Пётр Мельников - Они придут завтра

А какой живой отклик среди геологов и старателей Алдана вызвало сообщение о том, что в бассейны рек Яны, Индигирки и Колымы выехала Якутская комплексная экспедиция во главе с академиком А. А. Григорьевым и геологом С. В. Обручевым! Выходит, наступление на «белые пятна» северного материка началось с запада. Это подхлестнуло и Юрия Александровича, и Вольдемара Петровича. Не опоздать бы! Однако Билибина и Бертина больше устраивал другой путь проникновения на Колыму — с моря.

И вот все семь полевых партий собрались вместе. Начались шумные сборы к отъезду геологов в Москву и Ленинград, Среди студентов-практикантов Сергею почему-то больше других приглянулся Петр Шумилов, веселый, круглолицый русский парень с пухлыми щеками. Было в нем что-то мальчишеское. Заложив ногу на ногу и опираясь на колени скрещенными руками, улыбчивый Петр пытливо вслушивался в разговор. Иногда лицо его подергивалось и бледнело. Видимо, в детстве он чем-то болел. Было видно по всему, что и Билибин любил Шумилова. Понравился он и Степану Дуракову за деловитость и звонкий, как валдайский колокольчик, смех, за округлый вологодский говор.

— За Анадырь! За Чукотку! — поднял прощальный тост Билибин.

— За Колыму! — упрямо настаивал Эрнст.

— Заманчиво… Весьма заманчиво… Подумаю… — ответил Юрий Александрович и охотно опрокинул рюмку за Колыму.

Татьяна Лукьяновна, чтобы развеять грустные мысли Сергея, рассказывала ему, как и Билибин, и Шумилов присматривались к нему, когда он чинил и шил обувь, проходил шурфы, управлялся с кайлом и лотком, и вообще, как стоял на своих крепких, выносливых ногах, чуть согнувшись под тяжестью широких плеч, так похожий на бронзовых, коренных жителей Америки.

— Последний из могикан… В каком вигваме родился этот неутомимый ходок? — В глазах у Билибина теплая улыбка. Вольдемар Петрович ответил. Юрий Александрович задумался. Он присматривался и к Эрнсту Бертину, и к молчаливому Степану Дуракову, дружку Сергея, и к Михаилу Лунеко.

— Эти все умеют… — с удовлетворением отмечал Билибин и одобрил выбор Раковского.

Лунеко запальчив и тоже все умел. Партизан, настойчив, энергичен, бил и белых, и японцев, и они его били. Что он задумал, этот Билибин?

Перед расставанием на память сфотографировались. Впереди В. П. Бертин, подстриженный под бобрик, взгляд суровый. Всем видом и позой он напоминал борца Поддубного. А за ним юные, молодые и красивые Эрнст и Сергей. У обоих мечтательные глаза романтиков. Эрнст круглолиц, крутолоб, красавчик с усиками, взгляд веселый. У Сергея пышная шевелюра, зачесанная назад, длинное худое лицо и великолепный, неподражаемый нос.

И еще одно фото Сергей взял на память: геологи Н. И. Зайцев, Ю. А. Билибин и П. М. Шумилов. У бородатого Зайцева (он старше всех, руки скрестил на груди) высокий выпуклый лысеющий лоб и поредевшие русые волосы. Белесые брови нависли над улыбающимися глазами. Этот бывалый человек успел хлебнуть лиха и в первой мировой, и в гражданской войне. Уезжая куда-либо, Ю. А. Билибин всегда оставлял за себя Н. И. Зайцева. Светлые, большие глаза Юрия Александровича широко открыты в радостной улыбке человека, только что вырвавшегося из тайги. Он весь оброс. Борода войлоком. Юноша Шумилов тоже зарос так, что хоть сейчас пиши с него портрет народовольца. Лобастый, круглолицый, курносый, в очках, он чем-то напоминал писателя Решетникова. Волосы расчесаны с пробором, подбородок под губой оголен.

А В. А. Цареградский, Б. И. Вронский, какие все они разные! И все же самым талантливым из них был Ю. А. Билибин. Как много он дал за два лета и Сергею, и Эрнсту. Доведется ли еще встретиться с этими славными людьми, первыми выпускниками и студентами советских вузов, и если да, то где и когда?

