Эдгар Берроуз - ТАРЗАН. Том 5

Нума, добежавший до стены чуть позднее, взвился и воздух в мощном прыжке.

Когда львы набросились среди ночи на ее защитников, Берта Кирчер отпрянула обратно в пещеру, парализованная страхом, вызванным, возможно, тем жутким напряжением, которому она подвергалась в течение многих дней подряд.

Среди львиного рева ей слышались голоса людей. Вдруг в этом смятении и суматохе она почувствовала около себя человеческое существо, а затем к ней потянулись чьи-то руки и схватили ее. Было темно, она почти ничего не могла видеть, нигде не было поблизости ни английского офицера, ни человека-обезьяны.

Существо, схватившее ее, отгоняло от нее львов, как ей показалось, крепким копьем, рукояткой отбиваясь от наседавших хищников.

Человек вытащил ее из пещеры, а сам в то же время выкрикивал предостерегающие команды рычащим львам.

Выйдя на покрытое светлым песком пространство у входа в пещеру, девушка увидела, что там находились другие мужчины. Группа состояла из трех человек: двое из и их наполовину несли, наполовину вели спотыкающуюся фигуру третьего — это наверняка был, как она догадалась, Смит Олдуик.

Какое-то время львы бешено ярились, стараясь добраться до пленных, но мужчины успевали отбивать их попытки. Люди эти, казалось, совсем не боялись огромных зверей, совершающих дьявольские прыжки вокруг них. Они обращались с ними так, как мог бы обращаться хозяин со сворой буйных собак.

Девушку повели по дну пересохшей реки, которая некогда протекала через ущелье. При первом проблеске зари на восточной стороне горизонта, предвещавшей наступление рассвета, процессия остановилась на минуту у начала спуска.

Раскинувшееся внизу пространство при изменчивом свете угасающей ночи с ее тенями и полутенями, показалось девушке огромной ямой без дна, а так как взявшие ее в плен продолжали свой путь, а свет наступающего дня становился ярче, она увидела, что спускаются они вниз в долину, по направлению к густому лесу.

Под нависшими ветвями деревьев все еще раз оказались в непроглядном мраке, и этот мрак держался, пока солнце наконец не поднялось над восточными утесами. И тут девушка увидела, что они идут, как ей показалось, по широкой и хорошо протоптанной охотничьей тропе через лес, состоящий из огромных деревьев. Земля была необычайно суха, что не свойственно обычно для африканского леса, а поросль, хотя и покрыта тяжелой листвой, не была такой буйной и непроходимой, как та, к которой она привыкла, проведя достаточно времени в джунглях.

Казалось, будто деревья и кусты росли в безводной местности; не было и затхлого запаха разлагающейся листвы, и несметного количества крошечных насекомых, таких, какие обычно непомерно докучают путнику в сырых местах.

Пусть все продолжался. Солнце поднималось выше, и вокруг оживала лесная жизнь с ее беспорядочными звуками.

Бесчисленные обезьяны ссорились и визжали в ветвях над головой, а птицы, оглашая воздух хриплыми криками, блестя в лучах дня ярким оперением, сновали в разные стороны. Девушка заметила, что пленившие их люди часто бросали полные страха взгляды на порхающих среди ветвей птиц, и даже ей показалось, что они обращались к крылатым обитателям леса с какими-то просьбами.

Один случай произвел на нее особенно странное впечатление. Человек, все время следовавший за ней, был субъектом крепкого телосложения, с резкими чертами лица, однако, когда попугай с ярким оперением подлетел к нему, он упал на колени, закрыв лицо руками, и низко склонился к земле, пока голова его не коснулась тропинки. Некоторые из мужчин посмотрели на него и нервно рассмеялись. Вскоре коленопреклоненный человек посмотрел вверх, и, увидев, что птица улетела, поднялся на ноги и продолжал свой путь по тропе.

