Андрей Поляков - Снег на экваторе

Подзадоривало и еще одно обстоятельство. В лихие 1990-е новости с Черного континента мало кого интересовали в России. Своих проблем было выше крыши. Матримониальная авантюра одного из немногих всемирно известных африканских президентов была уникальной возможностью привлечь общественный интерес и добиться публикации в популярных изданиях. Наскоро проглотив остатки чая, я бросился в номер, молниеносно собрался, сел в машину и дал по газам. Пять сотен километров пронеслись за окном «Ниссана» до полудня. В Лусаке к моим услугам лежало досье на зимбабвийского правителя, собиравшееся несколько лет, так что быстро написать яркую новость труда не составило.

Затяжной воскресный спринт полностью себя оправдал. Утро понедельника началось с международного звонка. Московская редакция поздравляла и недоумевала, каким образом, находясь в соседней стране, можно суметь раньше всех, да к тому же так подробно, проинформировать о крутом повороте в личной жизни президента, наглухо закрытого даже для собственной прессы. Получалось, что в то свежее воскресное утро зимбабвийские стрингеры западных информационных агентств решили поспать подольше и сенсацию проворонили.

Воистину, если начинается полоса везения, то везет во всем. Опять же, кто рано встает… тот потом целый день хочет спать! Но это к слову. А тогда, чтобы не разочаровывать шефа и не списывать достижение полностью на прихоть слепой Фортуны, пришлось с глубокомысленным видом сослаться на высокопоставленные источники, якобы вовремя намекнувшие на судьбоносное для страны событие.

Через несколько месяцев грянула обещанная грандиозная свадьба, превратившая Зимбабве в гудящий улей. О новобрачных непременно сплетничали бы и судачили, даже не будь молодожен главой государства. Слишком велика, больше 40 лет, была разница в возрасте. Любопытства добавляла плотная завеса секретности, всегда окружавшая президента. Она еще больше разжигала интерес к таинственному роману. Зимбабвийцы, не избалованные подробностями личной жизни лидера, прильнули к телеэкранам и радиоприемникам, внимательно вчитывались в газетные репортажи. Посмотреть было на что. Торжества прошли в восьми десятках километров от столицы в христианской миссии Кутама, где в юные годы Мугабе ходил в школу. Приглашение получили 6000 человек, но у скромной церкви, где прошло венчание, собрались 20 000, не меньше.

Каждый шаг жениха и невесты фиксировали 14 камер. Вот Грейс, что в переводе с английского означает «грация», выплыла из «Роллс-Ройса». Она была одета в роскошное длинное шелковое платье, украшенное золотыми блестками и жемчугом. Жених, напротив, смотрелся подчеркнуто аскетично в строгом темно-синем костюме и белоснежных атласных перчатках. Под дробь тамтамов и трещоток они приблизились к церкви. Вот они уже ступили на порог и… церемония неожиданно застопорилась. Последовала необъяснимая 40-минутная пауза. Жених, стоявший с непокрытой головой под палящим солнцем, был явно раздражен. Суженая не выказывала нетерпения, все время продолжая дарить публике и камерам безмятежные улыбки. Наконец, архиепископ католической церкви Зимбабве Патрик Чикаипа пригласил знаменитых новобрачных в храм. По окончании трехчасовой службы они спустились к ликующему народу, осыпаемые рисом и конфетти.

На следующий день, пересматривая церемонию в спецвыпуске теленовостей, я убедился, что на экране она выглядела безупречно. Долгую заминку режиссер сократил до нескольких секунд. На месте действо было не столь хорошо поставленным. Наблюдая его воочию, можно было заметить и другие серьезные огрехи. Явно не задался пир на весь мир. Угощения банально не хватило. Даже некоторым очень важным персонам удалось получить тривиальную говядину с рисом только после того, как они штурмом прорвали кольцо страждущих, плотно обступивших буфет.

Простые смертные в лучшем случае довольствовались кукурузной кашей садза. Ну да им было не привыкать. В Зимбабве это блюдо самое распространенное, а подчас и единственное в рационе бедняков. Исключение составили самые высокие гости: главы государств и члены правительств. Им подавали коктейль из креветок, приправленный обжигающим соусом пири-пири, который запивался вином с подходящим названием «Блаженство». Зимбабвийские виноделы постарались и приурочили говорящий напиток прямо к торжествам. Несколько чудом уцелевших бутылок тут же стали коллекционной редкостью.

Для меня длинная церковная служба, вернее, нескончаемое ожидание у храма, едва не завершилось самым плачевным образом. Ажурные листья акации, под которыми я попытался укрыться от солнечных лучей, не спасли от перегрева. Через час я почувствовал себя плохо. Тошнота и слабость усиливались с каждой минутой. Положение усугублялось тем, что выхода не проглядывалось. Вокруг раскинулось людское море, выбраться из которого не представлялось возможным, особенно в моем состоянии. В отчаянии я все же попытался пробиться сквозь бесконечный, плотный строй зевак к машине, оставленной километра за два до церкви. Как и следовало ожидать, затея провалилась, но на пути, посреди толпы я наткнулся на островок спокойствия в виде столика под полотняным навесом, убранного белоснежной скатертью, сервированного фруктами и прохладительными напитками. От посягательств его охраняли канатная ограда, буфетчик и наряд полиции, не подпускавший людей ближе чем на десяток метров.

Предложение заплатить втридорога за любую из стоявших на столе бутылок не произвело впечатления на блюстителей порядка. Мне сухо объяснили, что угощение предназначено для высокопоставленных гостей, известных поименно, и продаже не подлежит. Оставался последний шанс – поговорить с охраной спокойно и убедительно, объяснить, в каком положении я оказался, и попросить помочь, если можно, просто от души, по-человечески. Полицейские сделали вид, что ничего не поняли, а буфетчик, оглянувшись по сторонам, вытащил откуда-то из-под стола бутылку лимонада. Стражи порядка не препятствовали. В другое время теплый, приторный напиток не полез бы в горло, но тогда, в полуобморочном состоянии он показался живительным нектаром. Остаток службы я провел, сидя под навесом, и успел порядком восстановить силы.

Урок пошел впрок. С тех пор я всегда брал с собой головной убор. В книгах мне доводилось читать страшные рассказы о силе африканского солнца. Например, о том, как один-единственный лучик, упавший через прореху в крыше на спящего европейца, довел его до солнечного удара. О том, что надежно защитить голову можно только пробковым шлемом. Такие шлемы – прочные, обтянутые тканью защитного цвета – продавались в дорогих гостиницах и магазинах для туристов. Но я не встречал ни одного человека, который бы в таком ходил. Сегодня это изобретение британских колонизаторов стало исключительно сувенирной продукцией.