Рифаа Тахтави - Извлечение чистого золота из краткого описания Парижа, или Драгоценный диван сведений о Париже

Знай, что новый король французов, взойдя на престол, решил отозвать семьдесят человек из членов дивана пэров, которые были назначены бывшим королем Шарлем Десятым, и назначил на их место своих людей. Если бы эти семьдесят оставались членами дивана, они встали бы на защиту вазиров. Большинство же членов консультативного дивана пэров были настроены по отношению к ним враждебно. Однако приверженность большинства к закону, добропорядочность и естественное отвращение к несправедливости спасли вазиров. Удивительно, но когда вазир Полиньяк, будучи арестованным, захотел избрать себе защитника из числа опытных юристов, он остановил свой выбор на Мартиньяке, вазире, уволенном в отставку до него, хотя не поддерживал с ним никаких отношений и не питал к нему дружбы! Еще более удивительно, что последний, Мартиньяк, защищал его абсолютно честно и использовал все свои знания, чтобы опровергнуть обвинения, выдвинутые против его подзащитного. Так же поступали все арестованные вазиры и все их адвокаты.

Когда процесс открылся, каждому из арестованных вазиров со всей вежливостью и учтивостью были заданы вопросы: Каково ваше имя? Каковы ваши данные? Какова ваша должность? Каково ваше звание? И каждый отвечал на них, хотя ответы были известны заранее. Потом каждого спросили: Признаете ли вы, что ставили свою подпись под указами короля? Каждый отвечал: Да. Почему вы сделали это? — Потому что этого желал король. Почему король желал этого? Он давно решился на это или лишь в тот момент? На подобные вопросы каждый отвечал: Я никогда не разглашаю тайн дивана Господина Короля! Суд проявил величайшее уважение к отрешенному от власти королю! Ни один из них не сказал ни слова о тайнах дивана, и никто их к этому не принуждал.

После окончания допроса и его записи, пришла очередь адвокатов, которые выступали несколько дней, приводя доказательства невиновности вазиров и чистоты их намерений.

Рассмотрев все документы, консультативный диван вынес следующее постановление:

«Учитывая, что министры поставили свои подписи под указами, противоречащими законам королевства, и, следовательно, попрали святость законов, они приговариваются к пожизненному заключению и лишению почетных званий и титулов. Полиньяк приговаривается сверх того к юридической смерти». У нас это соответствовало бы «отсутствию сведений», то есть случаю, когда судья, имеющий право иджтихада {282}, приговаривает подсудимого к смерти после истечения предполагаемого срока его жизни. У французов юридическая, или гражданская, смерть часто означает, что живого судят как мертвого: осужденный лишается всех имущественных прав, которые переходят к его наследникам, как если бы он действительно умер; после этого он не может ни наследовать кому-либо, ни завещать кому-то вновь приобретенную собственность, не может распоряжаться своим имуществом ни полностью, ни частично, ни дарить его, ни передавать по наследству. Ему самому разрешается принимать в дар или по завещанию только продукты питания. Он не может выступать ни опекуном, ни законным свидетелем, ни истцом. Ему отказывается в заключении брака, и существующий его брак расторгается как не имеющий юридической силы. Его жена и дети могут распоряжаться его имуществом и сами собой, как если бы его действительно не было в живых. Короче говоря, он живой, приравненный к мертвым. Но поскольку этот вазир и другие подобные ему осужденные принадлежат к верхам общества, и их потомки хорошо воспитаны, то обычно такой приговор не меняет ничего в их жизни. Семья воспринимает такой приговор как чистый произвол и считает осужденного спасенным перед лицом Господа. Жена остается с ним, будучи убеждена, что она связана с супругом нерушимыми узами, и если впоследствии рождает от него ребенка, то его братья выделяют ему его долю наследства, хотя это и идет вразрез с положениями закона о юридической смерти.

Подданные, услышав приговор, возмутились и стали требовать для всех настоящей смерти. Власти разъяснили, что это противоречит их же требованиям свободы, справедливости и равноправия и что в книге законов не уточняется род наказания для министров, повинных в измене, поэтому консультативный диван принял самостоятельное решение, исходя из стремления наказать виновных и предостеречь им подобных.

Здесь очень уместны слова поэта:

Накануне вынесения приговора и прежде чем ознакомить подсудимых с решением консультативного дивана, их вывели из сооруженной для них загородки и отвезли под охраной в замок Венсен. Позже их перевели в другую крепость, где они до сих пор и находятся. То, как их судили, говорит о высокой нравственности Французского государства.

Знай, что незадолго до начала этой смуты пришло известие об овладении Алжиром. Французы восприняли известие без особого восторга, хотя и выражали радость по этому поводу. Глава вазиров Полиньяк, едва узнал о случившемся, приказал устроить пальбу из праздничных пушек. Прав был сказавший: «Как часто за радостью следуют печали, так уж устроен мир».

Он расхаживал по городу с гордым видом, словно желая показать всем, что именно благодаря ему и его правительству французы победили Алжир. Но прошло совсем немного времени, и французы одержали еще более великую победу над ним самим и над его королем. Так что об Алжире полностью забыли, и люди только и говорили, что о последней победе. При этом правитель Алжира покинул страну на определенных условиях и увез с собой то, что ему принадлежало, а французский король покинул свое королевство, горько сожалея о содеянном им. Таковы превратности судьбы! Точно судьба покарала его за нападение на Алжир, для которого не было других причин, кроме удовлетворения его прихоти. А если прихоть берет верх, здравомыслие бессильно!

Архиепископ, услышав о взятии Алжира, поспешил, когда король пришел в церковь, возблагодарить за это Всевышнего, поздравить его с победой и сказал ему в числе прочего, что он возносит хвалу Господу за то, что христиане одержали великую победу над мусульманами. Однако война между французами и алжирцами была делом чисто политическим и связанным с торговыми конфликтами, спорами и недоразумениями, порожденными гордостью и тщеславием! Согласно мудрой пословице, была бы распря деревом, росла бы на нем одна досада! Когда вспыхнули волнения, архиепископ бежал, а французы разрушили его дом. Хозяин исчез без следа, потом снова появился и исчез вторично. На дом его снова напали, и до сих пор он стоит заброшенный и никому не нужный.