Октавий Зырянов - Встречи за порогами. Унья — красавица уральская

— Погибли бы, если бы не вы, — говорил Миша старику, — конец бы нам. Большое вам спасибо…

— Борони бог, конес, — махал руками Тойко. — Шибко худо конес…

К ночи маленький отряд добрался до избушки.

Старая Дамка все реже и реже уходила в тайгу с людьми. Утрами она провожала Ваню и Айну до лесной просеки, а вечером к этому же месту приходила встречать их. Зато молодые псы все сильнее привязывались к людям. Тоскан не отходил ни на шаг от Миши. Он выполнял все его приказания: приносил по команде брошенную шапку или палку, прыгал через поленницу, служившую барьером, подолгу стоял на задних лапах.

Соболь и Тусь меньше разбирались в этих тонкостях новой собачьей науки. Зато они значительно лучше работали в тайге. И тот и другой отлично искали белку и куницу, облаивали глухарей, останавливали сохатых. Псы были готовы выручить своих хозяев в трудный момент или помочь им.

Однажды Ваня и Айна наткнулись на огромного медведя. Зверь совсем недавно зарезал лося и пожирал его. Увидев людей, неожиданно вышедших на берег реки, он рявкнул и двинулся навстречу непрошеным гостям. Ружье у Вани было заряжено дробью. Едва ли он успел бы перезарядить его, и кто знает, что случилось бы, если бы не собаки. Они неожиданно выскочили из прибрежных зарослей и насели на зверя сзади. Медведь пытался отбиться от них, но те увертывались от его когтистых лап и в то же время успевали больно кусать зверя. Ваня, не перезаряжая ружье, выпалил дробью из обоих стволов прямо в оскаленную морду. Взревев от боли, медведь кинулся в тайгу. Собаки долго преследовали его и пришли к людям только к вечеру.

Ночами Соболь и Тусь бдительно охраняли молодых хозяев и не раз отгоняли зверей, подходивших к костру. Тойко очень хвалил собак.

— Умный собаки, — говорил он. — Зверь, птица хорошо ищи. Охотник с ними пропадай нельзя.

Между тем работа приближалась к концу. Миша спешил. Камеральные работы он намеревался провести в городе и до начала зимы уехать в отпуск к матери, которая жила где-то на Волге. Он устал от тайги, от ежедневных походов по ней, от комаров. А Ваня и Айна, хотя и не признавались в том ни Мише, ни друг другу, согласны были продолжать работу и дальше. Ваня любил слушать рассказы девушки о жизни манси, их старинных обрядах, о которых она узнала от своего отца, об обитателях тайги. Айна знала много красивых легенд и умела рассказывать их. Ваню покоряли ее готовность учиться, стремление узнать больше. С какой жадностью и удивлением слушала она рассказы Миши о больших городах, об учебе молодежи на рабфаках, о жарких комсомольских политбоях…

Девушка все чаще спрашивала молодых ребят:

— А я могла бы научиться этому, ребята?

— Научишься, — горячо убеждали ребята, — обязательно научишься. У тебя хорошая память, ты старательная. Тебе будет легко…

Петр Иванович и Максимов, теперь реже навещавший отряд, тоже говорили Айне, что ей надо учиться. И даже старый Тойко перестал возражать, а слушал молча, покачиваясь на корточках и попыхивая короткой трубкой. В этот вечер он оказал:

— Может, надо учисса… Может, надо жить не как жил. Кто знай… Тойко белка лови, соболь стреляй, олешка держи, а жили худо. Теперь соболь лови, фактория карауль — хорошо живи… Кто знай…

Видимо, мысли о будущем дочери стали все больше и больше волновать старика. Заведующему факторией Усатову Тойко дал слово, что «будет думать» о дочери. И вот сейчас, слушая разговоры ребят, все больше убеждался, что Айне надо ехать учиться, учиться жить по-новому. Конечно, старику не хотелось расставаться с привычным жизненным укладом. Если бы он жил не среди русских, а в стойбище сородичей, где еще оставалось влияние шаманов, «крепких» стариков, он не посмел бы нарушить старые традиции и ни за что не согласился, чтобы его дочь поехала учиться в город, где нет ни оленей, ни тайги, ни чумов. Да и Айна едва ли согласилась бы ехать сама. Но и старик и дочь, на себе испытав дыхание новой жизни, испытав ее пусть в самом малом, уже не могли отказаться от нее.

Утром следующего дня, прежде чем проститься с ребятами, старик долго сидел в углу избушки, раскуривая свою коротенькую трубку. Он думал. Ребята не мешали ему. Они не спеша готовили завтрак, просматривали пикетажные книжки и карты. Но вот старик кончил курить, выколотил пепел из трубки, поднялся и жестом подозвал ребят поближе.

— Старый Тойко много думай, — торжественно начал он, наверное, самую длинную и самую серьезную свою речь. — Говорить много нету. Русский мне помогай. Тойко русский помогай. Когда люди помогай друг другу — корошо. Вы тоже помогай Айне. Пусть едет учисса. Вы ведь тоже в городе будешь помогай девка — пусть едет…

Тойко, видимо, думал, что и Айна, и Ваня, и Миша, коли собираются в город, то обязательно будут жить вместе. Он не знал, что городов много. Старик надеялся на ребят, вернее же, ему и в голову не приходило, что жить им придется далеко друг от друга, может, за тысячу верст.

Управляющий факторией Усатов знал, куда должна была отправиться Айна учиться. Это был один из небольших сибирских городков, где было учебное заведение для молодых хантов и манси. Здесь в течение трех лет они должны были получить знания в объеме неполной средней школы, а уже отсюда отправиться в техникумы и училища, окончив которые, могли работать учителями, фельдшерами, охотоведами, зоотехниками.

Обо всем этом Усатов рассказал Тойку и Айне. Айна твердо решила стать фельдшером.

— Вот об этом и напиши, — предложил он девушке. — Документы я немедленно вышлю. Вот только как насчет образования написать?

— Пиши, что знания имеешь за начальную школу, — заверил Миша. — Это точно.

…Вечер выдался на редкость тихий и теплый. Августовские сумерки рано окутали тайгу. В избушке душно. Ребята и Айна вышли за дверь, развели небольшой костер, уселись на бревнышке. Разговор не клеился.

— Расскажи что-нибудь, Айна, — попросил Ваяя. — Ты много знаешь.

— Рассказать? — наморщила лоб девушка. — Что рассказать? — Она помедлила минутку, потом неторопливо начала:

— Давно это было. Очень давно. Далеко за горами, где реки текут совсем в другую сторону, жил охотник-мансиец. Смелый и добычливый был охотник. Жил в большой дружбе с хозяином тамошних мест медведем. Вместе ставили ловушки на птицу и зверя, вместе ловили рыбу, собирали ягоды. Только жили не вместе. Охотник — в чуме, а медведь — в лесу.

Вот однажды отправился охотник вместе с женой проверять ловушки. Из одной достали белку. Из другой — куницу. Пока мужчина доставал зверька да настораживал ловушку, жена пошла вперед. Возвращается вскоре назад и шепчет мужу:

— Медведь из твоей ямы достал лося и уносит мясо.