Василий Боткин - Письма об Испании

Главная, заслуга и новаторство автора «Писем об Испании», пожалуй, заключаются в изображении почти неизвестной русскому читателю окраины европейского континента (а также совершенно неизвестной северной Африки) и в осмыслении изображаемого с позиций русской прогрессивной интеллигенции середины XIX в., поэтому именно в то время успех книги был особенно велик.

Новизна темы, благородство идей, умный и тонкий анализ увиденного автором обеспечили успех «Писем об Испании» и в последующих поколениях. Академик М. П. Алексеев убедительно показал в уже упоминавшейся статье сильное воздействие книги и на очерковую литературу об Испании, и на прозу, и на поэзию России второй половины XIX в.

Известность книги перешла и в XX век. По воспоминаниям Анастасии Цветаевой, чрезвычайно высоко оценивал труд Боткина А. М. Горький: «Боткинские письма из Испании не сравнимы ни с чем в литературе. Единственная книга, написанная русским о другой стране» [205].

В последние годы снова усиливается интерес к «Письмам об Испании»: он объясняется отчасти растущей ролью арабских государств, но, главное, цепью сложных и перспективных изменений на Пиренейском полуострове. А если добавить к этому, что для всех помнящих о трагедии республиканской Испании 30-х годов испанская тема — одна из самых дорогих, заветных, высоких, то новое издание «Писем об Испании», первой серьезной русской книги об этой стране, оказывается весьма и весьма своевременным и современным.

Б. Ф. Егоров обнаружил в архиве Музея Толстого в Москве письмо Василия Петровича Боткина к брату Николаю из испанского города Витория от 11 августа (нового стиля) 1845 г.: «Я выехал из Байоны в 8½ утра, в 12 дилижанс переехал границу и мы завтракали в пограничном испанском городе Yrun» [207].

Это письмо представляет двойной интерес. Во-первых, оно свидетельствует о действительном пребывании Боткина в Испании и опровергает вымыслы недругов, уверявших, что он туда никогда не ездил. Н. Ф. Щербина написал в 1852 г. злой «акафист» на «Письма об Испании»:

Во-вторых, из всех писем, посланных Боткиным родственникам и друзьям из разных городов Испании, это письмо единственное, дошедшее до нас [209]. Оно вошло в книгу «Письма об Испании» в несколько измененном виде. Можно теперь понять, что подразумевал Дружинин, когда писал: «Книга его составлена вся из частных писем в Россию к близким лицам; письма эти были им впоследствии пересмотрены и дополнены».

Известия от Боткина из Испании получали и друзья. Герцен писал Огареву из Москвы в Париж 22 ноября 1845 г.: «Если Don Basilio приехал из Кордовы, то и ему пожми руку — пантеистическое наслаждение!». Огарев ответил Герцену 27 января 1846 г.: «С Вас. Пет. в Тангер прощаться не поедем, он же вдобавок едет в Рим» [210]. Наличие подобных подлинных писем опровергает обвинения некоторых русских литераторов в том, что «Письма об Испании» — не более как литературная компиляция. Вот что Аполлон Майков записал в своей тетради 30 ноября 1851 г.: «В. П. был в Испании несколько месяцев и, возвратившись в Москву, обложился источниками и лет 7 писал „Письма об Испании“, печатавшиеся в „Современнике“. Это очень умные и ловко составленные статьи. Но В. П. и друзья его видели в них нечто гениальное, бросающее новый свет чуть ли не на всю область человеческих знаний. Островский, Мей и другие московские литераторы, занимавшиеся редакцией „Москвитянина“, перебирали иностранные журналы (кажется, отыскивая кое-что для статьи о Кальдероне) и нашли в „Revue des Deux Mondes“ несколько статей об Испании, а также наткнулись на множество книг английских туристов, о той же стране и, читая их, убедились, что „Письма“ В. П. составлены целиком по этим источникам. Это и осталось между ними, но В. П. пронюхал, что делается подрыв его уму, и знаниям, и литературному таланту, и, будучи желчен и зол, восшипел. В „Москвитянине“ между тем, обозревая журналы, мимоходом, кто-то из этих литераторов упомянул об источниках „Писем“ В. П. В. П. пожелтел…» [211].

