Ной Заржевский - Снежный поход

— Не знаю, — неуверенно ответил Козлов, рассматривая громаду буксира, — но попытаться нужно.

Снова, как это делали в горах, трактористы сняли с гусениц половину шпор. Соединенные друг с другом стальными тросами, выстроились длинной цепочкой все семь машин колонны. Дружным, могучим рывком они готовились вытащить буксир из его ледяного котлована.

— Ну, товарищи, поможем морякам! — весело командовал Козлов. — Внимательно следите за моей рукой — надо рвануть одновременно, секунда в секунду. Внимание!.. Р-р-аз!

По сигналу Козлова все семь «Сталинцев» рванулись вперед. Под буксиром заскрипели брусья, судно покачнулось и снова застыло на месте, уютно навалившись на свои многочисленные подпорки.

— Неужели не сдвинем? — капитан даже крякнул от досады.

— Погодите, — успокоил его Козлов, — такие вещи не сразу получаются. Ну-ка, товарищи, еще разок!

Вновь и вновь по команде инженера рвались вперед машины, взлетали вырванные стальными зубьями куски льда, ревели, напрягаясь до предела, моторы, били по льду, скользили гусеницы, мелко дрожали машины. Рывок! Еще рывок! И вдруг судно слегка сдвинулось и под радостные возгласы моряков и трактористов заскользило вперед.

Три буксира успели отвезти трактористы в защищенное ото льдов прибрежное место.

— Ну, друзья, не знаем, как вас и благодарить! — жали моряки руки участникам экспедиции. — Отвозите продукты в Якутск, да скорей возвращайтесь за остальным. В ваш последний рейс мы такой пир устроим, что на Северном полюсе жарко станет. Наши коки-повара уже специальное меню придумывают.

В полночь тяжело нагруженная колонна двинулась в обратный путь.

16 марта 1936 года в 12 часов ночи колонна тракторов вошла в Якутск, имея на буксире 116 тонн драгоценного груза.

Беспримерный поход закончился.

Тракторам еще много предстояло ходить по просторам Якутии, еще много нужно было сделать рейсов к замерзшим судам, чтоб вывезти все грузы, но это уже не был поход. Экспедиция, как таковая, прекращала свое существование. Начинался период нормальной эксплоатации машин.

Завтра специально созданная комиссия проверит и примет у Абрамова и Козлова тракторы, запасные части, прицепы, вагончик, оставшуюся провизию и снаряжение.

Завтра в полдень Абрамов и Козлов подпишут акт передачи машин и имущества. И все!

Впервые в истории края якутское правительство пошлет к далеким судам не оленьи нарты, не собачьи упряжки, а могучие, везде проходящие гусеничные тракторы. Они вывезут грузы с судов, а затем займутся другими делами: может быть, будут помогать добывать золото, развивать горнорудную промышленность края, перевозить длинные многотонные поезда с лесом или пойдут на поля зарождающихся и крепнущих колхозов республики.

А потом в помощь этим первым Советская Россия пошлет в Якутию сотни новых машин, и все громче, все мощней зазвучит на необъятных просторах сурового края песня моторов.

А экспедиция? Часть трактористов, закончив вывоз грузов с судов, вернется в свои края, часть — по приглашению местных властей останется здесь, будет вести тракторы, помогать любознательным, способным юношам и девушкам Якутской республики овладеть сложной и интересной профессией тракториста.

Абрамов, выполняя задание Главсевморпути, будет возглавлять работы по вывозке грузов, а когда тронется лед, морем вернется домой.

Лишь Козлову да друзьям его вскоре предстоял обратный путь. Вот они идут вместе, утомленные последним рейсом, довольные его благополучным окончанием.

— Завтра с утра нужно будет все тщательно проверить и отрегулировать, — говорит своим товарищам Козлов, — не ударить бы перед комиссией в грязь лицом, не осрамиться бы напоследок из-за какой-нибудь мелочи.

Возглавляющий комиссию инженер Варламов ходит вдоль тракторов, внимательно осматривая каждую машину. По решению комиссии, один из тракторов должен быть разобран, основные детали его замерены, данные занесены в акт приемки. По степени износа его деталей комиссия будет судить о состоянии всех машин.

— Какой трактор был загружен больше всех? — спрашивает Варламов Козлова.

— Четвертый. Его груз на триста килограммов превышал остальные. Мы из-за него дважды останавливались в пути, вот журнал, — Козлов протягивает инженеру свою тетрадь с записями.

— Хорошо, — говорит председатель комиссии, — остановимся на этом.

Трактор разбирают. Заглядывая в чертежи, инженер тщательно и методично начинает замерять детали.

«Заводского сразу отличишь», — думает Козлов, наблюдая, как ловко орудует сложным мерительным инструментом Варламов.

Из короткой беседы Козлов узнал, что проверяющий приехал в Якутию со Сталинградского тракторного завода. Вообще, видно, опытный, хорошо ориентируется во всех технических вопросах.

«Хорошо, что такой попался, — думает Козлов. — Со спокойной совестью отсюда уеду. Есть кому машины передать».

— Это поразительно! — неожиданно восклицает Варламов — 2000 километров прошли, а такой незначительный износ! Ведь машина почти новая, вы посмотрите, какая прелесть!

Он показывает остальным членам комиссии одну из важных деталей трактора, размер которой почти полностью совпадает с размером, указанным в чертеже.

…А пока в мастерской снова собирали трактор, шесть остальных машин вывели на площадь и начали испытывать на ходу. Ведет трактор средних лет якут, один из лучших трактористов области. С тех пор как колонна пришла в Якутск, он все время возился у новых для него гусеничных тракторов. Помогал трактористам экспедиции ремонтировать машины, все осматривал, обо всем расспрашивал и, удовлетворенный ответами, степенно качал головой, повторяя.

— Учюгей, учюгей (хорошо)!

Всегда общительный, улыбающийся, он сейчас непривычно серьезен и насторожен. Шутка ли: он в специальной правительственной комиссии по проверке и приемке машин! Тут нужно смотреть в оба. И он смотрит. Вместе с инженером он внимательно осматривает каждый трактор, затем запускает мотор и, постепенно повышая обороты, долго вслушивается в его звонкую песню На максимальных оборотах, когда мотор бешено ревет, когда кажется, что сейчас трактор сорвется с места или мотор разлетится на куски, не в силах выдержать яростного напряжения, — якуту становится страшно. Он бы с радостью отошел немного в сторонку или сбавил обороты, но нельзя: нужно проверять как следует. Инженер, видимо, понимает состояние своего помощника.

— Ревет! — улыбаясь, кричит он. — Страшно, небось?

— Нет, — храбрится тракторист, — не страшно.

И усиленно тянет дым из своей короткой трубки.

— А мне, когда начал работать на заводе, с непривычки было страшно, — откровенно признается инженер.