Андреа Вульф - Открытие природы [Путешествия Александра фон Гумбольдта]

Не было их и на похоронах. Другие заботы казались им важнее {227} 227 AH to Carl Freiesleben, 25 November 1796; AH to Carl Ludwig Willdenow, 20 December 1796, ibid., p. 551–554, 560. . Через четыре недели после смерти матери Александр объявил, что готовится к «большому путешествию» {228} 228 AH to Abraham Gottlob Werner, 21 December 1796, ibid., p. 561. . Много лет дожидаясь возможности самому решать свою судьбу, он наконец-то, в возрасте 27 лет, чувствовал себя освобожденным {229} 229 AH to William Gabriel Wegener, 27 March 1789, ibid., p. 47; AH, Meine Bekenntnisse, 1769–1805 (см: Biermann 1987, p. 55). . Смерть матери не слишком его опечалила, в чем он признавался старому другу из Фрайберга, так как они с ней были «чужими друг другу» {230} 230 AH to Carl Freiesleben, 25 November 1796, AH Letters 1973, p. 553. . В последние годы Гумбольдт старался проводить в семейном доме как можно меньше времени и всякий раз покидал Тегель с чувством облегчения {231} 231 AH to Archibald Maclean, 9 February 1793, ibid., p. 233–234. . Один близкий друг даже написал Гумбольдту: «Ты, должно быть… приветствовал ее смерть» {232} 232 Carl Freiesleben to AH, 20 December 1796, ibid., p. 559. .

Менее чем через месяц Александр подал в отставку с должности горного инспектора. Вильгельм не так спешил, но и он через два-три месяца отправился в Дрезден, а оттуда в Париж, где вместе с Каролиной превратил свой новый дом в салон для писателей, художников и поэтов {233} 233 Gersdorff 2013, p. 65–66. . После смерти матери братья оказались состоятельными людьми. Александр получил в наследство около 100 000 талеров {234} 234 Eichhorn 1959, p. 186. . «Денег у меня столько, – хвастался он, – что я мог бы позолотить себе нос, рот и уши» {235} 235 AH to Paul Christian Wattenback, 26 April 1791, AH Letters 1973, p. 136. . Он был достаточно богат для того, чтобы отправиться куда пожелает. Прежде он всегда вел довольно скромный образ жизни, не интересуясь роскошью, разве что книгами в богатых переплетах или дорогими научными приборами, элегантные же наряды и модная мебель нисколько его не занимали. Другое дело – экспедиция: на нее он был готов потратить немалую часть своего наследства. Он испытывал такой подъем, что никак не мог решить, куда отправиться, и перечислял так много направлений, что понять его планы не мог никто: он говорил о Лапландии и Греции, о Венгрии и Сибири, о Вест-Индии и Филиппинах.

Определение точного направления было делом будущего, сначала нужно было хорошенько подготовиться, чем он и занялся с деятельной педантичностью {236} 236 AH to Carl Ludwig Willdenow, 20 December 1796, ibid., p. 560; AH, Meine Bekenntnisse, 1769–1805 (см.: Biermann 1987, p. 55–58). . Предстояло проверить (и купить) все необходимые ему приборы, а также поездить по Европе, чтобы побольше узнать о геологии, ботанике, зоологии и астрономии. Его ранние публикации и растущий круг знакомств открывали двери, и его именем даже назвали новый вид растений: Humboldtia laurifolia – «роскошное» дерево из Индии, писал он другу, «разве не сказка?» {237} 237 AH to Carl Freiesleben, 4 March 1795, AH Letters 1973, p. 403. .

Несколько месяцев он посвятил расспросам геологов во Фрайберге {238} 238 AH to Schuckmann, 14 May 1797; AH to Georg Christoph Lichtenberg, 10 June 1797; AH to Joseph Banks, 20 June 1797, ibid., p. 578, 583, 584. , учился в Дрездене пользоваться секстантом {239} 239 AH to Carl Freiesleben, 18 April 1797; AH to Schuckmann, 14 May 1797, ibid., p. 575, 578. . Он поднимался в Альпы, исследуя горы, – чтобы потом их сравнивать, как он объяснял Гёте {240} 240 AH to Goethe, 16 July 1795, Goethe AH WH Letters 1876, p. 311. ; проводил в Йене опыты с электричеством. В оранжереях императорских садов в Вене он изучал тропические растения {241} 241 Personal Narrative 1814–1829, p. 5; AH to Carl Freiesleben, 14, 16 October 1797, AH Letters 1973, p. 593. и уговаривал молодого директора Йозефа ван дер Шота отправиться с ним в экспедицию, расписывая достоинства совместного будущего {242} 242 AH to Joseph van der Schot, 31 December 1797. См. также: AH to Carl Freiesleben, 14 October 1797, AH Letters 1973, p. 593, 603. . Холодную зиму он скоротал в Зальцбурге {243} 243 AH to Joseph van der Schot, 31 December 1797; AH to Franz Xaver von Zach, 23 February 1798, ibid., p. 601, 608. , на родине Моцарта, где измерял высоту окрестных Австрийских Альп и проверял свои метеорологические инструменты, бросая вызов ледяным дождям: в бурю он держал приборы на весу, измеряя атмосферное электричество. Он читал и перечитывал все рассказы путешественников, какие только мог раздобыть, и корпел над ботаническими трактатами.

