Мария Плахова - К островам Индийского океана

Тем временем машина догнала шествующую пару. Не тратя времени на размышления, открываю дверцу и крепко вцепляюсь в неплененную руку своего мужа — как-никак, а сделать слайды его послала я! Изо всех сил тащу жертву к машине, благо вблизи полицейский оказывается низкорослым и щупленьким. От неожиданности пальцы его разжимаются, и Алексеев, изменив обычной флегматичности, поспешно ныряет в машину.

Мистер Адам монотонно объясняет представителю власти, что мы его, директора колледжа, гости. Полицейский берет под козырек. Инцидент исчерпан. Так заканчивается посещение колледжа.

От своего и Дженни имени Адам приглашает нас на обед, вернее, ужин. Неподалеку от Виктории, на самом берегу океана, находится их коттедж.

— Очень скромный, построен по собственному проекту, — говорит Джон Адам.

Уже истаяла томительная дневная духота. Напоенный запахами цветущих растений, стекает с гор воздух. Темнеет быстро, будто накрывает острова мохнатое черное покрывало. Уже давно зажглись бледно-розовым светом фонари, желтые огоньки домиков карабкаются к подножию гор. Изредка на головокружительной высоте вспыхивают на шоссе фары — словно большие светляки облётывают горы.

Целых двадцать пять лет я был несправедлив к Плаховой, считая ее «адским водителем». В стремлении скорее вернуться к Дженни Джон Адам то резко ныряет под уклон, то заставляет машину свечой устремляться в небо. Поздний вечер скрывает дорогу, сквозь широкие лапы пальм прорывается и не может прорваться половинчатый диск луны. Мятущийся свет фар вырывает странные очертания каменных гигантов — огромные глыбы, добравшись до осевой, вросли, сдавили и без того узкое полотно дороги, козырьками-карнизами нависают над головой. Валуны теснят ленту асфальта, каменные великаны стремятся столкнуть машину в пропасть, откуда, заглушая шум двигателя, нарастает рокот океана.

Иногда проскользнет, пересекая путь, собака да вспыхнут на обочине зеленые изумруды кошачьих глаз. На заднем стекле еще играют отсветы сейшельского маяка, но вскоре выступающий мыс глухой кулисой отрезает город. Мчимся в тоннеле искривленных пальмовых стволов, вытянутых в сторону океана.

— История Сейшел удивительна, — прерывает молчание Адам. — И самое удивительное, что до шестнадцатого века они были необитаемы, лишь арабские пираты использовали их как временное пристанище.

Рассказ Джона Адама. Основание поселению, названному Порт-Ройяль, положила в 1742 году группа из пяти-шести французов и девяти африканских рабов. Первым поселенцам было трудно: изолированные острова не имели каких бы то ни было контактов. Однако поселенцам помогала природа: плодородные почвы давали богатый урожай, океан снабжал рыбой, леса — древесиной, климат был гостеприимен и мягок; у колонистов не существовало причин беспокоиться о будущем. Многие побывавшие на островах считают, что потомки переняли эти черты и сейшельцы — люди беззаботные и беспечные. К первым поселенцам присоединились другие эмигранты. Острова стали постоянным предметом раздора между англичанами и французами. После поражения Наполеона в войне Сейшелы окончательно перешли к Великобритании в качестве колонии, которая управлялась сначала с острова Маврикий, а позже превратилась в колонию Сейшельские острова.

Запрещение рабства в 1835 году вызвало приток освобожденных рабов. Захватывая суда работорговцев, британские военно-морские силы отпускали рабов на свободу. Сейшелы стали привлекать индийцев и китайцев, преуспевающих в коммерции.

Черты культур трех континентов не могли не оставить след на образе жизни сейшельцев.

28 июня 1981 года народ Сейшел и многочисленные иностранные гости торжественно отметили пятую годовщину провозглашения независимости: нашему национальному празднику сопутствует веселый карнавал, вобравший краски праздничных традиций нескольких стран. В танцах и музыке воплощены черты и африканской культуры. В течение двух веков бывшие рабы из Африки в тайне сохраняли свои обряды, устраивая празднества в укромных уголках под звуки тамтамов, и сегодня в креольском танце сохранены танцевальные ритмы барабанов. Здоровые черты культуры возрождаются, растет число ансамблей, певцов и танцоров. Скажите, вам приходилось видеть креольскую сегу? Это удивительное зрелище! В танце оживает душа народа, множество оттенков настроения передается пластикой жестов, движением тел, выразительной игрой пальцев.

Мы не видели креольской сеги и не знаем, доведется ли ее увидеть. Свист покрышек на поворотах, где совсем рядом угадывается в чернильной темноте обрыв, глухие удары прибоя. Дробится в листве лунный свет, тянутся к стеклам машины растрепанные листья бананов. Обстановка располагает к таинственным историям.

— Скажите, что означает марка с изображением морских разбойников, зарывающих сундук? — спрашивает Иосиф Исаевич. — Пятицентовая марка семьдесят пятого года.

— Если вы видели наши карты, то наверняка обратили внимание на названия. Например, «Пиратская пещера» на Маэ или присвоенное островку имя корсара восемнадцатого века Жана Франсуа Одуля. Пираты и корсары были крепко связаны с губернаторами и офицерами, поэтому пиратская вольница действовала безнаказанно. На Сейшелах зарытые сокровища по сей день тревожат людское воображение. Полагают, что главные богатства лежат в прибрежных скалах бухты Бель-Омбр, и вот однажды…

Тут машина под прямым углом сворачивает с шоссе на грунтовую дорогу. Еще несколько метров — и мы упираемся в поляну, замкнутую тяжелыми купами деревьев, с одноэтажным коттеджем в центре. Из раскрытой двери дрожащей золотой полоской тянется свет, сияют теплотой окна, и уже бегут навстречу, перепрыгивая через выступающие корни, Джозеф и Джозефина.

Только что земля казалась нетронутой и дикой, безликой — масса растений. Но вот уже на пороге дома в простом и милом домашнем платье встречает нас Дженни. Еще покачиваются недавно брошенные качели, сохнут ребячьи трусики и рубашонки, вертятся под ногами две черно-белые кошки с острыми лисьими мордочками.

Как сказал Адам, семьей был приобретен пустующий участок джунглей на берегу океана. Теперь здесь растут бананы и манго, тянется ввысь папайя, вокруг плодовых деревьев тщательно вскопанные, аккуратные колечки земли. На тонких ножках, похожие на мячи свешиваются плоды хлебного дерева. Дженни с гордостью показывает посаженное ею авокадо, называемое здесь «аллигаторовой грушей».