Григорий Плоткин - Поездка в Израиль. Путевые заметки

— Почти две тысячи лет назад римский прислужник царь Ирод поставил здесь кругом стражу, закрыв все выходы из города: началось знаменитое избиение младенцев. Ирод боялся, что кто-то из них, когда подрастет, возглавит свой народ и сбросит кровавого царя с престола…

— А правда ли, — спрашиваем у Гурвица, — что десять лет назад современные ироды повторили этот «подвиг»?

— Не знаю, что вы имеете в виду… В Назарете такого не было!

— Это было в Рамле. Израильские полицейские закрыли все выходы из мечети, где было полно арабских женщин и детей, и взорвали ее.

Гид морщится:

— Хочу быть свободным человеком! — заявил маленький араб Ахмед

— То было военное время… Давайте говорить о чем-нибудь более веселом. Теперь все общественные организации Израиля, в том числе и политические партии, выступают против военного режима в арабских поселениях!

— И МАПАЙ тоже?

МАПАЙ — правительственная партия, насаждающая в стране махровый шовинизм. Гурвиц делает вид, что не слыхал вопроса. Приходится повторить.

— МАПАЙ, конечно, в этой кампании не принимает участия! — неохотно отвечает он.

— А «Херут»?

Этот вопрос остается без ответа.

Наш автобус выезжает на широкое асфальтированное шоссе. Таких шоссе здесь много: в свое время, колонизируя Палестину, англичане уделили большое внимание строительству дорог. За последние годы израильское правительство из стратегических соображений израсходовало на это дело тоже немало средств. Железных дорог в Израиле немного. Основной вид транспорта — это автобусы, легковые и грузовые автомобили.

В автобусе душно, хочется немного прохлады. Я опускаю стекло, но тут же вынужден снова поднять его: ворвавшийся из окна воздух буквально обжигает нас.

Некоторое время едем молча, и в моей памяти встают рассказы местных жителей.

…Первое мая. Со своими знаменами и мирными лозунгами выходят на улицу израильские трудящиеся и евреи, и арабы. Вдруг полиция, заявив, что коммунисты якобы нарушили график (каждой политической партии были выделены для демонстрации определенные часы), начинает разгонять людей, идущих в колонне израильской компартии. Возмущенные демонстранты оказывают сопротивление обнаглевшим полицейским. Подтянув резервы, представители властей арестовали несколько сот участников демонстрации. В соответствии с испытанным принципом «разделяй и властвуй» полицейские обратили свой основной удар на арабов.

Затем состоялся суд. Он, как рассказывают очевидцы, был скорый, но не правый. Свыше шестидесяти человек, среди которых находились и седые старики, и двенадцатилетние дети, были брошены в тюрьму на сроки от шести месяцев до четырех лет.

Однако посеять среди трудящихся национальный раздор израильским властям не удалось: еврейские женщины, делясь последним добром, организовали сбор средств для оказания помощи женам арестованных арабов.

К слову, не всегда израильские служители правосудия проявляют оперативность в рассмотрении судебных дел. Готовясь к агрессии против Египта, власти прибегли к гнусной провокации: хорошо зная, что жителям одного из арабских сел ничего не известно о введении чрезвычайного положения, части пограничной полиции открыли огонь против мирных жителей, вышедших на улицу после «комендантского часа». В результате было убито сорок девять арабов.

Волна возмущения прокатилась по всей стране. Под нажимом народных масс были преданы суду виновники массового убийства. Но до сих пор израильский суд никакого решения не вынес…

Арабское меньшинство, как метко выразилась одна израильская газета, «может быть мостом мира между Израилем и арабскими странами — или же китайской стеной». Израильские власти, очевидно, заинтересованы в последнем.

…В поселке Петах-Тиква высится многоэтажный дом — Бейлинсон-госпиталь. На языке иврит «Петах-Тиква» значит «Ворота надежды». Однако надежду на лечение в этом хорошо оборудованном медицинском учреждении могут лелеять лишь те, кто вносит значительную часть своего заработка в «больничную кассу».

Врач Р., которая работала в нескольких израильских больницах, рассказывает:

— За каждые сутки пребывания в лечебнице из вашего кармана берут от семнадцати до двадцати двух фунтов. Как-то в больницу, в которой я работала, привезли старика с пробитым черепом. На протяжении нескольких часов администрация запрещала оказывать ему помощь, пока члены семьи потерпевшего не внесли за лечение ста фунтов.

Председатель больничной кассы Ицхак Ка-невр с гордостью рассказывает:

— В Бейлинсон-госпитале семьсот коек. Мы лечим всех без различия рас и национальностей!

— А можно ли, — спрашиваю его, — познакомиться с каким-нибудь арабом, который находится сейчас на лечении?

Каневр смущенно откашливается:

— Собственно, к больным я не имею непосредственного отношения… Это может вам сказать доктор Шоткай.

Невысокий Шоткай готов стать еще ниже. С его широкого лица исчезает любезно-дипломатическая улыбка. Без надобности сняв и сразу надев снова очки, он растерянно отвечает:

— Сейчас среди больных случайно нет ни одного араба.

— Это на семьсот мест?

— Так, знаете, случилось…

— Но вы же сами только что говорили, что среди арабского населения заболеваемость большая, чем среди еврейского… Это понятно, — ведь арабы пребывают в худших бытовых условиях. Но где же эти больные?

Ответа я так и не получил.

Необходимость «крутых мер» против арабского населения израильские реакционеры мотивируют опасностью, которую якобы несут Израилю распространенные среди арабов революционные настроения, идеи освободительного движения.

На одном из пленумов Центрального комитета Коммунистической партии Израиля генеральный секретарь ЦК Самуил Микунис дал на это четкий и исчерпывающий ответ:

«Опасностью для Израиля является не арабское национально-освободительное движение, цель которого освободить Арабский Восток от империалистического господства, а проимпериалисгическая политика правительства Бен-Гуриона!»

Хорошо сказано!

— Никогда не может быть свободным народ, который угнетает другие народы.

Так сказал Маркс.

Мой собеседник вопросительно смотрит на меня. Я молча киваю, продолжая слушать его рассуждения.

— С тех пор, как бес меня попутал и я из Чехословакии переехал сюда, я часто вспоминаю эти слова. В Праге я был кинооператором, творческим человеком… А здесь моя профессия никому не нужна: художественной кинематографии в Израиле нет, создавать ее нерентабельно. Местным бизнесменам выгоднее ввозить сюда дешевые голливудские фильмы — дешевые и в прямом, и в переносном смысле! Долгое время я ходил безработным, пока, наконец, не стал заштатным фоторепортером в журнале. Понятно, там много не заработаешь. А у меня семья, дети, надо подумать о будущем…