Тимофей Гуженко - Океан. Выпуск четвертый

Возвратясь в Англию, Дрейк объяснил королеве, что золото было им «выменено законным образом у туземцев». Именно так и ответила Елизавета на запрос испанского посла, который чуть не задохнулся от ярости.

Обогнув Южную Америку через Магелланов пролив, «Дракон» — так в ужасе прозвали его испанцы — появился в следующем году возле Тихоокеанского побережья, где Дрейка никто не ожидал. Пират стал захватывать испанские галионы и грабить незащищенные порты. Два года длилась эта первая в истории мореплавания пиратская кругосветка. Из пяти английских кораблей домой вернулся всего один. Но шелка, пряности и награбленное золото (большую часть серебра, отягощавшего перегруженный корабль, пришлось выбросить за борт) принесли тем, кто снарядил экспедицию, 4700 процентов дохода. Это не считая доли самого Дрейка и части, причитавшейся королеве.

Все это случилось, повторяю, когда Англия и Испания не находились в состоянии войны. Посол от имени Филиппа II потребовал возместить ущерб и примерно наказать дерзкого разбойника. Елизавета же велела казначею пересчитать дукаты, преподнесенные ей Дрейком, и после пышного приема во дворце самолично возвела авантюриста в рыцарское достоинство. «Сэр Френсис» высочайшим указом был назначен адмиралом королевского флота.

Адмирал-пират вновь поднял паруса. На сей раз он ограбил порты северного побережья Испании, Канарские острова, Пуэрто-Рико, наложил контрибуцию на Санто-Доминго, осадил Картахену, сжег Сант-Августин во Флориде и, кроме обычного груза, привез в Англию двести захваченных в боях пушек.

Это было еще не все.

Королева заключила договор с голландцами и послала в Северные провинции Нидерландов пять тысяч пехотинцев и тысячу всадников на помощь повстанцам-гёзам.

Но и это было еще не все.

В большом зале замка Фотерингей палач высоко поднял отрубленную голову, воскликнув: «Господи, храни королеву!» Присутствующие хором повторили за ним клич. То была голова Марии Стюарт, свергнутой королевы Шотландии и законной принцессы-наследницы Англии. «Перенесенные страдания заставили поседеть в сорок пять лет и обезобразили лик той, что была когда-то прекраснейшей женщиной мира…»

Казнь Марии Стюарт глубоко шокировала дворы всех монархов Европы. Правила политической игры требовали, чтобы принцев и принцесс устраняли негласно, предпочтительно с помощью яда. Публичное отсечение королевской головы на эшафоте явилось вызовом всемогуществу правящей элиты, ибо ставило ее на один уровень с прочим людом.

И больше других был уязвлен Филипп.

В юности отец заставил его взять в жены Марию Тюдор, «неблаголепную лицом» внучку британских католических королей; тем самым Филипп стал принцем-консортом Англии. Но после смерти Марии Тюдор в 1548 году он потерял право на британский трон. Филипп хотел посвататься к Марии Стюарт, королеве-католичке Шотландии, однако та вышла замуж за французского дофина. Тогда вдовец Филипп сделал предложение… Елизавете, сводной сестре покойной Марии Тюдор. Графу Ферия, приехавшему с посланием в Лондон, Елизавета ответствовала: «Король Испании был бы первым претендентом на мою руку, но даст ли папа римский свое благословение на брак с протестанткой?»

Вопрос остался без ответа. В это время Мария Стюарт овдовела и вернулась в Англию. Завязались дворцовые интриги, имевшие целью посадить Марию на английский престол. Сама будущая жертва палача писала в завещании: «Как не может быть на небе двух солнц, так не может быть в Англии двух королев или двух религий». Филипп вновь зажегся надеждой жениться на Марии Стюарт и совместно с ней «вернуть Англию в лоно истинной веры».

Когда 23 марта 1587 года гонец принес во дворец Эскориаль под Мадридом весть о гибели Марии Стюарт, Филипп надолго заперся в своем маленьком рабочем кабинете. Неделю он не спускался в парадные покои, размышляя. Он потребовал принести карты портов и береговых укреплений коварного Альбиона; прочел доклады лазутчиков; вспомнил попытки прошлых вторжений на Британские острова — римлян, норманнов, бретонцев; сравнил численность своих войск и кораблей с английскими. Существовало два плана нападения на Англию: один предлагал бежавший от Елизаветы сэр Вильям Стенли — он советовал начать вторжение через Ирландию; другой план привез посланец Марии Стюарт полковник Семпл — укрепиться в Шотландии и на острове Уайт, запереть Ла-Манш и уморить Англию блокадой.

Международная обстановка благоприятствовала как никогда: Францию терзали внутренние раздоры; германский император Максимилиан II заверял в своей преданности; турки не оправились от поражения; султан Марокко покорен; немецкие и скандинавские принцы-лютеране слишком слабы; нидерландские мятежники временно деморализованы убийством в собственном доме принца Вильгельма Оранского и изменой трех английских генералов-католиков, перешедших на сторону Испании.

Филипп вышел из кабинета исполненный решимости. У него созрел собственный план.

Для отвода глаз послы Филиппа повели в Бурбуре с представителями Елизаветы затяжные переговоры. Тем временем сильный испанский флот войдет в Ла-Манш. На французском берегу под Дюнкерком его будет ждать армия вторжения под командованием правителя Нидерландов Александра Фарнезе, герцога Пармского. Кроме испанских войск, расквартированных во Фландрии, Фарнезе должен собрать под свои знамена тридцать итальянских полков, десять валлонских, восемь шотландских и восемь бургундских. В общей сложности — двадцать шесть тысяч человек, из них не менее пяти тысяч всадников. Всю эту армию погрузят на баржи и под охраной испанского флота по указаниям французских лоцманов переправят в Англию.

Елизавета не в силах будет справиться с таким несметным войском.

Высадившись в Англии, герцог Пармский рассчитывал также на помощь католиков Шотландии и Ирландии. Филипп заблаговременно послал туда 42 000 золотых эскудо для снаряжения «пятой колонны».

Да, момент для сокрушительного удара был самый подходящий.

Но на грандиозную эпопею нужны были деньги, сотни миллионов. Между тем золота, которое текло, подобно Гольфстриму, из Америки в Испанию, едва хватало Филиппу на то, чтобы сводить концы с концами. Торговля в стране хирела от бесконечных войн, крестьяне были разорены, прекрасных садоводов-мавров выслали из Испании как «басурман». Филипп задолжал громадные суммы немецким и итальянским банкирам; должности генералов испанской армии продавали тем, кто был готов предложить королю «отступные»… Филипп требовал от губернаторов американских колоний нового и нового золота, велел «проявлять настойчивость», выбивая драгоценный металл из индейцев «огнем и железом». Губернаторы старались, посылали «Золотые флоты», но корсары всё чаще перехватывали их. Казна Филиппа была пуста.