Письма Гумбольдта, переезжавшего из одного центра учености в Европе в другой, полны неиссякаемой энергии. «Я таков, и я поступаю так – необдуманно и порывисто», – признавался он {244} 244 AH to Joseph van der Schot, 28 October 1797, ibid., p. 594. . Не существовало одного такого места, где бы он мог узнать все, и одного такого человека, который научил бы его всему.

После без малого года лихорадочных приготовлений до Гумбольдта дошло, что, несмотря на то что его сундуки набиты всем необходимым, а голова – последними научными познаниями, политическое положение в Европе делает осуществление его мечтаний невозможным. Французские революционные войны охватили уже почти всю Европу. Казнь французского короля Людовика XVI в январе 1793 г. привела к объединению против французских революционеров европейских государств. В послереволюционные годы Франция объявляла войну одной стране за другой: Австрии, Пруссии, Испании, Португалии, Британии. Стороны одерживали победы и терпели поражения, подписывали и разрывали договоры; к 1798 г. Наполеон захватил Бельгию, забрал у Пруссии Рейнскую область, у Австрии – Нидерланды и большую часть Италии. Куда бы Гумбольдт ни обратил взор, повсюду ему мешали войны и армии. Даже Италия, манившая геологическими изысканиями на вулканах Этна и Везувий, оказалась недоступной из-за Наполеона {245} 245 AH to Heinrich Karl Abraham Eichstädt, 19 April 1798, ibid., p. 625. .

Humboldtia laurifolia

Гумбольдту нужно было найти государство, которое впустило бы его для путешествия или, по крайней мере, пропустило бы в свои колониальные владения. Он просил о помощи британцев и французов, потом датчан. Он рассматривал возможность плавания в Вест-Индию, но его надежды были отброшены затянувшимися морскими сражениями. Тогда он принял приглашение сопровождать британского графа Бристоля в Египет, несмотря на то что этот старый аристократ прославился своей эксцентричностью {246} 246 AH to Count Christian Günther von Bernstorff, 25 February 1798; AH to Carl Freiesleben, 22 April 1798, ibid., p. 612, 629. . Но и эти планы рухнули, потому что французы арестовали графа по подозрению в шпионаже {247} 247 AH to Carl Ludwig Willdenow, 20 April 1799, ibid., p. 661; AH, Aus Meinem Leben (1769–1850) (см.: Biermann 1987, p. 96). .

В конце апреля 1798 г., через полтора года после кончины матери, Гумбольдт решил податься в Париж, где теперь жили Вильгельм, с которым они не виделись больше года, и Каролина {248} 248 AH to Heinrich Karl Abraham Eichstädt, 19 April 1798; AH to Carl Freiesleben, 22 April 1798, AH Letters 1973, p. 625, 629. . Там он писал письма, встречался с разными людьми, льстил и упрашивал, заполняя тетради адресами бесчисленных ученых, а также без устали приобретая книги и приборы {249} 249 Moheit 1993, p. 9; AH to Franz Xaver von Zach, 3 June 1798, AH Letters 1973, p. 633–634; AH, Meine Bekenntnisse, 1769–1805 (см.: Biermann 1987, p. 57–58); Gersdorff 2013, p. 66ff. . «Вокруг меня бурлит наука», – радостно писал Гумбольдт {250} 250 AH to Marc-Auguste Pictet, 22 June 1798, Bruhns 1873, vol. 1, p. 234. . Ему повезло повстречать героя своего детства Луи Антуана де Бугенвиля, путешественника, первым ступившего на остров Таити в 1768 г. В преклонном возрасте – ему исполнилось 70 лет – Бугенвиль замышлял вояж в немыслимую даль, к Южному полюсу. Молодой прусский ученый произвел на него впечатление, и он позвал Гумбольдта с собой {251} 251 AH to Carl Ludwig Willdenow, 20 April 1799, AH Letters 1973, p. 661. .