Владимир Козлов - Откуда есть пошла земля нарофоминская

Но часы отдыха Толстой был не прочь провести и за шахматной доской. В этом увлечении опять-таки партнером Льва Николаевича становился тот же Гольденвейзер. В соревновании между музыкантом и писателем зарегистрировано около семисот сыгранных шахматных партий. Правда, каков "счет" этого марафонского супертурнира, я не знаю, но немало партий сыграно и в Крекшине.

Лев Николаевич много гулял по окрестным лесам и деревням. Пешком или верхом на лошади. Почти всегда в сопровождении Черткова или Гольденвейзера. Причем Чертков чаще всего старался идти не вровень, а где-нибудь сзади, стараясь предоставить Толстому возможность для "одинокой прогулки". Неподалеку от Крекшина находилась деревня Мамыри, за ней, на реке Апрелевке, располагался дачный поселок Кетрица, где жил широко известный и хорошо знакомый Льву Николаевичу писатель Н.Н.Златовратский. По словам ныне здравствующего сына помещика деревни Горки Г.В.Кругликова, в это время его мать жила здесь и хорошо помнила этот приезд Толстого и его встречи с Н.Н.Златовратским. Запомнила она эти события, потому что Златовратский приходился дальним родственником Кругликовым.

Следует напомнить, что Толстой, можно сказать, исходил и излазил все крекшинские окрестности. В том числе и дальние. Хотя об этом мне встретилось только одно упоминание в книге Анатолия Сладкова "Десна моя — наш край родной". Автор опять-таки ссылается на переписку Л.Н.Толстого и В.Г.Черткова. Из писем следует, что они (Л.Н. и В.Г.) побывали в селе Старо-Никольском. Были там на исходе дня и впоследствии в одном из писем Толстой вспоминает "дивный вечер и закат на Десне". В Старо-Никольском друзья не только любовались закатом. Чертков вынашивал планы по приобретению имения. Возможно, ему необходим был совет Льва Николаевича. Ибо впоследствии Толстой сожалел, что Чертков не приобрел "милую усадьбу" в Старо-Никольском.

А вообще последние дни пребывания Толстого в Крекшине часто омрачались не вполне благополучными семейными отношениями. И не только с Софьей Андреевной, женой писателя. У сыновей Толстого — Льва, Андрея и Михаила — созрел план в случае смерти отца предъявить права на все сочинения Толстого, написанные после 1 января 1881 года и переданные им в общее пользование. В дневниковой записи от 17 сентября, т. е. накануне отъезда, содержится горький упрек в адрес родных:

"Встал бодро. Встретился фотограф и кинематографщик. Неприятно и то, что вызывает сознание себя не божественного, а пакостного Льва Николаевича. Дорогой записал кое-что. Говорил с Чертковым о намерениях детей присвоить сочинения, отданные всем. Не хочется верить…"

На следующий день, т. е. 18 числа, сделана такая запись:

"Спал мало. Пошел гулять. Не хотел проститься с музыкантами, совестно стало, вернулся и глупо, неловко сказал, и стыдно стало, и ушел. Опять чуть не заблудился. Опять пришел Чертков… Суета отъезда. Хочется домой. Как мне ни хорошо здесь, хочется спокойствия".

Настал час отъезда из Крекшина. Стоял теплый солнечный день, одним словом, была пора бабьего лета. До железнодорожной станции все-таки приличное расстояние, и не все решились идти пешком. Толстой и еще несколько человек согласились на пешую прогулку. Путались под ногами сопровождающие группу фотографы и кинооператоры, постоянно щелкая фотокамерами и аппаратами. Но, как свидетельствует Гольденвейзер, Лев Николаевич был бодр и в прекрасном расположении духа. Недалеко от станции Лев Николаевич удалился в лес и высказал опасение, как бы и там его кто-нибудь не сфотографировал.

Когда пришли на станцию, Софья Андреевна попросила Л.Н. погулять с ней по платформе для того, чтобы их сняли. Толстому эта просьба жены не понравилась, как и всякая комедия, но он уступил. Местные почитатели великого писателя поднесли цветы отъезжающим женщинам, а кинооператоры всласть поработали над увековечиванием исторического момента. Как отмечал Гольденвейзер, "приход и отход поезда и вход в вагон тоже фотографировали".

