Адам Водницкий - Провансальский триптих

Некоторые литературоведы полагают, что высившаяся некогда на краю обширных болот загадочная крепость стала прообразом Адмиралтейства в романе Жюльена Грака «Побережье Сирта», за который автор в 1951 году получил самую престижную литературную награду Франции — Премию братьев Гонкур — и… отказался ее принять [379] За год до присуждения премии Грак опубликовал памфлет о литературных наградах и не счел возможным принять одну из них. .

Мощным магнитом, истинным сокровищем дельты Большой и Малой Роны была соль — объект всеобщего вожделения, денежный эквивалент, источник богатства и власти. Соль было легче, чем что-либо другое, обменять на мясо и зерно, хлеб и оливковое масло, одежду и оружие. Она не позволяла испортиться провизии за долгие месяцы морских странствий. Были у нее и магические, сакральные свойства: соль служила лекарством или последним снадобьем на пути в Царство мертвых. С нею встречали у городских ворот победоносных вождей, а на пороге дома — молодоженов и особо дорогих гостей. По всеобщему убеждению, соль обладала способностью отгонять зло. Еще и сейчас при крещении священник солью изгоняет нечистые силы: вкладывает в рот младенцу щепотку со словами: «Прими соль мудрости. Да будет она тебе умилостивлением к жизни вечной». Соль — символ тайного знания и чародейской силы, спасающей от порчи; символ очищения. Без соли нет жизни.

Об этом пишет в «Средиземноморском требнике» Предраг Матвеевич:

Законодатели заботились об ее чистоте, религии почитали ее и благословляли. Медицина прописывала соль как лекарство. Друга угощали хлебом с солью, врагу сыпали соль в глаза. Поэты воспевали соль священную и божественную. <���…> У Гомера есть «божественная соль» ( halos theioio ; «Илиада», IX, 214). Аристотель связывал соль с моралью и дружбой («Никомахейская этика», 1156 Ь. 27). Плиний Старший считал, что соли мы обязаны самыми сильными радостями духа ( ad voluptates animi ): «нет лучшего слова, чем соль, чтобы обозначить все прелести жизни, наивысшую веселость и отдохновение от трудов» («Естественная история», XXXI, 88). У Цицерона были собственные соляные копи, о чем он с гордостью писал в письмах знакомым (« salinarum mearum possession» ), отмечая родство ораторского искусства с солью.

Солью торговали греки, прибывшие в Камарг — вероятно, с Родоса — в IV или V веке до н. э. (Это они дали Большой реке название Rhodanus , которое со временем превратилось в Rosne , а затем в Rhône .) Солью торговали лигуры и кельты. Добычу и торговлю в промышленном масштабе развернули римляне.

Выпаривать соль в специально построенных резервуарах начали уже в I веке н. э. Изобретение конструкции резервуаров вкупе с целой системой каналов, по которым подавалась и откачивалась морская вода, приписывается римскому инженеру по имени Пеккий. Система была крайне проста: энергию поставляло солнце, сырье — море. Орудия труда тоже были простыми: грабли без зубцов, черпак, ведро, лопата, полотнища либо мешки, деревянные тачки. Сооруженные Пеккием солеварни в окрестностях Эг-Морта используются по сей день. В нынешнем их названии (солеварни Пеккэ) легко угадывается имя римского инженера.

Добываемая в дельте Роны соль была известна во всем античном мире; ее отвозили в Тарраконскую Испанию [380] Одна из трех римских провинций на Пиренейском полуострове со столицей в Тарраконе. , на остров Лампедуза или в рыбацкий порт Дуарнене, где ручным способом приготовляли знаменитый пикантно-соленый рыбный соус гарум ( garum ). Для этого использовали маринованные внутренности морских рыб и так называемую рыбную мелочь, непригодную для соления. К потрохам добавляли желудки тунца, молоки, икру и — в больших количествах — морскую соль. Массу эту ( liquamen ) оставляли на солнце для ферментации. Затем ее раскладывали по издырявленным керамическим сосудам, а вытекающий через отверстия соус — собственно гарум — хранили в маленьких амфорах специфической формы. Остальную массу ( allec ) употребляли в пищу.

(Специальным постановлением римского сената обеспечивалась доставка гарума как основной приправы к рациону легионеров, расквартированных в разных провинциях империи; если гарум не доставлялся вовремя, это могло спровоцировать беспорядки и даже бунты.)

Бессмысленно искать ответ на вопрос, кому принадлежали соляные копи до захвата Галлии Цезарем. Скорее всего, никому, вернее, тому, на чьей стороне в данный момент была сила, то есть власть. Однако известно (по крайней мере, так утверждают некоторые историки), что в I веке н. э. владельцем копей, как и всего Камарга, был уже упоминавшийся на этих страницах Авл Анний Камарс, арлезианец, римский сенатор, богач, щедрый меценат, любитель и знаток искусства. На эпитафии Камарсу (сейчас находящейся в Арльском музее античности) перечислены многочисленные постройки, подаренные им городу. Это он начал в поймах и на болотах разводить лошадей, которых готовили к скачкам на ипподроме (в Арле это развлечение было чрезвычайно популярно, в особенности среди ветеранов VI Железного легиона). Многие исследователи, занимающиеся топономастикой, утверждают, что именно ему Камарг обязан своим названием.

После падения Римской империи, после набегов с севера и юга варваров (кимвры, тевтоны, вестготы, сарацины, франки) Арль и весь регион утратили политическое и экономическое значение. Процесс этот происходил медленно, но неудержимо; один за другим исчезали социальные институты, распадались властные структуры, менялись формы собственности. В раннем Средневековье земли Камарга, и в первую очередь соляные копи, по многу раз переходили из рук в руки. И отнюдь не в результате сделок, подкрепленных нотариально заверенными договорами купли-продажи. Белые кристаллы соли зачастую были окрашены кровью. Известно, что в XIII веке семнадцать солеварен Пеккэ принадлежали монахам бенедиктинского аббатства и сеньорам Юзеса и Эмарга. В марте 1290 года Бермонд д’Юзес уступает солеварни Филиппу Красивому, взамен получив сеньорию Ремулен. В 1546 году кавалеры ордена Святого Иоанна Иерусалимского (с резиденцией в Сен-Жиле) строят по соседству с солеварнями Пеккэ новые, названные «солеварнями Святого Иоанна». В этом они следуют примеру мальтийских рыцарей, которые обладали исключительным правом на торговлю солью как на Мальте, так и на всех подвластных им территориях. Духовные лица и знать соперничают в жадности и жестокости: новая религия порождает хищнические инстинкты.

Однако судьба Большой дельты — лишь одна из примет меняющегося мира. Менялось и разваливалось решительно все. Заканчивался золотой век Pax Romana с его рациональной общественно-политической структурой, сохранившейся почти до порога Средневековья. Менялись законы, обычаи, верования, образ жизни, философские аспекты видения и понимания мира — на месте прежних структур возникали новые. На историческую сцену вступали новые силы: стержнем всеохватывающих перемен стал христианский монотеизм.