Валентин Аккуратов - В высоких широтах

У обоих пилотов стояли обычные компасы «АЛ-5», но при выдерживании курса пилоты пользовались гирополукомпасом, а при полете от острова Врангеля в район «полюса относительной недоступности» — солнечным указателем курса. Для контроля выдерживания курса пилотами в штурманской рубке был установлен гирополукомпас.

Для обеспечения полета по меридиональному направлению и контроля истинных курсов в районах с неизвестным магнитным склонением был взят солнечный указатель курса. Из других навигационных приборов в рубке стоял двухстрелочный указатель воздушной скорости, чувствительный высотомер, радиокомпас и приемник «УС-1» для использования радиомаяка.

Для измерения сноса, путевой скорости и ветра был взят обычный аэронавигационный оптический бортвизир «ОПБ-1», реконструированный мною в 1937 году на острова Рудольфа, так что он мог брать пеленги солнца, луны и других светил, находящихся над горизонтом на высоте до 47°. Реконструкция заключалась в добавлении трехгранной призмы перед объективом. Такой бортвизир облегчал работу навигатора в воздухе, позволяя ему брать пеленги на светила и тем самым вводить общую поправку в компас, что чрезвычайно важно, если не знаешь магнитного склонения.

Для астрономической ориентировки в воздухе были взяты два секстана: «АС» и морской «Platt». Чтобы ускорить получение истинной высоты светила и его азимута, мы пользовались методом И. Д. Жонголовича, очень оригинальным и удобным в полете. Этот метод оправдал себя блестяще. В штурманской кабине, кроме путевых часов, был установлен хронометр «Norton». Для измерения температуры воздуха имелись биметаллические и спиртовые термометры. Навигационные карты были взяты меркаторской и центральной проекции. В высоких широтах удобнее была карта в центральной проекции, особенно при прокладке радиопеленгов.

Полет от Москвы до острова Рудольфа был обычным арктическим рейсом. Это была старая, знакомая трасса, которая была впервые открыта в 1936 году на одномоторном самолете «Н-128».

Участники полета к „полюсу относительной недоступности“. Слева направо: И. И. Черевичный, В. И. Аккуратов, М. Е. Острекин, Н. Т. Черниговский.

До мыса Желания навигационные приборы вели себя нормально, но начиная с 76° северной широты апериодический компас отказал; при переменах курса картушка вяло поворачивалась, безразлично останавливалась на том или ином румбе. То же самое произошло и с компасами у пилотов. «АН-4А» вел себя нормально, но на кренах картушка рыскала от 10 до 20°, возвращаясь на старый курс при установке самолета в горизонтальное положение. Поскольку этот участок маршрута прекрасно оборудован радиомаяками и передающими радиостанциями достаточной мощности, основным методом самолетовождения здесь была радионавигация в сочетании со счислением. Погода благоприятствовала перелету, прекрасная видимость облегчала труд штурмана.

На острове Рудольфа решено было тщательно проверить все оборудование корабля и вновь определить девиацию компасов. Расхождение с девиацией, определенной в Москве, составляло на главных румбах от 8 до 22°. Эта разница получалась за счет изменения магнитных широт.

14 марта, в 04 часа 30 минут, мы стартовали на мыс Челюскина по маршруту остров Рудольфа — мыс Молотова — мыс Челюскина.

Маршрут остров Рудольфа — мыс Челюскина имел протяженность 1080 километров. Из них участок остров Рудольфа — мыс Молотова был значительно тяжелее, чем участок мыс Молотова — мыс Челюскина. Море между островом Рудольфа и Северной Землей было пересечено в 1931 году на цеппелине «LZ-127» и в 1936 году В. П. Чкаловым, А. В. Беляковым и Г. Ф. Байдуковым, но их маршруты лежали южнее; кроме того, после этих перелетов не было издано наблюдений, важных в навигационном отношении.

Мы вылетели при сравнительно удовлетворительном прогнозе погоды, данном с острова Диксона; этот прогноз полностью себя оправдал. Вследствие отсутствия солнца на первой половине участка решено было использовать радионавигационные средства с опорными радиомаяками на острове Рудольфа и мысе Желания; других маяков на всем пути не было. Взлет происходил с купола, острова под обрыв, Аэродром уже затягивало низкими облаками, двигавшимися с юга. На высоте 120 метров, то-есть ниже вершины острова на 180 метров, мы взяли истинный курс 87°. Набрать высоту не удалось, началось сильное обледенение корабля. Стрелки компаса словно обезумели и даже при маленьких кренах уходили до ±70°. Более сносно вел себя карданный компас, отклонения которого не превышали 10—12°. Мы шли по дуге большого круга, что требовало внесения поправок в курсы через каждые 15 минут. Эту поправку увеличивало магнитное склонение, которое изменялось от острова Рудольфа до траверза острова Шмидта от +25 до +50°.

Через час полета, с целью контроля местоположения, я стал брать пеленги по радиомаякам, но ни остров Рудольфа, ни мыс Желания в эфире не появились. Как выяснилось потом, радиомаяк на острове Рудольфа вышел из строя еще во время первых минут полета, а радиомаяк на мысе Желания запоздал с пуском на 1 час 20 минут. Пришлось прокладку пути вести по счислению. Курс полета мы выдерживали по гирополукомпасу. В 6 часов 00 минут удалось поймать радиомаяк мыса Желания. Пеленг расходился со счислением на 40 километров. Ни счислению, ни радиопеленгам верить полностью я не мог: в первом случае из-за отсутствия точных сведений о магнитном склонении, во втором из-за далекого расстояния до мыса Желания и большого угла расходимости равносигнальной зоны; на предполагаемом расстоянии до нас она расходилась на 34 километра при условии идеальной проходимости и отсутствия ложных равносигнальных зон, часто наблюдающихся в этих широтах.

Слышимость радиомаяка мыса Желания определялась в международных единицах, как R-2 (слабая). К этому времени с учетом предполагаемого склонения магнитный курс равнялся 47°. Если же принять во внимание поправку на снос ветром (самолет дрейфовал вправо на 12°), то компасный курс равнялся 35° при истинном 87°. Такое показание компаса явно смущало летчиков. И. И. Черевичный часто спрашивал, в какой степени я уверен в счислении и не отклоняемся ли мы на север, идя курсом 35°.

В 6 часов 15 минут облака несколько поднялись, и мы пошли на высоте 300—400 метров. Под нами простирался десятибалльный, очень торосистый паковый лед с редкими разводьями и большими грядами свежего торошения на краях ледяных полей. В 6 часов 30 минут облака неожиданно разорвало, я взял высоту и пеленги солнца; линия Сомнера пересекла маршрут на меридиане 78°45′ восточной долготы. Эта обсервация отличалась от счислимого места только на 15 километров. Взятый в 6 часов 38 минут пеленг радиомаяка мыса Желания подтвердил наше место в меридиональном отношении.