Забрав с собой пробы и записи, геологи, напутствуемые добрыми пожеланиями старателей, отбыли в направлении к железнодорожной станции Большой Невер. В тайге без них стало как-то тоскливее.

Чтобы заглушить эту тоску и забыться, Сергей Раковский и Эрнст Бертин на зиму 1927—1928 года отправились в Джекондинский и Якутский район разведок.

Юрий Билибин где-то задерживался…

В ожидании дорогого гостя Петр Шумилов с помощью увеличительного стекла пытался прочесть старинный документ о своем прадеде и переписать его в клетчатую тетрадь. Плотная, как пергамент, бумага пожелтела от времени, изукрашена высохшими подтеками. Узкие коричневые буквы, выписанные гусиным пером, читать было трудно…

…Не праздное любопытство и не простая любознательность заставили Петра Шумилова искать ответа на вопрос о том, кто же заложил самые древние основы его родословия.

Ага, а вот и свидетельство о браке. В 1838 году «мая двадцать седьмого числа (27) был венчан отставной солдат Петр Стефанов Шумилов с девицею… крестьянина Никифора Дектерева дочерью Еленою, оба первым браком. По женихе поручители крестьяне, его родные братья Василий и Михаил Стефановы Шумиловы. По невесте: крестьяне Иван Бородулин и Василии Карбасников. Таинство брака совершил священник Иоанн Петропавловский с причтом». Сбоку черная церковная печать, с трехглавым собором, и еще две подписи, «Верховалинского Успенского Собора Настоятель: старческая, тонюсенькими буквами и дрожавшей рукой выписанная — Протоиерей Александр Шайтанов». И размашистая, крупными буквами, с усердным нажимом псаломщика Прокопия Сабурова.

Выписка из метрической книги Вельского уезда Успенского Собора в третьей части об умерших под № 29 сообщала, что в 1864 году «июля седьмого числа (7) помер естественною смертию и девятого числа того же м-ца погребен при Верховалинском приходском кладбище отставной унтер офицер Сампидского Гренадерского полка Петр Стефанов Шумилов. Исповедал и приобщал Св. тайн священник Виктор Петропавловский». Погребение совершил священник Виктор Петропавловский с диаконом Никифором Макарьинским и пономарем Прокопием Сабуровым.

И все та же, еще более хилая подпись настоятеля протоиерея Александра Шайтанова и размашистая с нажимом псаломщика Прокопия Сабурова.

Студент с удивлением рассматривал такие разные, несхожие закорючки. Ты смотри, какой живучий, этот настоятель! Двадцать шесть лет прошло с тех пор, как женили отставного солдата. Поп Иоанн передал свой приход сыну Виктору и умер, видимо, а настоятель все скрипел и тянул. За эти же двадцать шесть лет Прокопий Сабуров как был пономарем и псаломщиком, так им и остался. Да и в грамоте не зело силен — Самогитский полк назвал Сампидским.

А прадеду спасибо. Хорошее место выбрал для жительства отставной солдат: Вологодскую губернию, Вельский уезд, Верховскую волость, Терминское 1-е общество, деревню Дудорова. А вот внука его, отца Петра Шумилова, потянуло в иные места. Бумага с круглой гербовой печатью. Над двуглавым орлом: «Для мещан и крестьян», под хвостом — «на шесть месяцев. Цена 85 коп. сер.», «Михайло Флавианов Шумилов 22 лет» «По указу его величества, Государя Императора Александра Александровича, самодержца всероссийского, и прочая, и прочая, и прочая», «декабря семнадцатого (17) дня тысяча восемьсот девяностого года» на шесть месяцев «увольнялся в разные города и селения Российской империи» для собственных надобностей». На обратной стороне гербовое бумаги свидетельствовалось, что «означенный в сем билете крестьянин… деревни Дудорова Михаил Флавианов Шумилов вступил в первый законный брак с дочерью отставного фельдфебеля Анной Васильевой Степановой в 1891 году месяца генваря 13 дня».