Владимир Шнейдеров - Великим Северным (Поход Сибирякова)

Между холмами острова, извиваясь, ползут мокрые полосы песка — долины несуществующих, скрытых под почвой ручьев и речек. Местами подземная влага выступает наружу и превращает пески в жидкую кашу, по которой трудно ходить.

Встречаем доктора, Семенова и Канторовича. Они возвращаются с неудачной охоты. Рассказывают, что видели противоположный берег и около него «Русанова».

Сделав «лейкой» несколько снимков и выпустив немного пуль по камням, идем к берегу. Перезарядив «аймо», снимаем работу географа Гаккеля, определяющего точное местонахождение острова. Он, как и магнитолог Русинова, отсчитывает что-то своим прибором, посматривая на тикающий рядом хронометр.

Побродив по завалу плавника, идем к другой группе. Там сидят наши геологи, едущие на Чукотку, — чета Гармоновых. Около них хлеб, колбаса и сыр. Вместе с продовольствием получаем известие:

— Группа Шмидта встретила медведя, и Чачба застрелил его.

Визе, опираясь на палочку, в сопровождении фотографа Новицкого идет на каменный выступ. Топографы зарисовывают контур острова. Со всех сторон видны люди. Кое-где гремят выстрелы.

Спешно снимаем виды острова, сцены работ научных сотрудников, группы охотников.

Вместе с Трояновским влезаем на вершину холма. С него хорошо виден остров. С одной стороны — безбрежное море, с другой — мертвые, голые холмы, покрытые камнем и кочками с редкими пучками травки.

Изредка среди лишайников попадаются желтые цветы полярного мака. Местами встречаются какие-то зеленые мшистые лепешки, усыпанные белыми цветочками. Яркими, темно-красными пятнами украшают землю карликовые кустики неизвестных нам растений.

Снимаю мой заслуженный карабин, побывавший уже в экспедиции на Тянь-Шане и пострелявший по архарам и киикам.

Полная пятерка патронов в магазине. Встреча с медведем теперь не страшна. Из долины слышится выстрел, и над головой с визгом пролетает пуля. Спускаемся вниз. Трое матросов стреляют в цель. Спрашиваю:

— Шмидта видели?

— Нет.

— А это кто?

Оборачиваемся. Какая-то фигурка бежит по холму.

Фигурка быстро превращается в нашего художника oи библиотекаря, комсомольца Решетникова. Запыхавшись, он скороговоркой произносит:

— Шмидт послал… отыскать вас… Убили медведя… Снимать… скорее… а то обдерут! Где хлеб?.. Будем шашлык жарить…

И, получив ответ, убегает к геологам на берег за хлебом.

Мчимся к Шмидту. Под холмом у туши огромного медведя копошится группа людей. Чачба с ножом орудует над шкурой. Он весь в крови — руки и даже нос обильно измазаны кровью. Шкура сейчас будет содрана.

Заметил медведя Чачба, лежавший среди камней. Увидев Чачбу, медведь стал уходить. Чачба выстрелил и попал. Медведь завертелся, поднялся на задние лапы, потом упал, снова поднялся и стал уходить. Боясь, что медведь уйдет в море, Чачба выстрелил еще раз и убил наповал.

У туши медведя произошла встреча Шмидта и Самойловича. Самойлович подошел с другой стороны острова.

Вскоре медведь превратился в широкую, распластанную по земле шкуру с огромной головой, гору внутренностей и целую кучу мяса и сала.

Согласно правилам научной охоты медведя измерили и, вскрыв желудок, исследовали его содержимое. Там оказалась только трава.

После съемки стали переносить мясо на берег. Десять человек с трудом захватили шкуру и треть туши — лучшие куски.

Шмидт отрезал кусок сырого медвежьего мяса и, пережевывая его, предложил последовать его примеру. В Арктике необходимо как можно больше запасаться витаминами, а в сыром мясе они содержатся в изобилии.

Я последовал примеру Шмидта, за мной — Трояновский. Больше никто не рискнул. Мясо оказалось очень нежным и вкусным.

Шкуру потащили вчетвером. Сначала несли ее на руках, потом, устав, решили волочить по земле, поддерживая голову и передние лапы.

По пути добыча увеличилась поморником, убитым на лету Шмидтом из дробовика. Это единственная птица, которую я видел на острове.

На берегу из плавника разложили костер и, достав шомполы, стали жарить на углях шашлыки.

Примчался Решетников с хлебом. Вернулась «Малютка» с мотористами, появились научные работники, по— видимому, почувствовавшие издали вкусный запах. Пришел биолог Ретовский и притащил сломанную в ложе винтовку, завязанную какими-то тесемками. Оказалось, он сломал ее о голову медведя.

Дело было так. Группа русановцев заметила медведя. Один из русановцев погнался за ним, стреляя на ходу. Он лишь ранил медведя, но расстрелял все патроны. Раненый медведь бежал. Ретовский, попавшийся навстречу, выстрелил и свалил медведя. Но медведь все же не был убит и шевелился. Больше у Ретовского не было патронов, и, боясь, что медведь очухается, он ударил его прикладом по голове. Медведь больше не встал, но винтовка сломалась пополам.

Шашлык готов. Его поделили между присутствующими и стали жарить вторую порцию. Покончив с шашлыком, распили бутылку коньяку и закусили шоколадом, взятым с собой на всякий случай. Банкет удался на славу.

Отдохнув, отправились за остатками медведя. Можно себе представить, сколько было этих остатков, если их с трудом тащили пятнадцать человек!

Мотористы и матросы стали торопить всех на корабль.

— Смотрите, на горизонте гроза. По волнам пошли барашки. Скоро разведет такую волну, что нам не выбраться на моторке.

— Грузи мясо!

Распоряжение Шмидта выполняется в два счета. Корма лодки до отказа заполнена мясом и салом. Лучшая часть мяса пойдет на стол, остальное, в том числе и сало, — на откорм свиней. Шкура водружена на крышу каюты.

Волны и взаправду разыгрались. Они захлестывают через борт. Лодка подскакивает, как пробка. Мотор чихает и отплевывается.

Корабль уже близко. Но воды в лодке все больше и больше. Она заливает мотор. Маховик подхватывает ее и бросает целым каскадом на магнето. Машина вздрагивает в последний раз и останавливается. Нас начинает поворачивать бортом к волне.

— Эй, на корабле, пришлите мотор!

На судне заметили, и через минуту, довольно неприятную в нашем положении, к нам подкатывает «Пента» и берет нас на буксир.

Подходим к борту ледокола. Начинается выгрузка — в первую очередь пассажиров, потом намокшего оружия и имущества и наконец мяса.

Я выхожу последним. На мне «лейка» в чехле и масса фотоприспособлений — тяжесть, значительно увеличивающая мой вес. Лодка кренится на борт. Осторожно пробираюсь по узкой покатой доске. Раз! Нога в новом, мало обношенном сапоге сорвалась и скользнула в воду. Цепляюсь за поручень борта. Вторая нога срывается за первой — и я по пояс в воде, держусь за лодку стараясь не замочить аппаратуры.

Делаю попытку подняться на руках в лодку. Еще хуже — легкая лодка под моим весом начинает крениться и вот-вот черпнет воды и перевернется. Прошу кого-нибудь сверху откренить ее.