Владимир Шнейдеров - Великим Северным (Поход Сибирякова)

Но однажды поднялся сильный шторм. Буря унесла и смыла в море все заготовленное мясо и часть имущества. Мы беспокоились даже за самую станцию — настолько силен был ураган. Снова пришлось заготовлять мясо. Нам повезло — пошла огромными стадами белуха; мы набили ее в достаточном количестве и сделали нужные запасы.

Вторую зиму посвятили обработке материалов первого года работы. О ходе этих исследований мы передавали по радио в Арктический институт. Подготовку к следующему сезону начали в феврале. Первую продовольственную базу устроили на острове Большевик, в трехстах километрах от станции. Кроме этого были созданы и другие опорные пункты.

В одну из поездок нас застигла сильная метель. Пришлось трое суток отсиживаться в промерзшей палатке. Температура скакала от минус семи до минус сорока трех градусов. Рыхлый снег не давал возможности двигаться вперед. Вынуждены были бросить груз и вернуться на базу с тем, чтобы потом снова отправиться за грузом.

Закончив эти работы, мы с Урванцевым вышли по маршруту и в сорок пять дней сделали тысячу двести пятьдесят километров, полностью засняв остров Большевик. В этом маршруте мы проделали всю работу по съемке острова, произвели геологическое обследование, сделали интересные наблюдения над льдами, собрали коллекции. В двух километрах от мыса Неупокоева неожиданно увидали открытую воду. Это было в двадцатых числах апреля — слишком рано для этих мест. Вода доходила до самого мыса Челюскин на материке.

Затем, исследуя южный берег острова Комсомолец, мы открыли новый остров меньшего размера, которому дали имя Пионер. Радист Ходов во время наших разъездов вел все работы и метеонаблюдения на станции, передавал сводки по радио и давал нам сигналы, необходимые для работ.

Вот, товарищи, в кратких словах результаты нашей работы за два года пребывания на Северной Земле. Товарищ Урванцев расскажет о геологической работе и о том, чего я не досказал».

Ушаков сел. Напряженное внимание замершей кают-компании взорвалось бешеными аплодисментами, стихшими мгновенно, как только встал Урванцев.

Спутник Ушакова во всех его работах, высокий, худощавый человек, вытер платком пенсне и медленно начал говорить — продолжая и дополняя рассказ Ушакова.

«Изучение Северной Земли — сложная задача. Выполненная работа дает обширный материал для знакомства с этой страной.

Первое, что было сделано нами, — произведена съемка всего архипелага Северной Земли с составлением карт в масштабе семь с половиной километров в сантиметре и в иных масштабах. Составлены другие специальные карты. Второе — детально изучено геологическое строение земли. Составлены геологический разрез и геологическая карта. Третье — установлено семнадцать опорных астрономических пунктов, причем пятнадцать из них сверены по радио. Определены элементы земного магнетизма. Найдены магнитные аномалии. Кроме геологических работ произведен сбор ботанико-зоологических коллекций, дающих полное представление о флоре и фауне всего архипелага. Проведены наблюдения над льдами, приливами и отливами, аэрологические и прочие наблюдения. Общие результаты работ в области геологии и полезных ископаемых дали интереснейший материал.

Геологическое строение Северной Земли, — заканчивает Урванцев, — чрезвычайно сложно и проливает свет на геологическое строение северной части Таймырского полуострова. Пробы, собранные в большом количестве, мы не могли сами анализировать из-за отсутствия специальной лаборатории. Они будут изучены в центре и дадут новые важнейшие данные. Земля таит огромнейшие запасы руды, по-видимому, доступные для разработки. При известных условиях здесь может быть создана горнодобывающая промышленность, которая даст широкие возможности развития, нашему Северу. На этом, товарищи, я заканчиваю свое сообщение».

Снова аплодисменты прокатываются грохотом по низкому помещению кают-компании.

Наперебой сыплются вопросы:

— Сколько всего прошли километров?

— Были ли больные?

— Как поддерживалась радиосвязь?

— Верно ли, что вами за два года убито сто семь белых медведей?

— Были ли случаи обмораживания?

Ушаков и Урванцев у стола президиума отвечают на вопросы. Порядок собрания нарушен — все столпились у стола и обступили зимовщиков.

С заключительным словом после перерыва выступил Шмидт. Он говорил немного, но в его словах сказались теплота и внимание, с которыми он сам и все мы относимся к этой скромной четверке, проделавшей поистине героическую работу по освоению советского Севера.

Собрание закрывается. Все встаем. Под аккомпанемент пианино поем «Интернационал», пусть немного нескладно, но торжественно и искренне. Буфетчики тащат в кают-компанию огромные медные чайники. Начинается товарищеский чай, на котором отсутствуют только корреспонденты. Они сочиняют многословные телеграммы, которые сегодня же полетят по эфиру на приемные антенны Большой земли.

Ночь проходит, но никто не думает о сне.

Один из зимовщиков, став на полчаса лоцманом, осторожно вводит ледокол в бухту. Туман развеялся, и станция видна как на ладони.

Высокий каменистый берег острова круто обрывается в море, а в одном месте, несколько выступая из воды, становится низким и плоским. Кое-где он покрыт бурым, смешанным с галькой старым льдом.

Ледокол бросает якорь, и сразу между ним и берегом создается подобие регулярного «дачного» сообщения. Все время взад и вперед бегают две моторки, перевозя людей и выгружая бидоны с бензином для будущей самолетной базы.

Начинает светать. Киногруппа съезжает на берег.

Навстречу нам молча, без обычного лая, мчится целая свора мохнатых, широколобых и толстомордых псов самой свирепой наружности. Невольно ожидаем нападения. Кто знает, как примут непрошеных гостей хранители берега? Псы налетают на нас стаей, бросаются и… лезут лапами на грудь, царапая кожаные пальто.

Псы ласково трутся о наши ноги, сопровождая нас к станции. Они рычат и повизгивают. Северные собаки редко лают.

Подходим к домику. Дорогу нам преграждают груды мяса и кучи сала. Это туши морских зайцев, набитых для прокорма собак. Среди туш бродят сытые псы: они в отпуске, на отдыхе. Тут же горы пустых консервных банок, разломанные ящики.

Деревянный домик украшен флюгером. Над домиком высится мачта радио. Вторая мачта, замеченная штурманом в тумане, установлена на каменном барьере наверху. В стороне будка — метеорологическая станция. Отдельно — крохотное сооружение для наблюдений над земным магнетизмом. Около «главного дома», за дощатым забором — сарайчики для имущества. Главнейшая часть имущества — ящики с консервами и продуктами — стоит горой у входа. Запоры здесь не нужны, хотя воры и существуют. Полярные воры — белые медведи. Они нередко разворовывают склады. Но это обычно бывает зимой.