Адий Шарипов - На дальних берегах

Вопрос публикаций — чрезвычайно сложный в Сенегале. А для начинающего поэта он подчас совершенно неразрешим. Судите сами. До своего закрытия газета «Юните африкэн» еще время от времени печатала произведения начинающих литераторов. Газета же «Дакар матин» отказалась от этого наотрез. Куда податься молодым со своими стихами? Известно, что в Париже существует единственный ежемесячный иллюстрированный журнал «Бинго», рассчитанный на африканского читателя. Редактирует его сенегалец. Но у молодых нет никакого литературного имени, да и далековат он, веселый, блистательный Париж. Поэтому мне, кажется, становятся понятны те надежды, которые питают молодые сенегальские поэты на покровительство своего именитого коллеги и редактора Дуду Гея.

Собравшиеся с большим вниманием выслушали рассказ о том, какую заботу проявляют у нас в Советском Союзе о молодых писателях. Я рассказал о недавно закончившемся Всесоюзном совещании молодых писателей. На нем присутствовали представители всех национальностей, населяющих нашу Родину. Они имели встречи с крупнейшими советскими писателями, занимались в семинарах под руководством старших собратьев по перу. В Советском Союзе существует специализированное высшее учебное заведение — Литературный институт им. Горького. Работают и высшие литературные курсы. Кроме того при всех университетах имеются филологические факультеты. Кстати, такой факультет имеется и при университете Дружбы народов им. Патриса Лумумбы.

В оживленной беседе, завязавшейся после того как сенегальские поэты услышали об условиях, в которых работают советские начинающие литераторы, было немало жалоб на свою судьбу. Печататься действительно негде, интерес к стихам у читателей чрезвычайно мал. Узость читательской аудитории объясняется еще и тем, что поэты пишут на французском языке, а большинство населения говорит на местных языках: волоф, серер, пулар, диола, мандинг. Я уже писал, что сенегальский литератор за публикацию своих произведений платит издателю. Следовательно, кто же имеет возможность печататься? Состоятельный человек. Ну и сколько же экземпляров своей книги он заказывает? Экземпляров сто, редко больше. Может быть, именно в этом причина, что в Сенегале совершенно отсутствуют профессиональные критики. Кому, в самом деле, взбредет в голову платить из собственного кармана, чтобы получить удовольствие обругать или похвалить прочитанный сборник?

Дуду Гей как председательствующий стал представлять нам молодых литераторов. Он назвал имена поэтов: Мамаду Моктар Тйам, Мамаду Троаре Диоп, Дамси Камара, Абдул Анта Ка и другие.

Из-за стола поднимались стеснительные юноши и неумело отвешивали учтивый поклон. Почти все одеты были в светлые рубашки с короткими рукавами. Разглядывая собравшихся, я пытался по внешнему виду определить откуда они, кто их родители. Бесспорно, одни были из состоятельных семей, облик других и манера держаться выдавали провинциалов, приехавших откуда-нибудь из глуши в столицу, чтобы устроиться в жизни. Кстати, у сенегальцев действует древний родовой закон: если кто-либо из родни добивается в городе обеспеченного положения, то его обязанность содержать всех неработающих родственников, принимать их, если они приедут к нему, кормить, обувать, одевать…

Некоторые из молодых поэтов читали свои стихи. Читали они по-французски. Судя по энергичной жестикуляции и чеканной декламации, начинающие сенегальские литераторы еще не миновали того периода, когда громогласная декламация подчас заменяет истинное поэтическое слово. Но дело это поправимое. У них есть главное — молодость и стремление писать.

Сообщение, что в Москве готовится антология сенегальской поэзии, вызвало общее взволнованное движение за столом. У молодых поэтов заблестели глаза. Пока что у каждого из них имелась лишь тощая папочка рукописных листов. Напечатанную типографским способом книгу, насколько мне помнится, из всех собравшихся имел только один (сто экземпляров). Дуду Гей взял деловую сторону беседы в свои руки.

— Я прошу учесть, — сказал он, — что наши поэты, как правило, не применяют рифмы. У нас белый стих.

Мы заверили его, что советские переводчики скрупулезно учитывают национальные особенности писателей. Ни форма, ни содержание произведений сенегальских литераторов при переводе на русский язык не пострадают.

— Один наш товарищ, — продолжал Дуду Гей, — пишет на своем родном волофском языке. Как вы будете переводить с волофского?

— У нас в Казахстане, — сказал я, — живут такие народности, о которых вы и не слышали. Скажем, уйгуры, дунгане. Это сравнительно малочисленные народности. Но мы печатаем их книги, издаем учебники. И мы читаем их по-русски. Так что никаких трудностей для любого перевода у нас не существует. Мы уже имеем достаточный опыт. Нам хотелось бы до отъезда из Сенегала получить стихи с волофского языка в подстрочнике на французском. А остальное уже наше дело.

Беседа подошла к концу. На прощание нам вручили папку с рукописями. В Москве со стихами молодых сенегальских поэтов будут знакомиться опытные литераторы, переводчики, редакторы. Несомненно, лучшее из всего войдет в книгу, по которой русский читатель получит представление об уровне поэтического искусства молодой африканской республики.

— Дорогой Жан, прошу простить меня за забывчивость. Перед отъездом из Москвы мы виделись с Константином Симоновым, и он просил передать вам большой привет.

Энергичное лицо Бриера просияло. Искренний друг Советского Союза, он с сердечной теплотой относится к далекой, но очень близкой ему земле, где у него множество друзей и знакомых. С Константином Симоновым Жан познакомился и подружился на симпозиуме в Ташкенте. Вообще надо сказать, подобные встречи литераторов чрезвычайно способствуют взаимопониманию порой даже самых непохожих людей. Личное общение, свободный обмен мнениями, совместные усилия за сохранение на нашей планете мира и спокойствия объединяют сердца писателей разных политических и религиозных убеждений.

О Москве, о советских людях у Жана Бриера сохранились самые теплые воспоминания. Советский Союз — его глубокая сердечная привязанность на всю жизнь.

Однажды мы были приглашены к Жану на праздничный обед, и там он познакомил нас со своими тремя сыновьями, уже взрослыми юношами-погодками. Когда подошла моя очередь поднять застольный тост, я предложил выпить за здоровье наших Бриеров и за то, чтобы они обязательно приехали учиться в Москву, в университет Дружбы народов имени Патриса Лумумбы. Надо было видеть, как просияли лица и Дилии и самого Жана! Это была их мечта — дать сыновьям образование в Советском Союзе, в Москве.