После смерти Льва Николаевича Толстого Чертков совершил свой гражданский подвиг — он издал пока еще единственное полное собрание сочинений великого русского писателя в 90 томах. Это была архитрудная работа. После революции — особенно. Для продолжения задуманного Черткову пришлось добиться приема у В.И.Ленина, который дал указание "Толстого… восстановить полностью, печатая все, что вычеркнула царская цензура". Однако и после такого распоряжения дело снова застопорилось, и на этот раз В.Г. пришлось добиваться приема у И.В.Сталина. Полное собрание сочинений Л.Н.Толстого было издано тиражом 5-10 тысяч экземпляров и завершилось только в 1958 году.

Естественно, никогда не угасал интерес к пребыванию Льва Толстого в Крекшине в сентябре 1909 года. В тени или совершенно без внимания оставались два более ранних по времени приезда к молодому крекшинскому единомышленнику: первый — в октябре 1887 года, второй — в январе 1888-го. Большой календарный разрыв между первыми двумя и последним объясняется, очевидно, различными ограничительными санкциями властей по отношению к Черткову и тем, что он длительное время жил в Лондоне.

Вообще-то Крекшино принадлежало отчиму Владимира Григорьевича графу Пашкову, а сам Чертков собирался купить имение в Старо-Никольском. Не купил. Зато в Крекшине он выстроил новый дом, точно такой же — в Англии, где к его сохранности и поныне относятся с большей заботой и уважением, чем на родине. Несколько лет назад в нашей областной "Народной газете" рассказывалось о таком любопытном эпизоде. Во времена горбачевского правления в Советский Союз с визитом прибыла хорошо известная всему миру Железная Леди. После посещения Ясной Поляны, что делали все волею случая заброшенные к нам именитые англичане, Маргарет Тэтчер пожелала посмотреть на крекшинские реликвии. "Изобретательные" российские чиновники лишили ее возможности расширить свой культурный кругозор. Не пустили в Крекшино. Стыдно стало. За державу стыдно.

Одна из малоизученных страниц в истории Наро-Фоминского района — создание сельскохозяйственных артелей и коммун после Великой Октябрьской социалистической революции. Из очерков о достопримечательностях земли нарофоминской, например, мы узнали, что уже летом 1918 года в селе Старо-Никольском (нынешнее Первомайское) создается сельскохозяйственная коммуна. Инициативу проявил, как он себя представил в письменном заявлении в Мосгубисполком, "московский мещанин, получивший хорошее теоретическое и практическое знание по земледелию, скотоводству и прочее", Алексей Петрович Корсов.

Выше по течению реки Десны привольно раскинулась деревня Малые Горки. Земля в Горках на протяжении почти трех столетий принадлежала дворянам Николевым-Кругликовым. Непосредственно встретить октябрьские перемены довелось помещику В.Г.Кругликову, человеку, имеющему за плечами два высших учебных заведения, в том числе Петровскую (ныне Тимирязевскую) сельскохозяйственную академию. Он также адекватно среагировал на требования жизни: создал в Горках артель, которая многие годы брала призы и занимала почетные места на сельскохозяйственных выставках различного уровня — районного и областного. Но, оказывается, идеи о коллективном труде на сельскохозяйственной ниве разделяли не только Л.Толстой, большевики, мещане и помещики, их воплощали в жизнь и православные послушники, имевшие свою обитель на территории Верейского уезда. Таким местом являлась Зосимова Пустынь или, придерживаясь официальной терминологии, Троице-Одигитриевский монастырь. Попав после революции 1917 года в труднейшее материальное положение, обитатели монастыря тоже пошли по пути создания артели. Возглавила артель Александра Васильевна Лепешкина, игуменья монастыря, матушка Афанасия. В переводе с греческого это имя означает "бессмертие". Приняв на свои плечи заботу о судьбе двухсот послушниц монастыря, игуменья Афанасия совершила великий трудовой подвиг. В ранних очерках указывалось на частые проверки властями тогдашних сельхозартелей. Документы этих проверок служат яркой иллюстрацией реалий той эпохи. По Зосимовой Пустыни сохранился отчет об обследовании, произведенном осенью 1922 года. Проводил ревизию состояния дел в монастырской артели инструктор А.Котов. Вот что он написал в земельный отдел исполкома Московского губернского Совета: