Кирилл Станюкович - В горах Памира и Тянь-Шаня

У нас в Советском Союзе интерес к снежному человеку усилился после того, как в «Известиях» 18 января 1958 года под заголовком «Был ли это снежный человек?» была опубликована беседа со старшим научным сотрудником Ленинградского университета А. Г. Прониным. Пронин рассказал, что, будучи в экспедиции на Памире, он однажды видел в долине реки Баландкиика странное двуногое существо. По его мнению, это был «снежный человек». Может быть, сказал он в заключение своего интервью корреспонденту «Известий», это сообщение заинтересует специалистов. Они выедут на место и займутся розысками предполагаемого снежного человека.

Эти слова не прошли мимо внимания общественности.

Для меня участие в эпопее со снежным человеком началось с беседы с президентом Всесоюзного географического общества Станиславом Викентьевичем Калесником. Это было в 1956 году. Я рассказал ему о тех легендах, которые бытуют среди киргизов о встречах с «голуб-яваном» (так называют на Памире снежного человека). Мой рассказ, хотя и имевший несколько иронический оттенок, заинтересовал Калесника, и он сказал мне, что стоит написать об этих рассказах статью для «Известий Географического общества». Я так и сделал. В небольшой статейке «Голуб-яван» я изложил три рассказа на эту тему, которые я слышал на Памире от разных лиц.

В том же номере «Известий Географического общества» была помещена статья С. В. Обручева, в которой анализировались опубликованные за рубежом фотографии следов, предположительно оставленных снежным человеком, и следов неандертальца, найденных археологами.

Кроме того, в моей книжке «По горным тропам», изданной в 1956 году издательством «Молодая гвардия», был помещен рассказ «По Западному Пшарту». В нем в несколько юмористических тонах описывались приключения экспедиции, сотрудники которой верили в снежного человека. Этот рассказ позже был переведен на немецкий, французский, английский и даже испанский языки.

В январе 1958 года, находясь в Ленинграде, я получил телеграмму с вызовом в Москву на заседание президиума Академии наук по вопросу о снежном человеке. На заседании выяснилось, что к проблеме снежного человека отношение самое серьезное и что главными энтузиастами в этом деле являются С. В. Обручев и профессор Б. Ф. Поршнев. Собственно, они и добились рассмотрения этого вопроса, и под их влиянием события развивались достаточно стремительно.

На заседании президиума Обручев рассказал о материалах, опубликованных в иностранной прессе, и высказал предположение, что снежный человек — это наш предок, неандерталец. Поршнев сообщил об огромной массе слухов, устных и письменных рассказов о снежном человеке, собранных им в разных районах Тянь-Шаня, Памира, Алая и даже Дагестана. Выступил и я и сообщил о том, что было уже опубликовано в моей заметке, а также о том, что в существование голуб-явана верили два известных мне человека, абсолютно достойные доверия: Сергей Иванович Клунников — величайший энтузиаст и знаток Памира, работавший там с 1930 до 1941 года и погибший на полях Отечественной войны, и Мамат Таштамбеков, мой спутник во многих маршрутах по Памиру. Ни тот, ни другой не говорили, что сами видели снежного человека, но они верили в его существование. В заключение я сказал, что у нас есть не то чтобы надежда, но, может быть, тень надежды…

Затем выступил гидролог Пронин. Он рассказал, что в августе 1957 года, находясь в устье Баландкиика, видел на фоне снега фигуру снежного человека. Он был покрыт шерстью, полусогнут, и, хотя находился далеко от Пронина, разглядел его Пронин хорошо. Закончил Пронин так: «Хотите — верьте, хотите — не верьте, но я его видел».

Тут же, на заседании, было решено создать комиссию по снежному человеку под председательством С. В. Обручева, заместителями его стали профессор Поршнев, профессор Клейненберг и автор этой книги. Там же было решено, что, поскольку имеющихся материалов недостаточно, нужно посылать экспедицию. И если посылать ее, то только на Памир.

Научный интерес научным интересом. Но представьте себе такое счастливое стечение обстоятельств, что где-то в самых далеких, в самых трудных для жизни местах все-таки уцелело еще несколько снежных людей, неандертальцев. Они последние, их не может быть много, потому что в тех местах, где они живут, корма мало, и их дети, конечно, мрут от недоедания или просто от голода. Они ненавидят и боятся человека, потому что при встречах человек всегда гнал, бил и истреблял их. Ведь и в каменном веке они были конкурентами для человека: они ели то же, что и он, охотились за той же дичью, что и он, хотели жить в тех же местах, где и он. И человек гнал, а при случае и уничтожал голуб-явана. Человеку нужно было заботиться не о предках, а о потомках. Для них он должен был добывать корм и очищать территорию. Поэтому если еще уцелело чудом где-то в самых диких, труднодоступных местах несколько диких снежных людей, то в их психике, конечно, железным клеймом выжжены ненависть к человеку и ужас перед ним. Потому что встречи с человеком из поколения в поколение несли им гибель.

И поэтому снежный человек при встрече с нами, конечно, будет скрываться, спасаться, бежать прочь от человека, которого он ненавидит и от которого может ждать только плохого. Огромная ответственность лежит на нас. И от нас требуется огромная осторожность. А вдруг несколько неандертальцев уцелело! Нужно любой ценой найти их, попытаться спасти остатки этого почти вымершего вида, осужденного эволюцией!

Но где же искать снежного человека на Памире? По-видимому, только в двух совсем безлюдных районах Памира можно было обнаружить что-либо неизвестное, найти какое-то убежище, может быть, какую-нибудь теплую долинку вокруг теплых источников, место, богатое пищей, травами, ягодами, сурками, зайцами. Один из таких безлюдных и труднодоступных районов — окрестности Сарезского озера и бассейн впадающих в него рек — Западного Пшарта и других. Другой район — бассейн веера рек, сливающихся у конца ледника Федченко в реку Муксу. То есть это бассейны Баландкиика и Каинды.

Проникнуть в эти районы — и на Сарез, и на Баландкиик — и поработать там мечтали многие. Мечтал и я. Хотя, сказать по правде, и по Баландкиику я ходил, и на Сарезское озеро выходил дважды. Но обследовать, прочесать эти районы мне не удавалось. Поэтому я дал свое согласие на участие в поисках голуб-явана: эти поиски позволяли проникнуть в самые отдаленные, самые труднодоступные и самые необследованные места Памира.

И для этих поисков была организована специальная комплексная Памирская экспедиция. Перед ней была поставлена задача выяснить, обитает ли сейчас на Памире снежный человек и обитал ли он там прежде. В этой экспедиции приняли участие сотрудники Памирской биостанции Академии наук Таджикской ССР, сотрудники Института зоологии АН СССР, группа ленинградских альпинистов и этнографов. Принять участие в работе должны были и таджикские археологи. Пригласили мы и местных охотников-барсоловов, и высококвалифицированных проводников со служебными собаками. Эти собаки были специально тренированы на обезьяньи следы. Были мотористы для вождения водного транспорта по Сарезу. Были великолепные караванщики.