Мониша Раджеш - Вокруг мира на 80 поездах. 72 000 километров новых открытий

Знаете, бывают у людей такие лица, наполненные доверием и приветливостью, нагретые добротой мыслей, исчерченные морщинками озорства и смеха, которые убеждают прохожих подойти поближе и от которых трудно отвести взгляд. Таким и был наш провожатый, Джампа, чьи глаза, лежащие между мягкими складками, были одновременно настороженными, но смеющимися, а улыбка, обнажающая выступающий зуб, создавала ямочки на щеках. На нем были кепка и кофта с капюшоном, при этом на вытянутых руках он нес три белых церемониальных тибетских шарфа, называемых хадак , которые он в знак приветствия возложил нам на плечи. Со словами: «Давайте отвезу вас в отель, и постарайтесь поддерживать водный баланс организма», – он вручил нам по бутылке с водой и пригласил нас в машину.

Джем сидел спереди, без конца болтая с Джампой, в то время как мы с Марком, онемев от изобилия магазинов Calvin Klein и Siemens, а также поддельных салонов Apple, расположились сзади. На каждом втором перекрестке можно было наблюдать портреты великого кормчего Мао и нынешнего президента Си Цзиньпиня, а на билборде, растянутом над двухполосной дорогой, красовалась броская надпись «Добро пожаловать в процветающий, гармоничный, законопослушный, цивилизованный, прекрасный, новый социалистический Тибет».

Поездка продолжалась в тишине и нежелании смотреть друг на друга. На одном из светофоров, собравшим вокруг себя пестрое сочетание такси, мотороллеров, новой «Ауди А3» и полностью тонированного Porsche Cayenne, мой взгляд поймал банкомат Bank of China, расположенный рядом с отделением китайской почты. Стоявшая у него женщина в кроссовках New Balance покупала напиток в вендинговом аппарате Coca-Cola, прижимая смартфон плечом к уху. У Джема точно не возникнет проблем, чтобы заменить свои старые кроссовки. Отретушированное лицо одной китаянки повторялось на рекламных плакатах снова и снова, демонстрируя состояние до и после операции по коррекции века, делающей глаза менее раскосыми и припухшими, как и было подписано ниже. Указатели над головой вели на Центральную Пекинскую и Восточную Пекинскую улицы. На подъезде к отелю мое внимание привлекла немолодая обитательница Тибета, носившая юбку до колен и разноцветный фартук, чье лицо, обветренное и покрасневшее от загара, казалось выточенным из дерева, а в ее волосы, разделенные на две косы, были вплетены пурпурные ленты. Здесь она выглядела совершенно неподходяще для окружающей обстановки.

Оказалось, очень трудно стряхнуть с себя и побороть высотную болезнь: посреди ночи я проснулась в номере с чувством, будто голову зажали в тиски. Пришлось обратиться за помощью в обслуживание номеров, и мне принесли стандартные для этих случаев бутылку воды и баллон кислорода. Утром Джампа прибыл с антидотом от болезни: коробочкой маленьких флаконов, наполненных бордовой жидкостью, оказавшейся настойкой из растения Rhodiola rosea (Родиола розовая). Сидя на кровати и смотря на нечто, напоминающее груду анализов крови, мы решали, кто первым готов это попробовать. После небольшого поиска в интернете мы выяснили, что эта трава использовалась для улучшения когнитивной функции и помогала от усталости, а с учетом того, что нам уже доводилось принимать отвары и лекарства гораздо хуже на вкус, мы ткнули соломинки и начали всасывать жидкость, напоминавшую чай с ароматом розы. Положив по горсти пузырьков в карманы, мы отправились на осмотр достопримечательностей, вдохновленные действием трав или, по крайней мере, столь необходимым эффектом плацебо.

Первым местом, куда мы решили отправиться, был дворец Потала – резиденция покинувшего страну в 1959 году далай-ламы. Расположенный на вершине Красной горы, дворец с видом на долину Лхаса был виден почти из любой точки города – одно из немногих напоминаний о том, где мы действительно находились. Подобно рядам упавших костяшек домино, две лестницы зигзагами огибали крепость с побеленными стенами и деревянными окнами. Эта часть дворца принадлежала правительству, а красно-желтый комплекс, возвышающийся позади, был оставлен монастырю. Расположенный в сердце тибетского буддизма, дворец служил местом паломничества для тибетцев, особенно кочевников, которых можно было увидеть павшими ниц на тротуаре. На руках у них было то, что напоминало старые прихватки, они вздымали руки в воздух, а затем падали на колени и тянулись к дворцу, делая метущие движения руками по земле. На большинстве паломников также были наколенники. Рассматривая дворец, я наконец расслабилась. Наконец-то я увидела то, что хотела. Это был настоящий Тибет. Конечно, за исключением китайского флага, который был воткнут сверху, будто крошечный средний палец.

Во время досмотра военными на входе во дворец я заметила ведро конфискованных зажигалок, что, несомненно, должно было помешать китайским экскурсионным группам курить рядом с дворцом, хотя циник во мне засомневался, а не для того ли это, чтобы избежать спонтанных актов самосожжения. В 2012 году два тибетца подожгли себя возле храма Джоханг в центре города, где монахи ранее принимали участие в антикитайских протестах, а китайское правительство приняло меры по обеспечению безопасности, чтобы это больше не повторилось, превратив Лхасу в объект, достойный пера Оруэлла, усыпанный камерами видеонаблюдения, перекрытыми дорогами и передвижными полицейскими участками. Даже во дворе дворца китайские охранники в оранжевых огнезащитных комбинезонах и тяжелых сапогах проталкивались сквозь толпы, хватая любого, кто слишком долго останавливался у святынь. Пока мы с черепашьей скоростью поднимались по лестнице, а рядом шли пожилые тибетцы с внуками на спинах, я спросила Джампу, почему охранники были в огнезащитных костюмах.

– Слишком много свечей, – сказал он, улыбаясь.

– Свечей? – Марк расхохотался. – Эти монахи зажигают свои свечи уже сотни лет и никогда не нуждались в китайских пожарных с огнетушителями.

То, что с нами был Джампа в качестве гида, само по себе было прекрасно, но в то же время вызывало проблемы, аналогичные тем, с которыми мы столкнулись в Северной Корее. Разница была в том, что Джампа знал ответы на наши вопросы, а мы знали, что он не может их озвучить. Ему нужна была эта работа, и нам не хотелось втягивать его в неприятности, но у нас было всего четыре дня, чтобы получить максимум информации.

Подъем по лестнице стал испытанием для Джема, чья высотная болезнь сковывала его нижнюю половину тела, а у меня проявлялась через дискомфорт в шее и голове. Марк же не испытывал особых проблем и энергично продвигался вперед, оглядываясь назад на нас с терпением собаки на поводке. Вспоминая «годы игры в регби», результатом которых стали «уж слишком мускулистые бедра», Джем с трудом переносил ноги со ступени на ступень и тяжело дышал. Я выудила ингалятор из сумки и дала ему, предложив сделать пару пшиков для облегчения дыхания. Он посмотрел на «Вентолин» с подозрением, а мы втроем остановились и ждали, решится ли он воспользоваться лекарством.