Во время этой краткой остановки к девушке подвели Смита Олдуика. Его поддерживали под руки двое мужчин. Лейтенант был сильно покалечен во время ночного нападения когтями одного из львов, но сейчас уже был в состоянии идти самостоятельно, хотя сильно ослабел от потрясения и потери крови.

— Хорошо меня отделали, правда? — обратился он с кривой улыбкой к девушке, показывая на свое окровавленное и покрытое синяками тело.

— Это ужасно! — ответила девушка и добавила.— Я надеюсь, вы не сильно страдаете?

— Не настолько, как мог ожидать,— ответил он.— Но чувствую себя слабым, как младенец. Из какого племени эти негодяи? Так или иначе, хорошо бы это выяснить.

— Я не знаю,— ответила она.— Что-то странно жуткое присутствует в их наружности!

Лейтенант, оглядев вблизи одного из захватчиков, повернулся к девушке и спросил тихим голосом:

— Вы когда-нибудь посещали сумасшедший дом?

Она посмотрела на него, сразу все поняв, с выражением ужаса в глазах.'

— Вот как! — вскрикнула она.

— У них у всех уши треугольниками,— сказал офицер.— Белизна белка вокруг ненормально маленьких зрачков, волосы растут прямо от бровей, а лоб необычно узкий. Даже их манеры, посадка головы и ее форма говорят, что это идиоты-дауны. Скорее всего, они — злобные маньяки.

Девушка содрогнулась.

— Еще кое-что хочу сказать,— продолжал англичанин.— Не может казаться нормальным то, что они боятся попугаев и совершенно не обращают внимания на львов.

— Да, я заметила это,— подтвердила девушка.— А вы обратили внимание, что птицы совсем не остерегаются и даже как бы презирают их? У вас есть какое-либо представление, что это за язык, на котором они разговаривают?

— Нет,— ответил Смит Олдуик.— Я старался выяснить это. Он не похож ни на один из диалектов, известных мне.

— Он вовсе не похож на язык туземцев,— ответила девушка.— Вы знаете, иногда я чувствую, что я на грани понимания того, что они говорят, или, по крайней мере, где-то до этого слышала похожий язык. Но все-таки, как ни силилась, не могу ничего вспомнить. Скорее всего, думаю, что это просто случайные слова и слоги со знакомыми звукосочетаниями — такие могут встретиться в любом незнакомом языке.

— Сомневаюсь в том, что вы когда-либо слышали этот язык,— сказал летчик.— Эти люди прожили, вероятно, в своей забытой богом долине долгие века, и если даже они сохранили язык своих далеких предков без изменений, что сомнительно, это должен быть язык, на котором больше не говорят во внешнем мире.

В одном месте, где ручей пересекал тропу, группа остановилась, пока люди и львы не утолили жажду. Они жестом показали своим пленником, что им тоже разрешается попить.

Когда Берта Кирчер и Смит Олдуик, лежа ничком на берегу ручья, пили чистую прохладную воду, их неожиданно испугал громкий рев льва, шедшего впереди на небольшом расстоянии от основной группы. Ему ответил из чащи мощный клич льва-самца. Мгновенно львы, находившиеся рядом с людьми, подняли в ответ страшный шум, нетерпеливо забегали взад и вперед, устремляя взоры в том направлении, откуда доносился рев их собрата. Они посматривали на своих хозяев, прячась, как псы, за их спинами. Мужчины крепче схватились за свои копья и вынули сабли из ножен. Это оружие вызвало удивление у Смита Олдуика, как и у Тарзана, когда тот увидел саблю. Очевидно, впереди были дикие львы. К своим хищникам страшные люди, казалось, не питали страха, по-видимому, привыкнув к их присутствию. Но голос дикого хищника, прозвучавший в лесной чаще, вызвал в их рядах переполох. Сопровождавшим пленных людям и их львам стало не по себе, когда раздался голос дикого зверя из чащи. Он звучал совсем по-другому, этот звук подействовал на них, хотя мужчины казались менее испуганными, чем львы.