Эдгар Берроуз - ТАРЗАН. Том 5

И вот солнце зашло. Темнота быстро окутала город — мрак только еще более сгустился от жалкого искусственного освещения, вдруг появившегося во многих окнах видимых с наблюдательного пункта зданий.

Тарзан заметил, что крыши большинства домов были за некоторым исключением плоскими. Как он себе представлял, шпилями были украшены наиболее претенциозные общественные сооружения.

Каким образом странный город возник в этой богом забытой и неисследованной части Африки, человек-обезьяна не мог понять. Лучше, чем кто-либо другой, он знал кое-что из нераскрытых секретов Великого Черного Континента, огромных территорий которого до сих пор еще не коснулась нога цивилизованного человека. И все же Тарзан едва мог поверить, что город такого размера, явно хорошо построенный, мог существовать в течение столетий, и целые поколения его жителей рождались и умирали, не вступая в контакт с окружающим миром. Даже несмотря на то, что город был окружен непроходимой пустыней, о чем Тарзан уже знал, он не мог допустить, чтобы поколение за поколением людей могли существовать на одном месте, так и не пытаясь разрешить загадки мира за пределами рубежей своей крошечной долины.

И все же вот он — этот город, окруженный каменистопесчаной землей и населенный людьми!

С приходом ночи по всем джунглям проснулись львы и пантеры — грозно звучали в ночи крики огромных кошек. Голос Нумы перекликался с голосом Шиты. Громогласный рев могучих хищников разносился по всему лесу так, что дрожала земля, а из за стен города ему вторил ответный рев других львов.

Простой план попасть в город пришел в голову Тарзана, и теперь с наступлением темноты он приготовился привести его в исполнение. Успех дела зависел от крепости виноградных лоз, которые, как он видел, оплетали стену на восточной стороне. В этом направлении Тарзан н отправился, в то время как из леса доносились громкие крики голодных пожирателей мяса, и чем ближе становилась полночь, тем громче становился свирепый вой хищников.

Четверть мили пролегло между лесом и городской стеной — четверть мили обработанной земли, без единого деревца.

Тарзан-обезьяна понимал свои ограниченные возможности и поэтому знал, что если будет пойман на открытом месте одним из огромных лесных черных львов, это будет означать для него верную смерть. Поэтому он решил быть предельно осторожным. Львы здесь водились крупные. Как Тарзан уже догадался — черный Нума из ямы Вамабо был выходцем из этой долины.

Человек-обезьяна решил всецело положиться на свою хитрость, скорость и на вероятность того, что виноградная лоза выдержит его вес. Он пошел средней террасой джунглей — этот путь всегда был для него самым легким,— пока не оказался на опушке против восточной части стены, увитой лозой. Там он замер, прислушиваясь и принюхиваясь, пока не убедился, что поблизости нет Нумы или, по крайней мере, никого, кто бы мог напасть на него.

Когда уверенность в том, что льва поблизости нет, окрепла, и Тарзан еще раз удостоверился, что никто не подстерегает его на открытом участке между лесом и стеной, он легко спрыгнул на землю и, крадучись, двинулся к стене.

Восходящая луна слегка коснулась восточного утеса, проливая свои яркие лучи на обширное пространство открытого для обозрения плодового сада под стеной. Лунный свет придал четкость очертаниям каждого предмета па поверхности земли. Всякий любопытный глаз, если был обращен в эту сторону, заметил бы массивную фигуру человека-обезьяны, движущуюся по открытому месту. (Случайно оказавшийся на опушке леса огромный лев, вышедший на ночную охоту, заметил фигуру человека на полпути между лесом и стеной. Вдруг в ушах Тарзана прозвучал угрожающий звук. Это не был рев голодного льва, лев ревел от ярости. Тарзан оглянулся, чтобы определить, откуда раздался этот звук, и увидел громадного зверя, выходившего из тени леса и двигающегося по направлению к нему.

Даже в лунном свете и на приличном расстоянии Тарзан заметил, что лев был огромен, это было настоящее чудовище с косматой черной гривой. Лев был похож на Нуму из ямы. На какое-то мгновение Тарзан замедлил шаги и повернулся к хищнику, чтобы вступить в бой, но в то же время мысль о беспомощной девушке, заключенной в городских стенах, промелькнула в его голове. Эта мысль отвлекла Тарзана от Нумы. Без промедления человек-обезьяна изменил намерения и побежал к стене. Вот тогда-то Нума и бросился в атаку.

Нума-лев может быстро пробежать короткое расстояние, но у него нет выносливости. Во время обыкновенной атаки он может развить значительно большую скорость, нежели какое-либо другое животное. Тарзан же мог бежать очень быстро на длинных дистанциях, хотя и не так прытко, как Нума в момент атаки.

Вопрос его судьбы теперь зависел от того, сможет ли он развить нужную скорость, чтобы перегнать Нуму на несколько секунд. А если у льва будет достаточно сил, чтобы преодолеть последние футы, оставшиеся до цели, не снижая темпа,— до стены ведь совсем недалеко. Если же Тарзан все-таки успеет добежать и взобраться на покрывающий стену ковер лоз, то дальнейшая его судьба зависит от прочности лозы.

Никогда до этого, возможно, не было нигде в мире более захватывающего состязания в беге, хотя пробег этот видели только луна и звезды. В одиночку и в молчании двое зверей мчались по открытому месту, залитому мертвенным лунным светом.

Нума догонял с устрашающей скоростью убегающего человека-обезьяну, тот несся, почти не касаясь земли, преодолевая пространство гигантскими прыжками, и при каждом прыжке все ближе был к стене, увитой лозой.

Один лишь раз Тарзан оглянулся назад. Нума был уже совсем близко. Казалось неизбежным, что зверь, сделав еще одно усилие, нагонит убегающего и мощным ударом лапы повалит на землю. Лев был так близко, что человек-обезьяна на ходу выхватил из-за пояса нож, чтобы по крайней мере рассчитаться за свою смерть в последнее мгновение угасающей жизни.

Но Нума достиг предела своей скорости и выносливости. Постепенно он стал отставать, однако преследования не прекращал, и теперь Тарзан понимал, как много зависит от прочности не проверенных им заранее виноградных лоз.

Если в начале необычного состязания по бегу только Горо-луна и звезды смотрели вниз на соперников, то у финиша появился еще один заинтересованный зритель. Из амбразуры на самом верху стены два близко посаженных черных глаза всматривались в бегущие фигуры.

Тарзан был в дюжине ярдов впереди Нумы, когда наконец добежал до стены. Не было времени остановиться, чтобы начать поиски более крепких стеблей, за которые можно было бы надежно ухватиться рукой. Надо было использовать ближайшие. Он положился на везение, никогда раньше не подводившее его в трудную минуту. Судьба его была в руках случая. Понимая это, Тарзан |-делал последнее усилие и как кошка взбежал на стену, по которой вились лозы, руками на ходу отыскивая более прочные стебли, чтобы только могли удержать его вес.