Мария Плахова - К островам Индийского океана

— А, рачки-отшельники! — Спортивной походкой спешит биолог Астахов. — Они неволю хорошо переносят, долго живут. Только что это вы им набросали? Бананы, крошки, капусту выбросьте сейчас же и таз вымойте. Они же хищники. Сырым мясом, рыбой или кальмарами их кормить надо.

Не было заботы — ловить кальмаров. Послушно выбрасываю бананы и капусту, мою таз и насыпаю свежий песок. Хищники грустно скребут клешнями по эмалированной стенке, от нее, как от зеркальца, брызжут во все стороны солнечные зайчики. Алексеев отправлен на корму за кальмарами, там, на нижней, нависающей над волной палубе, сосредоточиваются свободные от вахт ловцы и удильщики. И пока детский сад принимает солнечные ванны, расширяю кругозор: «Раки-отшельники — семейство морских десятиногих. Нежное брюшко помещено в пустую раковину, в ней может прятаться вся передняя часть тела. Известно до четырехсот пятидесяти видов. Свободно передвигаются при помощи грудных ног, неся на себе раковину. Во время линьки покидают старую раковину, подыскивая другую, более крупную. Если живут в симбиозе с актинией, то, сменив раковину, пересаживают актинию на новую…»

— А чего это они у вас в пустом тазу сидят? — На палубу падает тень Федора Пастернака. — Вы бы им капустки бросили, банановых крошек!

Так и живем в ожидании высадки на острова, где можно будет вернуть свободу узникам. Обживаются и принятые в коллектив гительзоновские рачки, явно оплошавшие с выбором квартир: таскают на себе «прицепы», длинные, завитые кульком ракушки, оставляя на песке извилистый след. С таким жилищем скорость не разовьешь!

Как-то прибывший на борт «Курчатова» один из коллег с «Рифта» попросил отдать ему нашу живность.

— Понимаете, ребята хамелеона принесли, так нам его кормить нечем.

И Алексеев, клявший и меня и рачков на чем свет стоит, ответствовал убежденно и твердо:

— Машку, Пашку и Сашку на обед хамелеону? Ни-ког-да.

А как же иначе? Ведь «ты в ответе за тех, кого приручил…».

7—9 апреля заход в порт Анцеранана, Демократическая Республика Мадагаскар.

К Анцеранане подходим перед рассветом. Еще чуть влажна от росы палуба. Неясный молочный свет растекается над океаном, мощным фронтом держатся облака. На западе робкими мазками обрисован гористый берег, над ним чистое небо, лишь над самой высокой точкой серо-розовой полоской растянулось облачко.

Земля кажется неприветливой, хмурой — может быть, оттого, что тревожно помаргивает глазок маяка, постанывают провода и тросы. Порывистый ветер рвет из рук листки, перелистывает страницы забытой кем-то на палубе книги. Просквозив корабль от кормы к носу, ветер рвется к берегу, выдавливая волны, над черно-синей водой бегут мутные, пенистые гребешки.

Очертания берега все резче, чем-то похожи на силуэт Крымских гор возле Судака. Сбавив ход, «Курчатов» осторожно обходит мель справа и держит курс на маяк. Уже можно различить темно-зеленый цвет растительности. Берега обрывисты, в беспорядке громоздятся красно-рыжие скалы.

Тихо входим в пролив, за ним просматривается гладь бухты. Постепенно вырастая, поднимаются горы, на зеленовато-коричневых склонах выделяются светлые скальные сбросы. Проходим близко от плоского уступа, там, среди каменных обломков, прочно вросла в землю белая башня маяка.

Сжатые берегами, выше и круче стали волны. Вздымаются и опадают растрепанные пенные гребни. Уже несколько минут идем коридором между коричнево-серыми и желто-рыжими нагромождениями с зияющими чернотой пещерами, почва проточена прибоем. Тугими шапками кустарники взбираются по уступам, искривленными корнями цепляясь за неровности почвы.

На палубах появляются участники рейса, подняв воротники, поеживаясь от прохлады, любуются бухтой. Постепенно характер берегов меняется, справа показались низкие, как оладьи, островки, слева (не зря говорят: «Первым художником по камню был ветер») — причудливые серо-черные головы, торсы, фигуры, изваянные в массивах древних коралловых известняков.

Бухту Диего-Суарес называют лучшей закрытой гаванью мира: сама природа создала огромный, надежно защищенный от превратностей открытого океана глубоководный порт протяженностью сто пятьдесят километров.

Первым российским кораблем, бросившим якорь у малагасийских берегов в апреле 1890 года, был клипер «Джигит», а в 1904 году возле Мадагаскара долго стояла эскадра вице-адмирала 3. П. Рожественского. Удивительная, почти неизвестная страна, остров-загадка, привлекавший воображение Куприна и Чехова, Тургенева, Новикова-Прибоя…

На выступающем плоском мысе город-порт Анцеранана. В первых лучах розовыми крупинками ярко засияли домики, позолотились верхушки пальм, одинокая шхуна, пересекающая бухту, превратилась в цветок с горящими лепестками парусов.

С «Курчатова» уходит вниз якорь. Под напором ровного ветра судно беспрестанно меняет положение: начнешь писать панораму с кормы, а она уже поменялась местами с баком. Стоим час, стоим другой. С корабля к властям Анцерананы отправляется делегация. Сообщение их неутешительно: сюда не поступали данные о заходе советского корабля. «6 апреля весь день простояли на внешнем рейде порта Анцеранана в ожидании проводки к причалу. Порт на вызовы не отвечал. Отправили шлюпку на берег для уточнения захода. Передано: швартовка будет утром».

А пока, проявляя выдержку и стойкость, пишем с палуб вращающегося корабля.

«Если человек, прибывающий в новую страну, станет заглядывать в книги, он погиб!» — записал, путешествуя по миру, известный писатель Редьярд Киплинг. Но они прочитаны. Судя по книгам, на земном шаре осталось не так много мест, где природа хранит столь много неизвестного, а известное окружено столь большим количеством легенд и небылиц, и место это — Мадагаскар.

Диковинный остров с давних времен был щедро наделен различными именами: греческие мореплаватели именовали его Медугисом, Аристотель называл Феболом, Плиний нарек Серне, Птолемей — Менутиасом…

И все же таинственная земля получила свое название благодаря Марко Поло. В свое время, приняв остров за полуостров, обозначил он его как «Мадейгаскар», каковым и остается он по сие время.

Несходство флоры и фауны Великого острова со всем, находящимся на планете. Живые рыбы-целаканты, что появились в морях девонского периода четыреста миллионов лет назад… Деревья-убийцы, чьи змееподобные ветки, оснащенные кривыми шипами, вонзаются во все живое; колдуны, знахари, ясновидцы, многочисленные фади (запреты), удивительная церемония фамадихана (обряд переворачивания) — переодевания завернутых в истлевшие саваны трупов предков в новые одежды.