Дэвид Аттенборо - Путешествия на другую сторону света

Хотя они не возделывали полей и не строили постоянных домов, какаду тем не менее оставили свой след на земле, поскольку они, как и большинство северных племен, были художниками, и их рисунки до сих пор украшают скалы и укрытия, где они когда-то разбивали лагеря. Холмы вокруг Оэнпелли славятся богатством и красотой своих рисунков, но Алан Стюарт знал о каменных галереях, расположенных неподалеку, изобилующих рисунками, которые только недавно были открыты европейцами и которые редко видели посторонние люди.

Чтобы добраться до них, мы проехали примерно полтора километра вдоль трассы, которая ведет в Оэнпелли, а затем свернули с нее на юг, врезаясь в буш и прорываясь сквозь него на пути к скалистой горе, которая возвышалась на 200 метров над кустарниками как большая каменная крепость. Мы полчаса ехали вокруг ее основания, прокладывая себе путь между деревьями, и иногда были вынуждены сбивать деревца поменьше своим бампером, чтобы расчистить дорогу. На юго-западной оконечности подножие горы было завалено гигантскими валунами размером с дом. Некоторые лежали в нескольких метрах от откоса, другие прислонялись к нему, образуя пещеры. Главная стена скалы возвышалась над нами рядом башен и зубчатых стен, расколотых то здесь, то там глубокими трещинами.

Рисунки на скале Нурланджи

Алан остановил машину в месте, где скала наклонилась наружу, образуя неглубокое открытое укрытие. Скала была серой, испещренной полосами коричневого и черного цвета там, где вода стекала вниз по открытому склону. Но внутренняя стена была совершенно иной: на уровне 2,5–3 метров от земли она была покрыта яркими рисунками белого, желтого и ржавого красного цвета.

Женские фигуры на скале Нурланджи

Нашим глазам потребовалось время, чтобы начать разбираться в путанице линий и форм. В центре выделялся ряд человеческих фигур практически в натуральную величину, нарисованных белой краской и аккуратно очерченных красной охрой. Похоже, на них были головные уборы, или же их волосы были уложены в сложную прическу, потому что вокруг их маленьких белых лиц были нарисованы большие диски красного цвета, украшенные несколькими радиальными линиями желтого. У большинства на запястьях и плечах были браслеты и плетеные украшения. Образы были женскими, поскольку большие, условно изображенные груди располагались у них по бокам под мышками. Нижние части их тонких изящных тел потерлись и поблекли, и мы смогли лишь различить, что у некоторых из них ноги были нарисованы не с горизонтальными подошвами, стоящими на земле, а свисающими вниз так, что фигуры, казалось, парили в воздухе, как святые на стенах византийской церкви.

Среди них было другое существо. Оно было изображено в движении, с чуть согнутыми коленями. У него не было груди, однако не было и мужских гениталий. Его руки не висели по сторонам, как у женских фигур, а были скрещены перед туловищем, и у него не было головного убора, а лицо было просто большим белым овалом. Его бедра были покрыты скрещивающимися линиями, как будто украшенные для корробори, и мы могли видеть, что ноги некоторых женских фигур, хотя и поблекли, были украшены таким же образом.

Над этими изображениями плавала огромная рыба баррамунди. Она была нарисована необычайно подробно. Ее создатель показал не только внешний вид рыбы в том виде, в каком он ее видел, но и подлинную внутреннюю природу существа, которым она являлась, поскольку над белым силуэтом тела рыбы он нарисовал красным ее пищевод, желудок и кишечник. Это была картина-рентген.

Над женскими фигурами мы нашли наивный рисунок древнего пистолета. В другом месте мы обнаружили картинки мушкетов и сабель, парусников и пароходов со сдвоенными дымовыми трубами, выпускающими дым. Нарисовали ли художники эти вещи по какой-то ритуальной причине; или же они сделали их для того, чтобы просто развлечь себя и показать своим товарищам последние чудеса, которые они видели, возможно, во время одной из прогулок к побережью в 80 километрах отсюда?

Но самым ярким из всех образов были для меня не причудливые портреты духов, не натуралистические наброски животных, а два простых отпечатка рук под изображением пистолета. Какой-то человек, который пришел сюда, окунул свою правую руку в красную охру и прижал ладонь к скале. Другой сделал то же самое рядом своей левой рукой и оставил, кроме того, отпечаток запястья и предплечья. Эти две человеческих руки, которые тянутся вверх к странным сверхъестественным существам, вероятно нарисованным ими, остро пробуждают чувство присутствия этих художников, которые пришли сюда с побуждениями, о которых мы можем только догадываться, чтобы выполнить свои таинственные рисунки.

Мы карабкались по скалам, исследуя пещеры с факелами, взбираясь на утесы, чтобы посмотреть на маленькие группы рисунков в высоких углах. Среди них изображения варанов и крокодилов, черепах и кенгуру, а также огромного грациозного дельфина. Некоторые из них были нарисованы на участках утеса, до которых, даже с учетом ловкости аборигенов, казалось практически невозможным дотянуться. Возможно, что с тех пор, как были сделаны рисунки, уступ уменьшился, что может быть свидетельством их древности. Или, возможно, художники придавали настолько большое значение своей работе и расположению изображений, что побеспокоились о том, чтобы построить лестницу или леса.

Изображение кенгуру

Пытаясь отыскать другие рисунки, я заглянул в узкую скальную расщелину. Там лежал побелевший человеческий череп, уставившийся на меня пустыми глазницами. Под ним я рассмотрел кости ног и ребра. Рядом длинная ветка прижимала к скале сверток из выцветшего холста. В нем я нашел несколько отшлифованных камешков, прямоугольный, разрисованный охрой кусок дерева, плетеную повязку, настолько прогнившую, что она рассыпалась у меня в руках, и маленькую обветшалую жестяную банку из-под табака, на крышке которой было нарисовано викторианское клеймо торговой марки, без сомнения давно ушедшей из этого бизнеса. Должно быть, это были пожитки мертвеца, его самые лелеемые вещи, которые после того, как был завершен погребальный обряд, были оставлены здесь, рядом с его костями. Повязка служила для того, чтобы скрыть лобковую зону, и была единственной одеждой, которую когда-либо носили мужчины-какаду. Без сомнения, жестяная банка была редким и высоко ценившимся сокровищем. Галька и разрисованный кусок дерева были чрезвычайно священными церемониальными предметами, самыми важными и интимными вещами аборигенов, которые при жизни их владельца могли увидеть лишь немногие привилегированные люди. Я снова завернул их в изорванный холст и положил обратно так, как нашел.