Андрей Поляков - Снег на экваторе

Эмоциональная реакция была естественной. Далеко не все суданцы похожи на Питера. У подвергшихся сильному арабскому влиянию северян традиции делать на лице насечки не существует. Да и на суданском юге, где, в отличие от мусульманского севера, сохранились древние африканские культы и обряды, столь щедро изукрасившего себя мужчину тоже придется поискать.

О том, что бугристый орнамент – высоко ценимое украшение, Питер поведал с гордостью. Благодаря пяти сотням биер, приобретенным в ходе четырехчасового истязания, ему удалось покорить любимую девушку, до того не удостаивавшую его вниманием.

Я не спорил. Разумеется, человека с таким лицом не заметить невозможно. Но полюбить?

– Чем больше на лице биер, тем мужчина красивее, – убежденно ответил Питер. – Девушкам биер нравится. Это ведь ради них мы стараемся. Когда дети спрашивают, почему у меня такое лицо, непохожее на других, я всегда отвечаю: ради вашей мамы.

Следует признать, что в любви к таким украшениям есть определенная логика. Зная, каких мучений стоит юношам путь к красоте, суданские девушки испытывают к ним уважение или хотя бы сострадание. А поскольку многочасовую ритуальную пытку суданцы обязаны выносить, не проронив ни слова и ни разу не поморщившись, не исключено, что к самым стойким молодым людям можно проникнуться и более нежными чувствами.

Поразительная выдержка достигается не только благодаря надежде на будущее семейное счастье, но и из-за страха подвергнуться жестокому осмеянию. Слабаков, не выдержавших испытания и хоть раз вскрикнувших от боли, ожидает публичный позор. Их долго издевательски поминают в песнях, под которые танцует молодежь на деревенских вечеринках.

К тому же стремление завоевать расположение симпатичных односельчанок не исчерпывает перечень причин, по которым суданцы идут на мучения. В первую очередь насечки необходимы, чтобы подчеркнуть принадлежность к своему народу. Ритуальный узор на лице – африканская разновидность паспорта, возникшая задолго до европейского бумажного эквивалента.

Южным суданцам нет нужды спрашивать у встречного национальность и место рождения. И то и другое в буквальном смысле написано у них на лбу или на какой-нибудь иной части головы. Так, у нуэр, проживающих в Западном Верхнем Ниле, лица покрыты сплошной чередой бугорков, а у нуэр, поселившихся на восточном берегу Нила, бугорки выстроены в шесть параллельных линий, повторяющих овал лица. Сходный по очертаниям, но имеющий особенности рисунок отличает динка из окрестностей Румбека. Мундари выделяются тем, что наносят рубчики бессистемно. Они делают это всякий раз, когда болеют, так как верят, что можно излечиться от любого недуга, если вовремя пустить «дурную кровь». Лотуо предпочитают лицо не трогать, зато решетят множеством сквозных дырок уши.

А бака объединили традиционные верования с христианством, проникшим в Судан, или, как он назывался в древности, в Нубию, в начале нашей эры. Количество наносимых на щеках насечек строго регламентируется и должно составлять магическое число 111. Три единички символизируют триединство Отца, Сына и Святого Духа.

Женщины не отстают от мужчин. Хотя у них нет ритуальных насечек, опознавательные знаки имеются. Слабый пол самовыражается в более чем экстравагантных, на европейский взгляд, украшениях. Наверное, самые необычные – подобия овальных блюдец, которые вживляются в уши или в нижнюю губу. Чтобы суметь втиснуть туда столь крупный предмет, в мочке и губе делают надрез, а затем годами любовно и кропотливо расширяют его, постепенно вставляя блюдца все больших размеров.

Чем женщина старше, тем массивнее и, с точки зрения соплеменников, красивее бижутерия, которую она может себе позволить. Правда, нельзя не упомянуть и об оборотной стороне погони за модой. Стоит блюдца вынуть, как оттянутые мочки и нижняя губа начинают болтаться, словно провисшие бельевые веревки.

Что касается насечек, то у древней традиции тоже есть пара неприятных последствий, причем более серьезных, чем неэстетичность облика. Дело в том, что ритуальные операции не только чертовски болезненны, но и опасны для жизни. Несоблюдение простейших правил гигиены, использование одних и тех же булавок и лезвий для обработки десятков и сотен пациентов, приводят к тяжелым инфекционным заболеваниям, а подчас оканчиваются смертью.

Еще в 1980-е годы один из лидеров нуэр Риек Машар Тени-Дургон, у себя в Западном Верхнем Ниле попробовал запретить ритуал, но из благого намерения ничего не вышло. Для него, сына вождя, получившего высшее инженерное образование, одно время женатого на англичанке, опасность операции была очевидна. Сам Риек, кстати, насечек не имеет, как нет их у его брата, тоже выпускника университета. А вот остальные его 29 братьев и сестер, оставшихся без образования, прошли через операцию.

Рядовые нуэр считают насечки обязательными. Несмотря на авторитет Риека, они продолжают подвергать детей жестокому ритуалу. Только если раньше под лезвие попадали мальчики в возрасте 15–18 лет, то теперь родители, опасаясь, что им помешают, направляют детей на болезненную процедуру как можно раньше – в 13–14 лет.

Не слишком значительное, казалось бы, возрастное изменение привело к серьезным последствиям. Нанесение ритуальных насечек равноценно посвящению во взрослую жизнь. Тот, кто прошел обряд инициации, имеет право выполнять любую мужскую работу: охранять дом и стадо, жениться, носить копье и автомат, а следовательно, воевать. Последнее занятие очень распространено в Южном Судане, где различные народности постоянно враждуют друг с другом. Получилось, что среди партизан стала расти доля бойцов-малолеток.

В последние годы отмечается некоторое падение популярности ритуальных насечек среди молодежи, живущей в городах. Даже дети «Мистера 500 биер» Питера Джока не желают «уродоваться». Но пока почти все нуэр, многие динка и почти половина жителей Южного Судана щеголяет в насечках и именно по ним оценивает встречных: свой – чужой, друг – враг.

Не стоит думать, что жертвами общественного мнения становятся только африканские женщины и мужчины, лишенные в своей провинциальной глубинке первоклассного образования и передовой культуры. Американцы и европейцы зависимы от того, что говорят вокруг не меньше, а пожалуй, и больше. Они как никто крепко взяты в оборот производителями всякого рода модных штучек. Стоит прозвучать очередному «последнему писку», как все наперебой кидаются ему подражать. Порой капризы моды так уродливы и смехотворны, что вернее было бы назвать их гримасами, но женщин, страстно жаждущих стать привлекательными, это мало заботит. Непрерывная рекламная канонада полностью заглушает здравый смысл. На территорию, где властвует искусно разжигаемое желание во что бы то ни стало иметь то, что есть у людей, признанных успешными, вход разуму категорически воспрещен.