Михаил Водопьянов - Повесть о первых героях

— Мы вас не ждали, — говорили они Молокову. — В такую погоду даже пароходы бросают якорь около ворот в море и ждут, пока разойдется туман. А вы, да еще на самолете, рискнули нарушить эту традицию и войти в бухту!

Но, пожалуй, самое большое и в то же время занимательное приключение этого перелета поджидало экипаж Василия Сергеевича у Командорских островов, курс на которые самолет взял у Петропавловска.

Стартовали в приличную погоду. Но не прошло и двух часов, как туман окутал все вокруг. Повернули обратно, но получили радиограмму, что садиться нельзя, город закрыт туманом, видимость нулевая. А дело шло к вечеру. Светлого времени — минут двадцать. Василий Сергеевич решил садиться на море. Самолет снижался в сплошной белой вате. Молоков попросил Ритсланда и бортмеханика Побежимова следить, когда покажется вода.

Туман был настолько густой, что члены экипажа почти не видели друг друга. Василий Сергеевич потом вспоминал:

— Альтиметр остановился на нуле, а воды нет. Как узнать, что делается там, внизу, на море? Как оно встретит нас — гостеприимным штилем или сильным накатом — неизвестно. Воды по-прежнему не видно. Размышлять некогда, стал полого планировать, щупая поверхность лодкой. Наконец почувствовал, что хвост задел воду. Садились по ветру. Самолет, ветер и волна шли в одну сторону, но сели хорошо, — закончил Молоков рассказ об этой ма́стерской посадке.

А дальше началось самое интересное. Превратили самолет в пароход и в течение семи часов, до рассвета, рулили к берегу в тумане. Потом определили глубину и бросили якорь. Утром услышали голоса. Подошли рыбаки. Оказалось, что «ошвартовались» в маленькой бухточке, прямо в сетях у рыбаков. Изумлению жителей островка не было границ. Когда экипаж и пассажиры сошли на берег, рыбаки все время гонялись за летевшим вместе с Молоковым писателем Борисом Горбатовым. Он был в кожаном пальто, шлеме, и жители приняли его за летчика. Они все допытывались у Горбатова, что это за приборы стоят на самолете, благодаря которым машина смогла сесть ночью, в туман, с предельной точностью в такую маленькую бухту.

В этом перелете Василий Сергеевич демонстрировал свое высокое мастерство не единожды. У мыса Шмидта среди льдов он посадил машину на один-единственный кусочек чистой воды. И на обратном пути, пролетев на морской машине над большой сухопутной территорией, Молоков блестяще финишировал на Москве-реке, у гранитных трибун Парка культуры и отдыха. За этот перелет Василий Сергеевич был награжден орденом Ленина.

Когда ранней весной 1937 года мне было предложено организовать воздушную экспедицию на Северный полюс, командиром одной из четырех машин я в первую очередь, конечно, пригласил Молокова.

Вскоре после возвращения с полюса и поисков Леваневского Василий Сергеевич Молоков был назначен начальником Главного управления Гражданского воздушного флота СССР и возглавлял его до 1942 года.

Задачи летчиков Аэрофлота в годы Великой Отечественной войны резко изменились. Большинство из них ушло в армию, а работа тех, кто остался в транспортной авиации, мало чем отличалась от фронтовой. Гражданские пилоты в основном транспортировали военные грузы и доставляли их зачастую под обстрелом врага. Они перебрасывали оборудование для эвакуированных и вновь строящихся за Уралом военных заводов, перевозили раненых, выполняли многие другие важные поручения. Но их начальник рвался на фронт, ему очень хотелось принять непосредственное участие в разгроме врага. С большим трудом ему удалось уйти из Аэрофлота.

В январе 1943 года Василия Сергеевича Молокова назначают командиром дивизии, нз вооружении которой были самолеты По-2. Эти мирные машины, прозванные «кукурузниками», в годы войны наводили на фашистов панику. Взлетая, как правило, ночью, с любого мало-мальски пригодного пятачка, они в темноте незаметно подкрадывались к переднему краю обороны противника и обрушивали на него град бомб. Василий Сергеевич мне рассказывал, как в одну из ночей его «тихоходы» сбросили на передний край врага 150 тонн бомб! Вот тебе и «русс-фанер», как звали их гитлеровцы. Летали По-2 и в тыл, к партизанам. Принял дивизию Молоков в 1943 году в Сухиничах и с боями дошел с ней до Восточной Пруссии.

Генерал-майор авиации В. С. Молоков сразу после войны был назначен заместителем начальника Гидрометеослужбы при Совете Министров СССР. А в 1947 году Василий Сергеевич ушел в запас. Но дома ему не сиделось, он возвратился в родной Аэрофлот. И коль возраст уже не позволял летать самому, зато опыт и знания позволяли безошибочно определять квалификацию других летчиков. Молоков возглавил Высшую аттестационную комиссию Гражданского воздушного флота. Проработал он в Аэрофлоте до 1955 года и ушел наконец на заслуженный отдых. Но к нему по-прежнему часто приходят летчики, и он охотно делится с молодежью своим богатейшим опытом, а со старыми друзьями вспоминает «былые походы».

Недавно, когда у меня был Василий Сергеевич, я «угостил» его магнитофонной записью песенки:

Казалось, эта неприхотливая песенка адресована именно нам:

При втором прокручивании пленки Василий Сергеевич тихонько стал подпевать:

Подтянул припев и я:

Говорят, чтобы узнать человека, надо с ним пуд соли съесть. Может быть, это и верно на земле! А в небе достаточно немного полетать на одной машине или на двух разных самолетах, но крылом к крылу, выполняя общее задание, и товарищ станет для тебя ясным, как открытая книга.

С Иваном Дорониным я был знаком совсем недолго, но за считанные дни совместного участия в спасательной экспедиции мы так хорошо узнали друг друга, будто дружили годы. Общая цель, общие задачи сблизили нас. К тому же оказались сходными некоторые черты характеров и даже первые странички наших биографий. Оба мы — из бедных крестьянских семей, только я на четыре года старше Доронина.