Пётр Мельников - Они придут завтра

— В-вот к-как было, а с-совсем н-не т-так, — заикаясь, оправдывался Эрнст, но Вольдемар Петрович не стал слушать его. Он все еще никак не мог забыть этой истории с Дятловым. Добравшись до «жилухи» на Зее, старатель за один месяц пропил 18 фунтов золота и еще похвалялся: «Вот гульнул!» Ну и глуп же!

С Жуи, из Бодайбинского района, на Алдан перевезли две паровые драги. Все налаживалось в новом, большом золотом цехе страны. Нет, теперь ему, Бертину, здесь делить было совсем нечего. И Вольдемар Петрович затосковал по вольной, старательской работе. Греясь у костра после ужина, он, в присутствии Билибина, Раковского и Эрнста, все чаще заговаривал об Охотске, о Чукотке и Колыме. Вот где раздолье, вот куда бы махнуть! А золото там есть. Об этом он слышал от многих и не раз.

— Как по-вашему, есть? — спрашивал он Юрия Александровича.

— Должно быть. На Аляске есть и на Чукотке, и на Колыме должно быть.

— Вы знакомы с содержанием записки Розенфельда о колымском золоте?

— Читал.

— Ваше мнение?

Юрий Александрович пожал плечами.

— То-то же… — вдруг молодо рассмеялся Вольдемар Петрович. — Копию ее мне в Благовещенске инженер Степанов передал. Я там для Незаметного на золото провизию закупал.

«Поиски и эксплуатация горных рудных богатств Охотско-Колымского края». Ого, думаю, громко и учено, а ну-ка загляну, что там новенького. Прочитал и плюнул с досады. Радужные, мыльные пузыри!

Мне в Охотске старатели и торговцы куда толковее рассказывали о Колымском золотишке. А все же, когда возвратился на Алдан — задумался. Прикидываю наедине — Тарабукин на Незаметном намыл всего 7 граммов золота, а смотри, какое дело развернулось. Там же, на Колыме, Бориске наверняка больше пофартило. Если бы не так, то разве он остался бы на зиму, один? Выходит, есть там золотишко! И стало меня подмывать, тянуть на Колыму. А может, и на Колыме повезет, как на Алдане. Когда в Москве был, заходил к специалистам по золоту. Рассказы о Колыме их сильно заинтересовали.

Собрал я в 1925 году самых испытанных старателей своей артели — Сергея Раковского, Эрнста, Ивана Алехина, Степана Дуракова, Михаила Седалищева ну и других, рассказал им про Колыму, что знал, и спрашиваю — поедете со мной, в экспедицию? Вижу, верят мне и в мою удачу. Поедем, отвечают. Тогда я к секретарю Якутского обкома партии М. К. Аммосову. Так и так, — говорю — благословляй. Аммосов и сам лучше меня понимал — стране вот как нужно золото! Поддержал. Якутское правительство включило нашу экспедицию в свой план исследований республики. Мы уже совсем собрались, да пришлось отставить. Денежки наши проглотила какая-то неотложная нужда…

Вольдемар Петрович разложил на коленях бумагу с крестами, помеченными Розенфельдом:

— Разве это карта? Мы тут до вас с Сергеем внимательно рассматривали ее и записку не раз прочли. «Нет красноречиво убедительных цифр и конкретных указаний на выгоды помещения капитала в предложенное предприятие… Хотя золото с удовлетворительным промышленным содержанием пока не найдено…» Утешил! Породы бы назвать, чтобы знающим людям разобраться, что к чему, а то ведь и этого нет. Под такую записку ни одно правительство гроша ломаного не отпустит.

Купец Шустов ближе всех был к Колыме. Это на его деньги Розенфельд разнюхивал, где подешевле, за вино и всякую дрянь, можно скупать у туземцев пушнину и как ближним путем вывезти ее в Благовещенск. Шустов мужик хваткий, а ведь ни копейки не дал Розенфельду на поиски золота. Знал, за морем телушка — полушка, да рубль перевоз, и вообще не поверил…

Нет, тут надо все обосновать, научно. А вот вы, Юрий Александрович, это дело осилили бы. Научно!

Только денег много не просите. Нужд у Советской власти сейчас много, а денег мало. Но вы и на малые деньги, при вашем светлом уме, гору своротите. Только вопрос этот надо ставить по-государственному. Для фарта, для наживы одиночек золото найти нетрудно, но стоит ли на это тратить народные деньги и убивать свои лучшие годы? Не для одной артели старателей, а для всего государства надо искать золото…

Д-да, золото на Колыме есть, это я вам говорю не со слов Розенфельда, а по рассказам бывалых старателей. Они видели это золото у Бориски в руках. Я тогда в 1916 и 1919 годах жил в Охотске и всякого там насмотрелся и наслушался. Но мне, признаться, было не до золота. В тот год я задумал эмигрировать в Новую Зеландию, да не успел, — погнали в окопы…

Видимо, у Билибина с Бертиным был особый разговор о Раковском и их точки зрения полностью совпали. Юрию Александровичу импонировали в юноше его неиссякаемая энергия, поразительная трудоспособность и удачливость. Казалось, в кончике его длинного носа находится какой-то свой наиточнейший прибор, который безошибочно наводил Сергея на золото. Старатель с незаконченным высшим образованием. Такое в те годы не только в тайге, а и в городе среди рабочих было большой редкостью.

Как человек практичный и целеустремленный, Вольдемар Петрович, не откладывая дела, начистоту заговорил и с Сергеем, и с Эрнстом.

— Шурфить, мыть золото — этому несложному делу мы научим любого новичка. А вот находить золото — это и потруднее, и посложнее, и поответственнее. Вас переводят в поисковики, на разведку в государственный трест «Алданзолото». Поздравляю с повышением. Ну-ну — не ругаться, не драться и не целоваться!

В поисковики — это хорошо! Работать вообще стало веселее. Припомнили давний разговор у дымного костра.

— Геолога бы сюда… — с тоской выговаривал Сергей, — настоящего… Мы бы тут такое нашли… Англичанам нос утерли бы.

Как изменился в лице Вольдемар Петрович. Уже тогда Раковский понял, на какую больную мозоль он наступил Бертину. Вольдемар Петрович сердито встопорщил густые каштановые, с рыжинкой усы и сбычился постриженной под ежик круглой головой.

Такая неприятная история… Какая-то сердобольная шишка в Москве состряпала бумажку своему земляку, будто он — геолог-практик. В Союззолото бумажке поверили и направили того человека в Якутию главным геологом треста «Алданзолото»… В золоте же он разбирался не больше, чем черный сеттер Степана Дуракова в созвездиях северного неба.

Эрнст первый как-то скептически оглядел черную окладистую бородищу, сверкающую лысину и всю важно шагавшую фигуру приезжего «специалиста».

— Д-длинная орясина, л-лысина — в-во! П-по об-бли-ку к-куда ум-мнее с-самого Менделеева. Н-надут, слова з-запросто не с-скажет. Ин-нтересно, кто его н-настропалил т-так держаться уч-ченым гусаком и п-пускать п-п-пыль в глаза? Он-ни, п-прохиндеи, это умеют… Им-мел дело с т-такими в чека… С ч-членами пр-правления треста п-прикатил, г-голубчик. К-как же тут не поверить, ч-что он — настоящий геолог!