Геннадий Дмитриев - Я был капитаном Фицроем

Фицрой отодвинул стул и сел к столу, напротив него села леди Инесса.

— Чем обязан таким вниманием с Вашей стороны? — спросил капитан.

— Угощайтесь, и поухаживайте за дамой, слуг я отпустила, мы одни, так что, наполняйте бокалы, я хочу выпить за Вас, капитан. Сначала ужин, все вопросы потом.

Фицрой наполнил бокалы, положил в тарелки, сперва ей, а затем себе ароматный бифштекс, он старался не делать резких движений, которые выдали бы его нетерпение, чувство голода, притупленное тюремной похлебкой, остро подступило изнутри. Леди Инесса подняла свой бокал, сделав глоток, Фицрой, лишь слегка пригубив вино, поставил бокал на стол и принялся за еду. Он ел медленно, преодолевая страстное желание поглотить все эти великолепнейшие кушанья одним махом, когда же острое чувство голода чуть притупилось, он отодвинул от себя блюдо и вопросительно посмотрел на леди Инессу.

— А у Вас железная выдержка, капитан, налейте мне еще вина.

Он налил вина леди Инессе, обойдя свой бокал.

— Отчего же Вы не пьете? Вам не нравится вино? — спросила леди Инесса, поднимая свой бокал.

— У меня нет пристрастия к вину, я и от своих матросов требую трезвости, на моих кораблях нет ни вина ни рома.

— Но Вы не на своем корабле, капитан, Вы у меня в гостях.

— Спасибо, я уже оценил Ваше гостеприимство, там, внизу.

— Там, внизу, Вы оказались благодаря адмиралу, а здесь — благодаря мне. Вы ощущаете разницу? Где Вам больше нравится, здесь или там?

— Там, по крайне мере, все честнее, а здесь…

Леди Инесса встала, подошла к Фицрою и положила руки ему на плечи.

— Милый мой капитан, Вы по-прежнему не доверяете мне? Чем еще я могу доказать Вам свою любовь? Я буду Вашей, здесь и сейчас, на этой постели.

— Я слишком долго находился в затхлом и грязном каземате, в этой постели я буду выглядеть нелепо, неужели Вы, такая прекрасная дама, столь утонченная натура, сможете преодолеть брезгливость и сблизиться с грязным, вонючим, обросшим щетиной арестантом в лохмотьях?

— Кроме тех качеств, которые Вы так красочно описываете, Вы еще дерзки и грубы, капитан! — вспыхнула леди Инесса. — Одно Ваше слово — и Вы никогда не вернетесь в тот грязный и затхлый каземат, Вас приведут в порядок, Ваши лохмотья сменят на парадный мундир, Вас представят ее величеству, и в ее присутствии Вы объяснитесь с послом Франции. Вас ждет награда — моя любовь, и, поверьте, это не так уж мало.

— А потом моя голова с Вашей груди перейдет на плаху?

— Этого не будет никогда, гарантом Вашей безопасности будет ее величество королева Британии.

— А лорд-адмирал тоже дает мне гарантии? Взяв его вину на себя, я остаюсь для лорда Бэкона опасным свидетелем. Меня в любом случае ждет смерть, но я не хочу отдавать свою жизнь за того, кто оклеветал меня, и не стану поддерживать эту игру, клевеща на самого себя. Можете приказать расправиться со мной прямо здесь и сейчас, можете отправить меня обратно в темницу, но Вы ничего от меня не добьетесь.

Леди Инесса поднялась из-за стола, бросила на Фицроя испепеляющий взгляд, затем опустила глаза и, овладев собой, спокойно, тоном, в котором звучала угроза, сказала:

— Прощайте, капитан, думаю, Вы еще не раз пожалеете о том, что отвергли мое предложение.

Когда я открыл глаза, но никак не мог понять, где же я нахожусь и что со мной случилось? Перед глазами на потолке играли солнечные блики, мерцая, переливаясь, словно живые, это было отражение волн, значит, я нахожусь на каком-то корабле, догадку мою подтвердило легкое покачивание кровати, корабль стоял, гула моторов слышно не было, не было заметно и движения. Повернув голову влево, я увидел круглый иллюминатор, расположенный достаточно высоко, так, что сквозь него была видна лишь синева неба, попытка приподняться отозвалась острой болью в груди, я застонал, в глазах потемнело, и я упал на кровать.

Когда я вновь открыл глаза, то увидел, склонившееся надо мной лицо человека в белом халате.

— Как Вы себя чувствуете? — спросил он.

— Не знаю, но похоже я еще жив, — ответил я, стараясь придать своему голосу бодрость.

— Вы шутите, это хорошо, но подниматься Вам не следует, Вас прооперировали, все прошло удачно, угрозы для жизни нет, но сейчас нужен покой.

— Что со мной произошло? Как я сюда попал?

— Вас подобрали в море, Вы были на резиновой лодке, что-то случилось с Вашим самолетом, Вы спаслись, воспользовавшись парашютом. У Вас ранение в грудь, мы извлекли поражающие элементы зенитной ракеты.

— Ничего не помню, и не понимаю ничего. Какой самолет? Парашют? Не понимаю, я капитан Фицрой, мы входили в пролив, с фрегата дали залп, я был ранен осколком ядра.

— Какой фрегат? Вы находитесь на американском фрегате, но поверьте, с фрегата по Вашему самолету никто не стрелял.

— Самолет? Ах, да, самолет, это то, что летает? Да-да, помню, но какое это имеет отношение ко мне? Я моряк, а не летчик, я командир фрегата, под названием «Габриэла», меня преследовала эскадра адмирала Бэкона.

— Мне ничего не известно о фрегате, под названием «Габриэла», у нас нет такого фрегата, наш фрегат называется «Капитан Кук».

— «Капитан Кук»? Это фрегат королевского флота?

— Это фрегат Военно-морских сил США.

— Что-то я перестаю понимать происходящее, Вы говорите то, о чем я не знаю. Голова кружится.

— Вы еще не оправились от операции, Вам нужно отдохнуть, не думайте ни о чем, успокойтесь, у Вас был сильный стресс, это пройдет, память к Вам вернется. Сейчас я сделаю Вам укол, Вы поспите.

Мне стало лучше, я уже могу вставать, ходить по каюте, фрегат «Капитан Кук», на котором я нахожусь, по прежнему стоит на рейде, я пытаюсь осознать свое положение, вспомнить все, что произошло, но в памяти какая-то каша, то я вижу себя на палубе корабля, то за штурвалом самолета, я не знаю, кто же я на самом деле? Все события проходят передо мной какими-то обрывками, не складываясь в цельную картину, дата на календаре кажется мне странной, я помню другую дату, я словно живу одновременно и в средние века и в начале двадцать первого века.

Мне принесли газеты, из которых я узнал, что 16 августа над Черным морем во время проведения учений НАТО совместно с Украиной, российские средства ПВО сбили украинский самолет, принимавший участие в учениях. Газеты пестрели заголовками: «Агрессия России по отношению к Украине», «Россия грубо нарушила международное право», «Мир стоит на пороге Третьей мировой войны», «Призвать агрессора к ответу!», «НАТО не оставит Украину наедине с агрессором»; газеты были американские, английские, немецкие и украинские, что писали об этом в русских газетах, я не знал, русских газет мне не давали.