Октавий Зырянов - Встречи за порогами. Унья — красавица уральская

Мы рассказали о своих планах. Оба приятеля хорошо говорили по-русски.

— Куда вы собираетесь — я там вырос. Могу сводить вас в те горы, — неожиданно предложил Мартын.

Я только в этот раз узнал, что Мартын и Данила — сыновья старого оленевода Ильи Васильевича Анямова, который в двадцатых годах водил по Уралу отважную исследовательницу В. А. Варсанофьеву. Данила никогда не говорил нам об этом.

Дальнейшие события разворачивались с быстротой киноленты. Из Усть-Маньи нас вместе с Олегом и Мартыном перебросили на геологическом вертолете в Няксимволь. Там мы снарядили конный отряд в шесть лошадей. Без промедления отправились в тайгу.

Прошли до Лопсии, от нее через отвратительные болота Люльи до Сармы и на пятый день разбили лагерь вблизи той же Усть-Маньи, возле легендарной скалы Уангрнёл на Северной Сосьве.

Нам с Евгением было приятно снова увидеть знакомые скалы: Уангрнёл, Русьайповарамкерас, Ернколхурипчупу и Стрелку на слиянии Большой и Малой Сосьвы.

С удовольствием вновь посетили становище Самбиндаловых на устье Санклингьи, прошли по своеобразной таежной дороге до места бывшего Пакинпауля, взглянули на священные озера Мань-Ялбынтур, Турват, на ручей Сопратсос с причудами на деревьях, переночевали у знаменитой Хариусной ямы в верховьях Малой Сосьвы.

Наконец мы оказываемся на красной горке Мань-Тумп, где кончается тайга. Перед нами величественная панорама Уральского хребта, уходящего на юг и на север. За спиной священная гора Ялпинг-Нёр. В полуночной стороне, среди многочисленных вершин хребта, красуется далекий Яны-Квот-Нёр; на юге, над скопищем гор, высится покатый купол Отортэна. Нам идти к нему.

Отсюда и начинается наш конный поход в горы мансийского Урала.

Чудесный осенний день. Чистое бледно-голубое небо, неяркое солнце, прохладно и сухо. Длинной цепочкой растянулся по склону наш отряд. Идут пять наших кобыл, жеребец, две собаки и четыре жеребенка. Небрежно болтаются ружья на плечах людей. Под ветром развеваются волосы на непокрытых головах.

Впереди Мартын — потомок древних угров, в черной малице, с ножом у пояса. Колоритной фигурой восседает он на коне. Посмотрели бы вы, какими гордыми глазами владыки оглядывает он Урал!

Девять дней продвигались мы к Уралу. В болотистой тайге с навьюченными лошадьми было трудно. Трудно и хорошо… А теперь мы вышли на горное приволье. Появилось необъяснимое чувство большой радости.

Поднимаемся на голый гребень, который Мартын назвал Хачитнёлом. Тропа тянется по нему к самому горбу Урала. Здесь проходит граница Тюменской и Свердловской областей. Впереди, слева на следующем гребне, приметно маячат два знакомых каменных столба Хумвойбиахтес.

С гребня Хачитнёла открылся вид на долину речки Ахтыла — притока Лозьвы. Мы приближаемся к водораздельному горбу Урала и по его склону обходим истоки Ахтыла. Впереди перевал Тосамахтеснёл (Каменистый нос).

У манси все гребни, отходящие в сторону от основного Урала, называются «нёлами», то есть носами, мысами. Я до сих пор не могу привыкнуть к этому слову, обозначающему одновременно: нос, клюв и мыс.

С перевала мы увидели изумительную горную панораму. Мартын остановил весь караван:

— Вот он, Лунтхусапсяхль!

Вдали, за долиной реки Сулпы, чернел конический пик, за ним покатый купол с камнями на вершине — Отортэн. Я говорю Мартыну, что на всех картах Отортэном называется именно та вершина, которую манси называют Лунтхусапсяхлем, то есть Гусиной коробкой.

— Неправильно это! — раздраженно возражает проводник. — Воттаратан тот, который острый!

Я насторожился: впервые услыхал слово «Воттаратан». Сомнения нет — это искаженное «Отортэн»! Но почему и кто назвал именем малой горы соседнего гиганта?

— Воттаратан — значит «ветер пускающий», — продолжал Мартын.

Там, над вершинами, портилась погода; густая облачная масса двигалась с запада и тонкой лентой взбиралась на купол Лунтхусапсяхля, обволакивала его и спускалась вниз. Каменный великан одевался чалмой.

Внезапно налетел сильный ветер, всеми голосами запел в стволах наших ружей.

— Завтра нам будет трудно: дождь, наверное, придет, — размышлял Мартын.

— До Вишеры надо бы хорошие деньки, — говорит Евгений.

— А какой дорогой пойдем? Здесь две: через Волосницу или Лозьву?

— Той, которая короче, — включаюсь в разговор я.

— Значит, через Лозьву идти, прямо под Воттаратаном.

Побывать под Отортэном — моя давняя мечта!

С мыслью о том, что завтра увидим царя гор Отортэна, мы спускаемся с перевала к Сулпе для ночлега.

При выборе ночлега нельзя забывать о десяти лошадях, которым нужны солидные травяные поляны. А нам самим — вода, дрова, сухое место и безветрие.

В кривоствольном низкорослом березняке у истока Сулпы распускаем коней на вольный выпас, запаливаем костер и растягиваем наш походный дом.

Утром Мартын, вылезший первым из палатки, зовет нас:

— Посмотрите, что я нашел!..

Рядом с костром обнаруживаем высокую кочку с провалившейся вершиной. Под толстым слоем дерна оказалась пустота, выложенная каменными плитами. Это походная мансийская печка для выпечки хлеба. Выложена она давно. Измерили толщину дерна, скрывавшего ее, — пятнадцать сантиметров!

— Может, мой старик ее строил, когда молодым был, — размышлял Мартын.

К вишерскому Уралу решили идти прямой дорогой — через исток Лозьвы, по восточному склону хребта. А возвращаться сюда, к Сулпе, будем, возможно, через западный склон — обойдем Отортэн с двух сторон.

Следуем по березовому горному редколесью среди черничника. Соблазнительно спелые ягоды заставляют часто слезать с коня.

Подошли к горе с характерной скалистой группой на склоне — Мотьювсяхль. Здесь, по словам Мартына, часто лежит снег. Но снег нынче стаял до осени, оставив только белые вымытые камни.

Спускаемся к одному из притоков Сулпы, а от него начинаем подъем к перевальной перемычке между Воттаратаном и Лунтхусапсяхлем. Обе вершины и перевал в облаках. Темно от густых облаков. Холодно. Ушанки и рукавицы пригодились.

На перевале стало светлее: мы пробили значительную толщу облаков и оказались ближе к небу. Идем по широкому плато между двумя заоблачными вершинами. По сторонам раскиданы бревна для костров, из камней сложены очаги, видны следы от чумов — здесь была стоянка оленеводов.

Ясное голубое небо открылось над нами. Облачная масса сползала с лобастого старика Отортэна и обнажала отходящий от него к востоку гребень Пумсаюмнёл. За этим гребнем — Лозьва. Нам только подняться на освещенный солнцем перевал — и мы спустимся к новой реке.

Мартын внимательно осматривает склоны Пумсаюмнёла и неожиданно спрашивает: