Андреа Вульф - Открытие природы [Путешествия Александра фон Гумбольдта]

Вот уже много месяцев Джефферсон силился раздобыть хоть какую-то информацию о вновь приобретенной территории Луизиана и о Мексике, и вот теперь в его руках внезапно оказалось такое ее количество, что он не верил глазам {590} 590 Ibid., p. 177; информационная таблица Джефферсона «Описание Луизианы и Техаса, 1804» (Jefferson’s table with information ‘Louisiana and Texas Description, 1804’, DLC). См. также: Terra 1959, p. 786. . Испанцы строго охраняли свои рубежи и редко впускали в свои колонии иностранцев, поэтому до появления Гумбольдта Джефферсону приходилось довольствоваться непроверенными слухами. Для американцев испанские колониальные архивы в Мехико и в Гаване были совершенно недосягаемыми, испанский посланник в Вашингтоне отказывал Джефферсону в какой-либо информации. И вот теперь Гумбольдт с лихвой утолил этот информационный голод.

Гумбольдт говорил и говорил – как отметил Галлатин, «вдвое быстрее, чем любой другой», кого он знал {591} 591 Albert Gallatin to Hannah Gallatin, 6 June 1804, Friis 1959, p. 176. . По-английски Гумбольдт изъяснялся с немецким акцентом, часто переходил на немецкий, французский и испанский, «смешивая их в скороговорке» {592} 592 Charles Willson Peale Diary, 29 May – 21 June 1804, 29 May 1804, Peale 1983–2000, vol. 2, pt. 2, p. 683. . Его сравнивали с «фонтаном знаний, бившим мощными потоками» {593} 593 Charles Willson Peale to John DePeyster, 27 June 1804, ibid., p. 725. . За два часа у него можно было почерпнуть больше, чем из книг за два года чтения. «Гумбольдт – очень необыкновенный человек», – сказал Галлатин своей жене {594} 594 Albert Gallatin to Hannah Gallatin, 6 June 1804, Friis 1959, p. 176. . Джефферсон придерживался того же мнения, называя Гумбольдта «самым сведущим в науках человеком нашего времени» {595} 595 Jefferson to William Armistead Burwell, 1804, ibid., p. 181. .

Для Джефферсона самой насущной темой была спорная граница Соединенных Штатов с Мексикой {596} 596 Jefferson to AH, 9 June 1804, Terra 1959, p. 789. См. также: Rebok 2006, p. 131; Rebok 2014, p. 48–50. . Испанцы настаивали, что она проходит по реке Сабина – это восточная граница нынешнего Техаса, а американцы возражали, что по Рио-Гранде, являющейся отрезком нынешней западной границы этого штата. Таким образом оспаривалась принадлежность огромной территории: между этими двумя реками помещается в наше время весь штат Техас. Когда Джефферсон расспрашивал о местном населении, почвах и полезных ископаемых в области «между двумя этими рубежами» {597} 597 Jefferson to AH, 9 June 1804, Terra 1959, p. 789. , Гумбольдт без стеснения делился своими наблюдениями, которых не было бы, если бы не покровительство и не особое разрешение испанской короны. Гумбольдт придавал большое значение научной щедрости и свободному обмену информацией. По его убеждению, наука была превыше государственных интересов, и он, исходя из этого убеждения, делился жизненно важными экономическими сведениями. Они были частью научного сословия, говорил Джефферсон, перефразируя высказывание Джозефа Бэнкса о том, что ученые всегда живут в мире, даже когда «их государства воюют» {598} 598 Jefferson to John Hollins, 19 February 1809, Rebok 2006, p. 126. ; позиция, без сомнения, устраивавшая президента в данный момент.

По словам Гумбольдта, если бы испанцы передали США территории, на которые притязал Джефферсон, то США получили бы земли размером с две трети Франции {599} 599 AH to Jefferson, AH Letters America 1993, p. 307. . Не самые богатые на свете, оговаривался Гумбольдт: там разбросаны редкие мелкие фермы, простираются саванны, на берегах нет, насколько известно, морских портов. Там было несколько рудников и немного туземного населения. Именно в сведениях такого рода Джефферсон и нуждался. На следующий день он написал другу, что только что получил «ценные сведения» {600} 600 Jefferson to Caspar Wistar, 7 June 1804, DLC. .

Гумбольдт передал Джефферсону девятнадцать убористо исписанных страниц – выжимки из своих заметок, рассортированные и снабженные заголовками: «население», «сельское хозяйство, производство, торговля», «вооруженные силы» и пр. {601} 601 Friis 1959, p. 178–179; AH Letters USA 2004, p. 484–494, 497–509. . Еще на двух страницах описывался граничивший с Мексикой регион – особенно занимавшие Джефферсона спорные земли между реками Сабина и Рио-Гранде. Это было наиболее вдохновляющее и плодотворное посещение Джефферсона за много лет. Меньше чем через месяц он провел заседание кабинета на тему стратегии США в отношении Испании, где обсуждалось использование полученных от Гумбольдта данных и их возможное влияние на переговоры {602} 602 Jefferson to James Madison, 4 July 1804, Jefferson to Albert Gallatin, 3 July 1804, Madison Papers SS, vol. 7, p. 421. .

Гумбольдт был счастлив помочь: США приводили его в восторг. По его словам, эта страна двигалась к «совершенному» обществу, в отличие от Европы, зажатой в монархии и деспотизме. Он не жаловался даже на невыносимую влажность вашингтонского лета, ведь «лучшим на свете воздухом дышится на свободе» {603} 603 AH to Albert Gallatin, 20 June 1804. См. также: AH to Jefferson, 27 June 1804, Terra 1959, p. 789, 801. . Он многократно повторял, что любит этот «прекрасный край» {604} 604 AH to James Madison, 21 June 1804, ibid., p. 796. , и обещал туда вернуться в свое время для исследований.

Всю эту неделю в Вашингтоне собеседники разговаривали о природе и политике: о сборе урожая и почвах, становлении наций. Гумбольдт, как и Джефферсон, верил, что только аграрная республика принесет счастье и независимость. Колониализм же, наоборот, принес разруху. Испанцы явились в Латинскую Америку за золотом и лесом, готовые добывать то и другое «или силой, или путем обмена», сжигаемые, как говорил Гумбольдт, одной «неуемной алчностью» {605} 605 AH Personal Narrative 1814–1829, vol. 3, p. 2. . Они истребили древние цивилизации, местные племена, вековые леса. Описание, которое Гумбольдт привез из Латинской Америки, было написано яркими красками жестокой реальности; все подтверждалось достоверными фактами, данными и статистикой.

Бывая на мексиканских шахтах, Гумбольдт занимался не только их геологией и производительностью, но и губительным влиянием горных разработок на значительную часть населения. На одной из шахт он с ужасом наблюдал, как туземные работники карабкаются с огромными валунами по 23 000 ступеней, вынужденные преодолевать этот подъем за одну смену. Их использовали как «одушевленные машины» {606} 606 AH, 7 August – 10 September 1803, Guanajuato, Mexico, AH Diary 1982, p. 211. , как невольников, система была совершенно рабовладельческая, хотя называлась иначе, репартимьенто, и предполагала почти безвозмездный тяжкий труд на испанцев {607} 607 AH, 9–12 September 1802, Hualgayoc, Peru, ibid., p. 208. . Принужденные покупать втридорога все необходимое у колониальной администрации, работники превращались в рабов, засасываемых в водоворот долгов и зависимости. У испанского короля была даже монополия на снег в Кито, Лиме и других городах колоний: снег применялся для изготовления шербета для богатой элиты. Гумбольдт называл абсурдной ситуацию, при которой «упавшее с неба» считается принадлежащим испанской короне {608} 608 AH, February 1802, Quito, ibid., p. 106. . На его взгляд, политика и экономика колониальных властей были основаны на «безнравственности» {609} 609 AH, 23 October – 24 December 1802, Lima, Peru, ibid., p. 232. .