Октавий Зырянов - Встречи за порогами. Унья — красавица уральская

Погрузка кончилась, когда солнце уже выплыло из-за горизонта. Старик деловито оглядел избушку, принес в нее несколько охапок сухих дров, бересты, положил на полку коробочку со спичками, банку с порохом, свинец, в берестяной чуман насыпал сухарей. Затем обследовал чамью, поправил на крыше плаху.

— Все? — вопросительно глянул на стоявших поодаль артельщиков.

— Все вроде бы, — вразнобой ответили те.

Потом все сели к костру, выпили по маленькой баночке спирта, который всегда сохранял старик до дня отъезда, съели по куску вареного мяса, выпили по кружке кипятку. Молча посидели.

— Ну идите, вяжите собак к плоту, — подымаясь, кивнул в сторону реки старик. — Я сейчас…

И пока охотники привязывали собак, старик отвел свою Дамку к избушке, бросил ей кусок вареного мяса и, не оглядываясь, быстро пошел к плоту.

— Отчаливай! — крикнул он, еще не ступив на плот. И, видя, что замешкались товарищи, выхватил из-за пояса топор и рубанул им по вице, которой плот крепился к прибрежной ольхе.

Плот сразу дернулся, медленно разворачиваясь, стал отваливать от берега. Старик прыгнул в привязанную лодку, схватил шест, уперся им в дно.

— Василий Гаврилович! Собака-то… — вымолвил кто-то из охотников, но старик прервал его грубо, визгливо:

— Не твое дело! Отталкивайтесь живей!..

Все нажали на шесты, и плот, подхваченный течением, вынесло на середину реки. Вскоре с места стоянки донесся собачий визг, а затем протяжный, тоскливый вой. Тявкнула на плоту собака, потом вторая, а потом завыла вся свора, задрав головы кверху. Старик прикрикнул на собак, огрел нескольких шестом. Вой на плоту прекратился. Таял в нарастающем шуме переката и вой одинокой собаки, оставшейся на берегу. Охотники повернулись навстречу опасному порогу и молча сжимали в руках шесты и греби, готовые выполнить приказания самого старшего и самого опытного артельщика. А он стоял возле передней греби плота и зорко смотрел вперед. Ветер развевал его седую бороду, шевелил волосы на голове. Ветер же сдул со щек две маленькие мутные слезинки…

Эх, Вишера-река! Быстрая, неуемная. Пробила себе путь промеж скал да крутых увалов, а пороги не сравняла. На каждой версте по порогу, один опасней другого. Каждый свое название имеет. Вот и сегодня артельщики должны были миновать самый опасный из Бабьих порогов. Сумасшедшая в этом месте река. Она ревет, зажатая каменистыми берегами, волны с ревом набрасываются на громадные камни, разбросанные в русле. Человеческого голоса тут не слышно, не видно речного дна, по поверхности реки плывет плотным слоем белая пена. Бабьи пороги… Сколько тут было печальных случаев. Не раз ниже их на галечной отмели находили ружья, шапки, обломки лодок и бочек. Случалось, находили и мертвых хозяев всего этого добра. Бабьи пороги…

В народе говорят, что назвали их так потому, что женщина-мансийка в долбленой легкой осиновке переплыла один из этих порогов с помощью одного только шеста. Давно это было. Очень давно. Говорят, в тот год, когда шел по Вишере Ермак в Сибирь. Тогда и Вишера-то называлась по-иному, так, как доселе называют ее изредка встречающиеся тут мансийцы оленеводы, — Пассер-Я.

…На берегу реки, как раз в том месте, где кончается последний порог, было крупное мансийское стойбище. Казаки подошли к нему в середине лета, когда мужчины пасли оленей на высоком Тулыме. Старики, женщины и дети не могли оказать достойного сопротивления и сдались на милость победителей. Но одна женщина, смелая Синьга, успела схватить колчан со стрелами, лук и бросилась к реке. За ней кинулись несколько человек. Но Синьга была проворна, как рысь, и быстра, как олень. Она на бегу метко стреляла из лука и ранила трех или четырех казаков. Преследователи наконец опомнились и схватились за свои пищали. Но женщина уже вскочила в лодку и скрылась под обрывистым берегом. Поднялась против течения к тому месту, где из воды торчат крупные камни. Потом она повела свою лодку между камнями, переправилась на другой берег и скрылась в тайге…

Перед порогами охотники причалили к берегу. Посовещавшись, решили весь груз перевезти на лодках, а после на бичеве оплавить плот. Если его и разобьет, ниже порогов можно будет сделать другой.

