Марк Гроссман - Веселое горе — любовь.

Но вот адмирал дернул своего главинжа за рукав:

— Погляди. Кто это?

К окопу в полный рост мчался мальчишка. Прямо с разбега он въехал в земляную щель и молча, задыхаясь протянул Киму бумажку.

Это были шифровки, снятые с голубей. В них говорилось: все войска Рыжих Акул введены в бой, резервов у них нигде нет.

Наступил час возмездия.

Еще один вестовой помчался в самую гущу боя и ценой всего-навсего двух синяков добрался до командира засадного отряда. Витька Голендухин кивнул вестовому головой, давая понять, что приказ адмирала принят.

И тогда юнги неожиданно бросились в бегство. Они бежали туда, где змеилась полоса бурьяна и сухой травы.

Рыжие Акулы торжествующе заревели и кинулись догонять морских трусов и бродяг.

И вот тут-то вдруг с длинной зигзагообразной канавы слетела трава, и два десятка свежих, как морской ветер, юнг ринулось на неприятеля.

Только теперь Генька Каменец сообразил как следует, в чем дело. Он заорал трубачу, чтоб сыграл сигнал «Стоять насмерть!», но Петька Куц уже несся куда-то в сторону.

Генька Каменец не был трус, и он не побежал за трубачом, опозорившим свое прозвище, и за всем остальным войском.

Он воевал без страха, хотя и знал, что битва безнадежно проиграна.

— Ох, и здорово молотит! — с восхищением проговорил главинж, впившись глазами в поле боя и забыв о своей подзорной трубе. — Нам бы такого в юнги!

И тут же без всякого перехода добавил:

— Не пора ли нам, Паш, самим взяться за дело?

Ким искоса посмотрел на приятеля и признался:

— У меня уже давно руки чешутся. Но нам нельзя — командиры.

А в это время у траншеи разыгралась ужасная трагедия.

Около десятка мелких юнг, сопя и завывая, повисли на гофмаршале Генри Джо. Несмотря на толчки, они цепко держали вражеского вождя в плену.

То тут, то там рядовые Рыжие Акулы поднимали руки.

Пока обезоруживали самых смирных врагов, произошло неожиданное. Васька Шеремет и Мишка — «Один нос — на троих рос» — вдруг бросились на выручку к своему главнокомандующему. Быстро раскидав противников, они совсем уже приготовились бежать втроем, когда братья Валька и Кирька клещами вцепились в ноги гофмаршала Генри Джо.

Еще бы немного — и Рыжие Акулы, справившись с братьями, исчезли с поля боя.

И тогда, презрев воинские уставы, отпихнув уже ненужный перископ, в гущу сражения бросились адмирал и главинж. За ними мчались Вовка Карякин, Аркаша Ветошкин и даже контуженный и раненый Левка Гершман.

Вскоре все было кончено. Рыжие Акулы стояли с поднятыми руками, и только один Генька Каменец держал кулаки в карманах.

Обезоружив врага и собрав трофеи, юнги отпустили всех пленных с миром. Всех до одного. Кроме гофмаршала Генри Джо.

В кольце охраны Генька был доставлен в дровяной сарай.

Победоносные войска похаживали около гофмаршала и громко советовались, какую казнь ему выбрать. Иногда они даже задавали такие вопросы пленному.

— Идите вы к чертям! — неожиданно заорал гофмаршал. — Чего вы ко мне пристали?!

В сарае срочно заседал Совет Старых Юнг. Вражеского вождя гофмаршала Генри Джо было решено освободить за неслыханный выкуп: пару чистых белобантовых голубей Васьки Шеремета.

Затем состоялась раздача наград.

Пашка торжественно осмотрел своих соратников и, покопавшись в углу сарая, достал оттуда тяжелую жестяную банку. В ней содержались ордена, медали и иные знаки отличия.

Братьям Кирьке и Вальке были вручены сияющие бронзой и излучающие великолепие Ордена Великого Знака. Одна часть большой пятикопеечной монеты, та, на которой имеется цифра «5», была закрашена синей эмалью, а на ней — белой эмалью — нарисован летящий голубь.

Принимая ордена, братья потребовали, чтобы награды были также вручены голубям. Они доказывали, что в разных армиях были случаи, когда настоящие ордена давались голубям и ничего тут необычного нет.

Совет замялся. Давали или не давали ордена в армиях — это еще надо было проверить.

Пашка нашел выход. Он сказал, что голубям-героям будут надеты зажимные кольца на ножки. На этих кольцах можно выцарапать сегодняшнее число.

Пока награды получали Роман Ерохин, Левка Гершман и даже Аркашка Ветошкин, — Вовка Карякин был послан на Заречную со специальным заданием.

И в тот момент, когда все галдели и пожимали руки новым кавалерам орденов, вдруг наступила удивительная тишина.

В сарай торжественно входил Вовка Карякин, ведя за руку родного дядю Фрол Федотыча.

Дядя, выпивший самую малость по случаю воскресного дня, был в самом лучшем расположении духа.

Он открыл в улыбке белые зубы и, покопавшись в кармане, добыл оттуда черную чугунную гирьку. Затем, хитро сощурившись, показал эту гирьку всем членам Совета и стал прозрачно намекать, что в случае необходимости может почистить еще не одну трубу.

Чтобы не усложнять процедуры, Фрол Федотыча попросили замолчать и зачитали Указ о награждении Ф. Ф. Карякина орденом Братства первой степени.

Дядя, сияя, принял орден и, заявив, что юнги могут рассчитывать на него в будущем, чинно удалился восвояси.

Оставалось решить один вопрос. Как доставить решение о выкупе Каменца Ваське Шеремету? Одни считали, что ультиматум должен отнести Ваське Левка Гершман, имеющий уже опыт в таких делах. Другие утверждали, что Шеремет обязательно побьет Левку и не примет тяжких условий Совета.

И тогда Аркаша Ветошкин показал перед лицом Совета свое прекрасное бескорыстие. Он сообщил, что Васькина «чайка» снова прилетела к нему, Аркашке, и, если ее развязать, непременно уйдет домой. С ней решение можно доставить Ваське Шеремету.

Аркашка моментально сбегал за «чайкой», на шею ей надели портдепешник с запиской и выкинули в воздух.

Теперь надо было терпеть и ждать. Заметили время. Семь часов тридцать восемь минут. На размышления Шеремету дали один час.

Выйдя из сарая, члены Совета столпились около Геньки Каменца, сидевшего на бревне, и Пашка Ким достойно справился у гофмаршала о его самочувствии.

Может, Пашка не знал, что частица «гоф» означает «придворный», а может, просто насмехался над врагом, имея в виду замусоренный двор, в котором у Рыжих Акул находился штаб.

Генька ничего не ответил и не поднял головы. Шло время. Стрелки уже показывали восемь часов двадцать минут. Оставалось чуть побольше четверти часа.

— Мы за тебя выкуп назначили, Генька, — весело сказал Вовка Карякин. — Два голубя всего. Дешевка. Только твои акулы пожалеют и это. Ну, тогда мы вздернем тебя на рею.

Генька и на этот раз не открыл рта.

Срок истекал. В восемь часов тридцать пять минут кто-то из юнг притащил веревку и, бросая грозные взгляды на Геньку, стал привязывать ее к крыше сарая.