Михаил Фонотов - Мир открыт для добра

Раз уж речь зашла о старинных промыслах, стоит вспомнить и о подсечке, проще говоря, о том, как собирают живицу. Это мы видели в Уфалейском лесхозе.

Супруги Анатолий Иванович и Елена Имульевна Тимофеевы провели в лесу шестнадцать сезонов. В их рассказе много слов, требующих расшифровки. С этого и начнем.

Наверняка, многим в лесу попадались на глаза сосны, стволы которых испещрены стреловидными насечками. Это — карры. На делянке Тимофеевых таких сосен с каррами восемь тысяч.

Хак — это черенок с резцами на конце. Резцы остры, как бритва. Ими прорезываются на коре насечки, точнее подновки. К резцам по шлангу под давлением из баллона подается барда. Попадая на живую ткань сразу после подновки, она стимулирует выделение живицы.

С баллоном на спине, с хаком в руках надо за день обойти тысячи три деревьев. На каждом прорезать подновки, по которым живица белым натеком стекает вниз, в жестяную воронку-приемник. Время от времени живицу из воронок надо сливать в бидоны, а затем в бочки.

— Девять тонн живицы уже сдали, — сказали нам Тимофеевы.

— Сколько еще будет?

— Тонны четыре.

Живица — белесая густая масса, используется как сырье для получения скипидара и канифоли. После нескольких лет подсечки делянка вырубается.

Продукция… К ней лесоводы относятся сложно. По первому побуждению — отрицательно. Промышленная деятельность мешает главному делу — выращиванию леса, уходу за ним, его защите. Она отнимает все больше и больше времени, поскольку планы из года в год растут. Лесом заниматься некогда. Но, с другой стороны, промышленная деятельность — это деньги, в том числе и заработки, без которых теперь уже, пожалуй, не обойтись.

От Аши наша дорога — на восток. Обращаем внимание на то, как древесные породы сменяют друг друга. Какое-то время вдоль шоссе попадаются на глаза дубы, липы. Но с каждым километром их все меньше. Зато все чаще встречаются березы. Где-то за Симом появились сосны. Начинается тайга.

Остаются позади Усть-Катав (слева), Катав-Ивановск (справа).

На перевале лес сник, по обе стороны от дороги — густые заросли березняка и осинника с редкими пирамидами елей. И только на крутых склонах далеких гор темнеет нетронутая тайга…

— Лес и человек несовместимы.

Сказано в окрестностях Тургояка. Конечно, в сердцах. Максимализм вполне понятен: здешние леса много натерпелись от людей.

Из справки: летом в выходные дни на берегах Тургояка одновременно отдыхают до 19 тысяч человек. На первом месте, естественно, жители соседнего Миасса — 10,5 тысячи человек, на втором — челябинцы — шесть тысяч, на третьем — златоустовцы — свыше двух тысяч человек. Приезжают сюда и из других городов. К этому надо прибавить «население» восьми пионерских лагерей, восьми баз и двух домов отдыха.

…Лесничий Тургоякского лесничества Нина Николаевна Нестерова обратила наше внимание на то, что берег озера отступил от воды уже на пятьдесят метров, на этой полосе оголились корни деревьев. Это для них беда. Вершины многих сосен уже сохнут — верный признак приближающейся смерти.

Под деревьями не видно подроста, его смяли машинами или вырубили, чтобы выстлать «постель» в палатке. Значит, когда старые деревья засохнут, протянется вокруг озера широкая безлесная полоса. Да и дальше от берега лесу не намного легче, чуть позднее и его ждет такая же участь.

Чтобы этого не случилось, было принято решение создать здесь Тургоякский ландшафтный парк. Разработан проект, есть средства. Площадь парка — 13 112 гектаров. Она делится на три зоны — заповедную, массового отдыха и образцово-показательного горного лесоводства.

Сейчас нас интересует зона массового отдыха, протянувшаяся вдоль берегов Тургояка. Тут решено силами миасских предприятий оборудовать скамьи и столики, навесы от дождя, костровища, проложить тропы, построить противопожарную дорогу и кордоны. Это позволит упорядочить туристский поток, хоть как-то организовать его. Авторы проекта утверждают: благодаря этому «вместимость» тургоякских лесов повысится почти в четыре раза, в них смогут одновременно отдыхать почти 75 тысяч человек.

Пока жизнь не подтверждает расчеты. Парк начали создавать шесть лет назад. За это время зеленая оправа горного озера ничуть не стала лучше. Может быть, ошиблись проектировщики?

— Нет, проект правильный, — считает Н. Н. Нестерова, — а не срабатывает он потому, что еще далек от окончательного воплощения. На месте отдыха мало скамеек, навесов, костровищ. А сделано как? Трест «Златоустметаллургстрой», например, изготовил железные скамейки, столы, туалеты, хотя мы предупреждали, что лес не примет металла. Так и вышло. Подгулявшие туристы все это повыдергивали из земли и перевернули.

Более важный урок: оборудовать места отдыха — полдела, надо их поддерживать в порядке, регулировать туристский поток. Заниматься этим некому. У лесников нет никакого транспорта, они перегружены промышленной деятельностью. Не допустить бы пожара — вот главная забота, а управлять туристами им просто некогда. Для этого нужна специальная служба, только тогда здешний лес станет парком. Или, по крайней мере, штат местного лестничества следует увеличить с учетом высокой рекреационной нагрузки.

Дорога до Чебаркуля занимает немного времени. Здешний лесокомбинат называется опытно-показательным.

Рядом с конторой расположен небольшой дендропарк. Лесоводам не дают развернуться суровые уральские зимы, нет в этом парке южного разнообразия деревьев. Но и то, что есть, впечатляет. Вот два красивых куста ивы польской, рядом кизильник, маньчжурский орех. Много различных берез — карельская, черная, пушистая, бородавчатая. Всех деревьев не перечислить, надо их видеть.

На территории Маскайского лесничества остановились перед табличкой с надписью: «Географические культуры сосны обыкновенной». Деревья посажены рядами. Вот два ряда сосенок, выращенных из семян, которые получили из Тюменской области. Рядом саженцы из Свердловской области, Алтая, Чувашии, Башкирии, других республик и областей. Чебаркульские лесоводы должны выявить лучшие для наших условий деревья, чтобы выращивать их потом повсеместно. Это позволит ускорить возрождение южноуральских лесов.

Сосны на глаз не различаются, надо проводить специальные замеры. А у лиственниц на соседней плантации разница видна отчетливее: в одном ряду хвоя уже пожелтела и осыпается. Самые маленькие лиственницы — с Сахалина. Наши землячки из Нязепетровска намного их обогнали. В них прятался глухарь, которого мы нечаянно спугнули. Хвоя лиственницы — лучшее блюдо для него осенней порой.

Почти в каждом лесхозе мы видели кедры, но таких, как в Чебаркуле, встречать не доводилось. Они уже большие, здесь собрали первый урожай шишек. Очень красивы, будто в роскошную шубу одеты. Подстилка толстая и плотная, пружинит под ногой. О некоторые кедры терся боком лось, оставил следы — ободранные стволы, из которых сочится более светлая, чем у сосны, живица.