Старик поплыл первым. Голова его с развевающимися волосами мелькала среди крупных черных камней, среди брызг и пены. Страшно смотреть было со стороны на него. Но старик благополучно миновал опасное место. Следом поплыли Аристарх и Терентий.

— Проплывем, — успокаивал Аристарха Терентий. — Старик вон проплыл.

Но они не проплыли. В излучине лодка налетела на камень, перевернулась и… осталась на месте. В лодке лежал невод. Одним концом он был привязан к корме долбленки, вторым зацепился за камень. Легкую осиновку швыряло, словно щепку. Весла, шесты, бочки с рыбой, мешки поплыли по реке. Аристарх, как сидел на носу с веслом в руках, с веслом же оказался в воде и вскоре был выброшен на берег. Терентию удалось ухватиться обеими руками за сувиток лодки. Вместе с ней его швыряло из стороны в сторону. Иван, плывший следом и видевший все это, ничего не успел сделать. Он птицей пролетел мимо барахтающегося Терентия, едва успев отвернуть от его головы нос своей лодки. И все-таки он сумел выбросить свою «посудину» на берег значительно выше того места, где кончается порог. Ловкий, отчаянный матрос быстро выбросил на берег весь груз. И с помощью подоспевшего Василия Гавриловича поднял лодку выше крупных черных камней. Ему удалось подобраться к Терентию почти вплотную. Невероятным усилием сдерживал он лодку среди пены, брызг и беснующейся воды. Но когда до Терентия осталось каких-нибудь два аршина, шест сломался. Пока Иван хватал запасной, лодку унесло далеко.

Пришлось снова приставать к берегу, снова подымать лодку выше порога и снова спускаться к Терентию. На второй раз с Иваном поехал еще один артельщик. Им удалось перерубить веревку, зацепившуюся за камень. Лодка с Терентием стремглав понеслась на камни. Как удалось Ивану с товарищем отвести ее от опасного места, прибиться двумя лодками к берегу, они и сами после не могли толком вспомнить.

И надо же было такому случиться: в момент, когда спасали Терентия, произошло еще одно событие. К лодке, оставленной Василием Гавриловичем ниже порога, из лесу вышел медведь. Увидев лодку и возле нее собаку, зверь поднялся на дыбы и рявкнул. Инстинкт подсказывал ему, что поблизости должен быть и человек. Человека медведь боялся. Но пока людей не было видно. Собака же заливалась лаем и потихоньку отступала к лодке. Между тем из лодки доносились запахи рыбы, мяса и еще чего-то, должно быть, вкусного. Медведь облизнулся и двинулся вперед. Собака еще отчаянней залилась лаем, но люди из-за шума порога не слышали ее. Понял это лохматый пришелец или нет, неизвестно, но он, осторожно принюхиваясь, все двигался и двигался к лодке. Собака вскочила на бочку, стоявшую в осиновке, готовясь вцепиться в медведя, если он рискнет задеть что-нибудь из груза. Зверь между тем все наглел. Он подошел к лодке вплотную и, обнюхав кожаную сумку, лежавшую в носу лодки, ухватил ее лапой. Такого нахальства собака больше не могла терпеть. По ее понятию, к сумке хозяина никто не имел права притронуться. Она с визгом бросилась на незваного гостя и вцепилась ему в бок. Медведь рявкнул и отбросил ее лапой в воду. Это ее и спасло. Вода смягчила удар. Собака быстро выбралась на берег и кинулась по следу хозяина. Она прибежала в тот момент, когда Терентий, придя в себя, снимал сапоги. Двое помогали ему, остальные подбирали на отмели бочки с рыбой, разводили костер. Собака сразу же громко залаяла, обежала вокруг рыбаков и кинулась обратно. Следом за ней помчались два пса, бывшие с рыбаками. Смекнули, что стряслось неладное, и люди. Трое побежали за собаками. Все вместе отогнали зверя, который успел только разорвать кожаную сумку. В ней были хлеб, соль, спички и табак. Последнее, по-видимому, пришлось не по вкусу лохматому гостю, и он сердито фыркал и мотал головой. С тремя собаками и людьми медведь решил не связываться и быстро отступил к лесу. Охотники могли бы застрелить его, но никто из них даже не поднял ружья. Зачем? Лодки и плот без того перегружены. Мясо пропадет. Они, кое-как отозвав и привязав собак, развели на берегу костер и принялись приводить в порядок груз.