Кирилл Станюкович - В горах Памира и Тянь-Шаня

Задачу проясняла находка, сделанная еще за несколько лет до начала нашей экспедиции.

В тот день, когда была сделана находка, в самой суровой долине Памира Маркансу свирепствовал песчаный буран. Странное, неприветливое место Маркансу: голые скалы хребтов по краям, мертвые галечники и песчаные косы по дну долины. В тот ветреный день в долину с перевала спустилась машина. Из нее вышли люди. Они разложили на земле спальный мешок. В него положили немолодого человека. У него были синие губы, он хрипел: у человека сдало сердце. Здесь, на высоте 4100 метров, разреженный воздух беден кислородом. Это был начальник археологической экспедиции А. Бернштам, приехавший на Памир, несмотря на категорическое запрещение врачей. Достали аптечку. Он принял сильнодействующее сердечное лекарство. Кругом стояли сотрудники. Свистел ветер, неслась пыль.

— Ну что вы стоите? — тихо, с натугой сказал он. — Делайте что-нибудь. Ешьте, работайте, ну пойте! Не стойте надо мной! Я еще не покойник!

Сотрудники разошлись. Один из них, археолог Вадим Ранов, задумавшись, ушел далеко по этой неуютной долине. Размышляя о том, что здесь, на этом вечном холоде и постоянном ветре, первобытные люди не могли жить, Ранов неожиданно сделал удивительную находку. Глаза археолога увидели хорошо отделанный каменный скребок…

Вот почему, когда другие отряды нашей экспедиции работали на Пшарте или пробивались на Сарез, археологическая группа начала поиски в долине Маркансу.

Работать здесь было тяжело. Не хватало воздуха. По ночам стояли морозы, а днем непрерывно дул ветер, и почти все время штормовой. Поднималась не только пыль — в воздух летел песок. У всех работавших здесь археологов были потрескавшиеся, кровоточащие губы, воспаленные да и просто поцарапанные щеки, засоренные, красные глаза.

Но зато какая добыча! В Маркансу было обнаружено большое количество орудий первобытного человека. Конечно, все эти орудия были найдены не сразу. После того как был окончен осмотр поверхности земли, начались раскопочные работы. День за днем нужно было снимать слои почвы, бросать землю на грохот, просеивать через него и из того, что не проходило через сетку, отбирать камни, кости, предметы, которые несли на себе следы человека.

Неделя за неделей шли в непрерывном труде, на холоде и ветру, на высоте свыше четырех километров над уровнем моря. И вот постепенно стало ясным очень многое, причем обнаружились совершенно неожиданные вещи.

Что же выяснилось? Действительно в Долине смерти — в Маркансу была открыта большая и долговременная стоянка первобытного человека. Здесь были найдены мастерские — так археологи называют те места, где первобытный человек мастерил свои орудия, где валялись десятки недоделанных каменных орудий, кучи отщепов. Здесь же встречались пятна кострищ — места, где долго был очаг. По-видимому, тут жили охотничьи племена, одевавшиеся в звериные шкуры и охотившиеся с копьем и луком.

Давно жили они тут, за пять, за восемь тысяч лет до нашей эры. Но чтобы доказать, что люди живут здесь давно, чтобы понять, как они жили, потребовалось просеять через грохот, переработать руками десятки тонн земли. Здесь было найдено ни много ни мало восемь тысяч предметов, принадлежавших древним людям.

Из Маркансу археологи двинулись дальше. Такие же стоянки они нашли в Кызылработе, в долине Аличура, по Оксу. Все эти данные говорили одно: люди жили здесь еще в каменном веке, а это значило, что вряд ли здесь мог жить снежный человек.

Но это предположение нужно было еще проверить. Поэтому вторая часть археологических работ была посвящена исследованию пещер. Археологи осматривали все найденные пещеры, пересекали траншеями дно каждой из них и изучали все, что находилось в грунте. И в пещерах не раз были обнаружены следы первобытного человека, но не встречалось никаких следов снежного человека.

Особая удача выпала на долю археологов в долине Шахтысай. Здесь вся внутренняя стенка одной из пещер оказалась покрытой рисунками художника каменного века.

Итак, уже давно на Памире жили наши предки. Они охотились и делали орудия из камня, они оставляли на стене пещеры свои удивительные рисунки. Вывод из этого мог быть только один: существование снежных людей на Памире, даже в самых глухих его местах, становится все более сомнительным…

Хотя от всех этих новостей надежда все таяла, еще рановато было терять ее окончательно. Рановато было хоронить надежду. Нужно было искать. И люди искали.

Из кишлака в кишлак, собирая рассказы местных жителей, двигалась этнографическая группа Розенфельд. В кишлаках, на колхозных фермах, в чайханах или прямо на дорогах этнографы расспрашивали и записывали рассказы древних стариков и молодых памирцев, охотников и пастухов.

Более ста рассказов было записано в самых разных местах. Подавляющая часть их была явно сказочного характера. В этих рассказах чаще всего повествовалось, как снежный человек ищет встречи с силачами-палванами. Встретившись с борцом-палваном, снежный человек на хорошем киргизском языке обычно просит у него табаку, а затем предлагает бороться. Борьба, как правило, продолжается целый день и в одних рассказах оканчивается победой снежного человека, а в других — богатыря-палвана. Если побеждал снежный человек, он уходил довольный. Если же снежного человека валили, то он очень огорчался, плача, убегал в горы и, по некоторым источникам, даже умирал от обиды.

Более реальными были рассказы двух людей, утверждавших, что несколько лет назад они видели какие-то странные следы на Пшарте. Сомнение вызывало лишь то, что один из рассказчиков уверял, будто он был вместе со вторым, а второй категорически заявлял, что был один, первого с ним не было…

Между тем пшартская партия, проработав долгое время в долине Западного Пшарта и не обнаружив никаких следов голуб-явана, перенесла свою деятельность на Баландкиик.

В устье Баландкиика встречались небольшие березовые рощи. Здесь гораздо теплее, больше травы. Здесь была бо́льшая вероятность встретить того, кого мы так старались найти. Ведь и Пронин рассказывал, что именно в этих местах он видел снежного человека.

Баландкиикская группа разделилась на две подгруппы. Одна из них работала на правом берегу реки, а потом ушла через перевал на реку Каинды. В левобережную группу входили альпинисты, и не случайно. Здесь горы состояли из конгломератов. Обвалы тут были обычным, повседневным явлением. Порой стены не нужно было даже трогать рукой или ледорубом — достаточно было резкого крика или топота ног, чтобы сверху начали скатываться камни или целые лавины камней. Только большими, резкими прыжками удавалось уходить от неожиданных камнепадов.