Считая, что испанская действительность в том виде, в котором она предстала его глазам, совсем не соответствовала тому, что о ней рассказывал Боткин, В. В. Стасов писал своей сестре из Гранады 5 июня 1883 г.: «Ничего этого нет, а все это он, сидя в кабинете, выписывал и переводил из французских путешественников, Теофилей Готье и иных, а те, при каком угодно описании города, церкви, картины, площади, дома, женщины, вечера, утра — точь-в-точь столько же врали и врут, как, например, французские (да и не французские) живописцы жанра: что ни черта, то выдумка, вранье и „отсебятина“!» [212].

И. Я. Яковлев (Павловский) во время своего пребывания в Мадриде в 1884 г. встретился с Гальдосом, известным испанским писателем. Гальдос ему сказал: «Единственный человек, который верно описал нашу страну, — Вашингтон Ирвинг, но его книга устарела». Яковлев добавляет: «Замечу в скобках, это та самая книга, которую покойный Боткин перевел с некоторыми изменениями и которая так известна под его именем» [213].

Проблема источников «Писем об Испании» очень сложная. Боткин пишет в предисловии к отдельному изданию «Писем об Испании» (1857): «Автор счел излишним ссылаться на газетные статьи, путешествия и исторические сочинения, которые служили ему пособием при составлении этих „Писем“. Многим из прочитанного воспользовался он, имея единственно в виду уяснение предмета для читателей». Однако в течение всего повествования Василий Петрович подчеркивает свое знакомство с испанской культурой, и из его писем можно почерпнуть немало сведений об источниках, которыми он пользовался. Неоднократно он ссылается на «Дон-Кихота» [214], обнаруживает знакомство с некоторыми пьесами испанского классического театра: цитирует Лопе де Вега и «Саламейского алькальда» Кальдерона. Народная поэзия его, видимо, особенно интересовала: он воспроизводит в своем русском переводе несколько испанских романсов, романсы Селина Аудальи; он прочитал также 16 романсов о завоевании Испании арабами. Вероятно, Боткин держал в руках сборники романсов или их перевод на французский язык ( Damas-Hinard. Romancero general. 2 v. Paris, 1844). Последний был известен в России благодаря переводу статьи Ш. Маньена [215]. Писатель Хуан Валера, секретарь испанского посольства в Петербурге, во время встречи с Боткиным в январе 1857 г. перелистывал «Письма об Испании», которые только что вышли в свет. Он пишет по этому поводу своему начальнику в Мадриде Л.-А. де Куэто 20 января: «Я заметил, что (Боткин) перевел несколько наших старинных романсов, как, например, один из тех, которые описывают смерть Дон Алонсо де Агилар» [216]. Все же, признавая, что Боткин был «человеком хорошего литературного вкуса и разнообразной эрудиции», Валера считал его литературный багаж в области испанистики очень небольшим: «Он извинился за свое невежество (по-моему, непростительное для человека, который жил год в Испании, который написал книгу об Испании и который говорит, что он знает испанский), объявив, что наших книг нигде нельзя достать. Он даже не знал фамилии герцога де Риваса…» [217]. Однако такой страстный библиофил, как Соболевский, заметил во время своего пребывания в Испании в 1849 г.: «Я вам еще среди всего этого не говорил о современных книгах, произведенных этой страной. Во-первых, потому, что она их производит очень мало и они слишком незначительны, чтоб я о них упоминал; во-вторых, потому, что следовало бы по этому поводу сказать слово о свободе прессы; а я совсем не стремлюсь печатать то, что думаю об этом, из боязни, что цивилизованный мир забросает меня камнями» [218]. Уже в 1832 г. П. В. Киреевский замечал: «В земле, где не уважают земледелия, где падают первые и все полезные ремесла, и литература и наука необходимо должны соображаться с общим упадком» [219].