Адий Шарипов - На дальних берегах

— Это Жозеф Зобел, он будет вести передачу. Кстати, тоже поэт. И, кстати, тоже с Гаити. Мы земляки.

Ведущий передачи, одетый так же, как и Жан, в рубашку с короткими рукавами, в галстуке, пошел впереди, показывая, куда идти.

Выступление заняло не много времени — всего двенадцать минут. Отвечая на вопросы Жозефа, я сказал, что приехал в Сенегал вторично, у меня здесь много друзей, что творчество многих поэтов Сенегала хорошо знакомо советским читателям, их стихи издаются у нас в стране на самых разных языках.

Позднее выяснилось, что передача была записана на пленку и в последующие дни ее повторяли дважды: один раз опять для Сенегала, а другой — по Международному радио.

Когда мы вышли из студии, я намеревался было поговорить с Жозефом Зобелом, однако неутомимый Жан уже ждал нас.

— Некогда, некогда. Потом, мы должны ехать.

— Куда еще, Жан?

— Как куда? Нас ждут в редакции «Дакар матин». Едем!

— Идем или едем? — уточнил я, спускаясь вслед за ним по лестнице.

— Едем.

Выйдя на ослепительный солнечный свет, заливающий раскаленную улицу, Жан Бриер требовательно вскинул руку. Тотчас же из потока машин к нам рванулось пустое такси. Пассажиры, пользующиеся услугами такси, здесь так редки, что водитель машины был чрезмерно обрадован возможности заработать.

— Прошу, — и Жан гостеприимно распахнул дверцу машины.

Мы приехали к большому белому зданию в несколько этажей. Наверху, сплетаясь в буквы латинского шрифта, сияли стеклянные трубки, образуя два слова: «Дакар матин». Здесь помещалась редакция единственного массового органа, выходящего в республике. (В прошлый свой приезд я видел в газетных киосках «Юните африкэн», однако вскоре газета была закрыта).

«Дакар матин» выходит с 1933 года. Печатается она на французском языке, шесть раз в неделю, тиражом около двадцати тысяч экземпляров. Директором газеты и главным редактором являются французы. Однако недавно сенегальское правительство выкупило у французов акции газеты, и скоро она будет выходить под другим названием (предположительно: «Сунугал» — «Моя пирога»). Так что сейчас редакция находится в периоде реорганизации. Главным редактором газеты собираются назначить бывшего редактора закрытой «Юните африкэн» Дуду Гея. Он тоже поэт и печатает стихи под псевдонимом Али Марам Гей.

По длинному коридору Жан Бриер ввел нас в кабинет редактора. По обе стороны коридора через распахнутые настежь двери мы видели сосредоточенно работающих за столами сотрудников. Некоторые поднимали от бумаг головы и провожали нас глазами.

В просторном, с зашторенными окнами кабинете из-за стола поднялся полноватый осанистый человек в белой рубашке. Жан Бриер представил нам поэта и редактора, генерального секретаря подготовительного комитета Дуду Гея. Едва закончился взаимный обмен любезностями, наш неутомимый гид Жан Бриер сослался на дела, попрощался и ушел. Мы заняли кресла у редакторского стола.

Как поэт Дуду Гей начал печататься очень рано. Он учился в Париже, в Сорбонне, затем занимался не только творческой работой, но и политической деятельностью. Назначение на пост редактора единственной в стране крупной газеты, естественно, является успехом на политическом поприще. В прошлом году Дуду Гей получил приглашение на симпозиум в Ташкент, тронулся в путь, однако доехал только до Парижа, где и застрял. В Советский Союз так и не приехал.

Нажав кнопку звонка, Дуду Гей распорядился пригласить сотрудника газеты, чтобы он вел запись беседы. Затем появился фотограф (на следующий день в газете были напечатаны и снимок и отчет).

Наблюдая за молодым редактором, я вынес убеждение, что новое назначение повлияло на весь облик Дуду Гея. Он старался держаться солидно, сдержанно, следил за речью, — словом, был полной противоположностью экспансивному Жану Бриеру.

Разговор зашел о симпозиуме. Дуду Гей признался, что подготовительный комитет еще не развернул своей работы. Однако намечено, что симпозиум состоится в конце года, во время рождественских каникул. Ожидается приезд двухсот писателей и поэтов (кстати, в Сенегале всех, кто пишет, называют поэтами). Сейчас комитет испытывает беспокойство по поводу финансовых дел, но скоро должны приехать представители из Каира, и тогда этот вопрос должен уладиться.

Рассматривая мою книгу, которую я подарил ему, Дуду Гей поинтересовался ее тиражом. Сорок четыре тысячи — эта цифра произвела огромное впечатление. Дуду Гей, забыв о сдержанности, оживился. По его словам, такой тираж в Сенегале немыслим. Книги местных поэтов издаются в ничтожном количестве, иногда всего лишь сто экземпляров. Причем, и это тоже весьма любопытно для советского человека, в Сенегале поэты не получают гонорара за свои книги. Наоборот, они сами платят издателю. Вот почему, для того чтобы жить, писать и печататься, сенегальскому поэту необходима постоянная государственная служба с высоким окладом.

— Впрочем, вы еще увидитесь с нашими товарищами, — сказал Дуду Гей, — и сами поймете.

Он задал вопрос («Нас интересует», — солидно произнес он) о культурном развитии советских национальных республик. Как казахский писатель и как заместитель председателя Совета Союза Верховного Совета СССР я смог дать ему самый исчерпывающий ответ. Дуду Гей с пониманием покивал головой, когда услышал, что до революции в Казахстане было всего два процента грамотных. Сейчас Казахская ССР — республика сплошной грамотности. У нас развита сеть школ, техникумов, высших учебных заведений, имеется национальная Академия Наук. Казахские профессиональные писатели все уверенней находят дорогу к мировому читателю. В частности, уже сегодня Дуду Гей может прочесть на французском языке произведения Мухтара Ауэзова, Сабита Муканова, Абдижамиля Нурпеисова.

В заключение мы повели речь об антологии сенегальской поэзии. Мы попросили Дуду Гея устроить нам встречу с молодыми литераторами Сенегала, с тем, чтобы мы могли послушать их произведения и отобрать для готовящейся антологии.

— С удовольствием, — заверил нас молодой редактор, протягивая на прощание руку. — Это я сделаю с удовольствием. Думаю, что и все наши придут охотно.

Мы договорились, что встреча с молодыми писателями состоится через два дня в клубе Африканского культурного центра.

Двухэтажный особняк, небольшой, просто убранный зал. За длинным, полированным столом собралось десятка полтора молодых людей. Среди собравшихся я замечаю трех девушек. Эти держатся особенно скромно.

Из всех, кто сидит сейчас за столом, внушительной осанкой и уверенностью выделяется Дуду Гей. Он председательствует на сегодняшнем собрании, он как бы подчеркивает, что по своему положению и поэта, имеющего известность, и редактора, у которого все возможности печатать и печататься — словом, у него все основания чувствовать себя опекуном этих молодых людей, пробующих свои силы в литературе.