды послышались странные звуки со стороны боковой улицы, и, посмотрев туда, пленники увидели человека, мечущегося в приступе дьявольского взрыва ярости, похожего на тот, которому они были свидетелями при недавнем нападении конвоира на Смита Олдуика. Свирепое существо давало выход своей безумной злости, измываясь над ребенком: оно избивало дитя, осыпало его гра-

дом ударов и останавливалось лишь для того, чтобы время от времени взвизгнуть. Наконец, перед тем, как путники почти миновали перекресток, они напоследок увидели, что свирепое существо, подняв поникшее тельце ребенка над головой, швырнуло его со всей силы на плиты галереи, а затем, кружась и дико хохоча, бросилось бежать вдоль извилистой улочки.

Две женщины и несколько мужчин стояли и тупо взирали на это жестокое избиение. Пленники были слишком далеко от них, и выражения лиц молчаливых свидетелей садистской сценки невозможно было рассмотреть: жалость или ярость, а то и просто одобрение происходящего выражали физиономии дегенератов — осталось неизвестным. Но что бы там ни было — никто из зевак не подумал вмешаться и спасти ребенка.

В нескольких ярдах далее страшная старая ведьма, облокотившись о подоконник второго этажа, смеялась и что-то бормотала себе под нос, делая ужасные гримасы проходившим мимо. Все шли своей дорогой, очевидно, для выполнения каких-то обязанностей, куда призывали их долг или другие неведомые причины. Люди двигались спокойно, как жители любого из цивилизованных городов.

— Боже! — пробормотал Смит Олдуик.— Какое жуткое место!

Девушка внезапно повернулась к нему.

— Ваш пистолет все еще при вас? — спросила она.

— Да,— ответил офицер.— Я засунул его под рубашку, они меня не обыскивали, было слишком темно, чтобы они могли увидеть, имеется ли при мне оружие или нет. Поэтому я спрятал пистолет в надежде, что его не отберут, и он сослужит мне службу в последнюю минуту.

Девушка подвинулась к лейтенанту поближе и взяла его за руку.

— Сохраните один патрон для меня, пожалуйста,— взмолилась она.

Смит Олдуик взглянул на нее и быстро заморгал глазами. Непрошеная, смущающая его влага заполнила их. Он понял, конечно, как ужасна была предстоящая им участь, но это могло касаться только его одного. Казалось невозможным, чтобы кто-либо смог обидеть такую милую, красивую девушку, какой была Берта Кирчер. И то, что она должна быть уничтожена — уничтожена им самим — испугало его. Такой исход дела казался страшным, представить, как он лишает жизни дорогое существо, было невозможно. Он и так уже был полон мрачных предчувствий, а сейчас был потрясен и взволнован вдвойне.