Тимофей Гуженко - Океан. Выпуск четвертый

Память у Капитанаки преотличнейшая, и от него я многое узнал о японцах и «золотом» корабле.

Он рассказал мне, что японцы привезли с собой секретную водолазную маску, надев которую можно было уходить на большие глубины и быстро подниматься на поверхность, не боясь кессонной болезни… Рассказал, как он сам пробовал нырять в маске и достал при этом со дна моря замечательный перламутровый портсигар, рассказал о землетрясении в Балаклаве, после которого японцы хотели бежать из рыбацкого городка, но все же остались — их удержало золото, которое снилось им и которое они «видели» сквозь пятидесятиметровую толщу воды…

Теперь, когда нам более или менее известна судьба «Черного принца», попрощаемся с Петром Ивановичем Капитанаки и предоставим слово Михаилу Зощенко:

«…Однако давайте попробуем произвести следствие по делу «Черного принца»… Автор этой работы (имеется в виду повесть «Черный принц». — М. Л. ) был в свое время следователем уголовного розыска. И вот когда эта профессия нам снова пригодилась. В общем, требуется установить:

1) был ли найденный пароход действительно «Черным принцем» и

2) было ли золото на пароходе…»

Вот как! Но ведь еще итальянская экспедиция доказала, что найденный ею корабль — «Черный принц»! А очевидец Александр Куприн в «Листригонах» утверждал, что самолично присутствовал при поднятии букв, входящих в название «золотого» парохода! Черным по белому он писал:

«…от трехмачтового фрегата с золотом, засосанного дном, торчит наружу только кусочек корабля с остатком медной позеленевшей надписи: …ck Pr…»

Зощенко-следователь, я бы отметил, грациозно опровергает «показания» писателя Куприна:

«…Писатель сообщает, что были найдены… буквы: …ck Pr… то есть буквы от английского названия: «Black Prince» — «Черный принц». Но так как «Черный принц» получил свое название только в легенде и корабль назывался на самом деле просто «Принц», без эпитета «черный», то вся эта история с буквами ничего дельного не говорит…»

Не будем слишком строги к писателю Александру Куприну, ему, как, впрочем, и любому писателю, свойственны преувеличения… Но ведь в любом деле есть специалисты, и за ними остается последнее слово!

«…Что касается специалистов морского дела, то их доказательства основывались главным образом на паровых котлах… Но эти доказательства строились на шатких основаниях: будто на балаклавском рейде не было железных паровых судов, кроме «Черного принца». Это основание легко опровергается…»

Действительно, во время урагана, как известно, погиб не один «Принц», а без малого три десятка кораблей, среди которых были и паровые. Михаил Зощенко находит в журнале «Универсаль» от 23 декабря 1854 года подтверждение:

«…В Балаклаве англичане имели чувствительные потери… из которых несколько паровых и между ними «Принц» разбились о скалы…»

Зощенко устанавливает названия паровых судов: «Виктория», «Эвон», «Мельбурн», «Резолютт»…

Не буду приводить все документы, которые «подшил к делу» писатель, скажу одно: они очень и очень убедительны. А что касается золотого запаса на «Черном принце», то… «Следствие по делу» продолжается:

«…За то, что золото было, говорит… вся печать… Однако следует немедленно отметить, что о золоте говорит печать, более близкая нашему времени. Более ранняя печать о золоте не упоминает… В отчете английского парламента значится следующее показание Джона Вильяма Смита…»

Заметим, этот отчет-показания составлен в 1855 году, то есть по свежим следам событий. В то время к «Принцу» еще не «приклеили» эпитет «черный».

Показания Джона Вильяма Смита:

«…Я должен установить, что накладная на шестьдесят тысяч соверенов пришла для комиссариата с этим судном. И хотя я не имел специального приказания в отношении распоряжения этими деньгами, тем не менее я взял на себя ответственность выгрузить их утром в воскресенье в Константинополе и таким образом спас их…»

Вот ведь как просто делать выводы, когда знаешь о существовании такого документа! И с этим документом могли ознакомиться заинтересованные стороны. Могли! Но не ознакомились! И десятки зарубежных экспедиций, которые пустили на ветер деньги, не были с ним знакомы. А Михаил Зощенко его разыскал, обнародовал, добавив при этом:

«…За все восемьдесят лет англичане не проявили активного интереса к своему золоту, лежащему на дне моря.

Больше того, почти все страны в той или иной степени приступали к работам либо высказывали желание отыскать затонувшее сокровище. Англия же оставалась равнодушной к своим деньгам…

Итак, проверив все, мы склоняемся к мысли, что золота на затонувшем пароходе не имелось».

Я привел лишь малую толику доказательств, которыми оперирует бывший следователь, известный советский писатель Михаил Михайлович Зощенко.

Что еще добавить к рассказанному? Лишь то, что свое «Следствие по делу…» Михаил Михайлович назвал «предположением».

Зощенко-следователь знал, что следствие, насколько бы умело оно ни велось, может быть только предварительным — последнее слово всегда остается за судом.

И «суд» сказал свое слово: лет пятнадцать назад англичане оповестили мир, что золота на «Принце» не было. И «дело о «Черном принце» можно считать закрытым…

Жаль, что об этом не узнал сам Михаил Зощенко — он скончался в 1958 году.

Новехонький, только что с завода, Секстан прибыл на первый в своей жизни корабль и с неистовостью молодости принялся за работу. Трудился от восхода до заката солнца. И не только днем, но и ночью не знал покоя: брал высоты звезд одну за другой. Точный, аккуратный до педантичности, он все время был на виду.

Магнитный Компас, которым редко кто пользовался, завистливо ворчал:

— Конечно, можно блистать и звезды с неба хватать, если на ходовом мостике у тебя есть «своя рука»…

Но Секстан не обращал внимания на пересуды, он продолжал трудиться. У него действительно была «рука». Твердая рука корабельного штурмана. Да еще управляемая светлой головой.

Измеритель, ни разу не покидавший стен гидрографического отдела, хвалился своими делами.