Андреа Вульф - Открытие природы [Путешествия Александра фон Гумбольдта]

Свободно владея немецким языком, Кольридж давно был погружен в мир немецкой литературы и науки [23] По всей видимости, Кольридж читал некоторые книги Гумбольдта в Германии до их перевода, потому что он ездил по Германии и учился там. Ровно через десять лет после учебы Гумбольдта в Геттингенском университете Кольридж поступил туда в 1799 г. под попечительство Иоганна Фридриха Блюменбаха – того самого, что учил Гумбольдта «жизненным силам». . Он даже предлагал издателю Гумбольдта Джону Муррею перевод шедевра Гёте «Фауст» {1053} 1053 Кольридж не завершил перевод «Фауста» для Джона Мюррея, но анонимно издал отрывок в 1821 г. См.: Burwick and McKusick 2007, p. xvi; Robinson 1869, vol. 1, p. 395. . Больше, чем любая современная пьеса, «Фауст» затрагивал темы, остро интересовавшие Кольриджа. Фауст видел, что все взаимосвязано: «Как оно все живет и движется и вьется / В единое целое! Каждая частица отдает и принимает» {1054} 1054 Goethe’s Faust I, Scene 1, Night, lines 447–448. См. также: Levere 1990, p. 297. . Это предложение, которое могло равным образом быть написано как Гумбольдтом, так и Кольриджем.

Кольридж оплакивал утрату того, что называл «связующими силами понимания» {1055} 1055 Coleridge, ‘Science and System of Logic’, transcription of Coleridge’s lectures of 1822, Wiegand 2002, p. 106; Coleridge 1958–2002, vol. 4, notes 4857, 4863, 4864, 5247; Notebook of S. T. Coleridge No. 21 ½, BL Add 47519 f57; Egerton MS 2800 ff. 190. . Они жили в «эпоху раздела и отделения» {1056} 1056 Coleridge, ‘Essay on the Principle of Method’, 1818, Kipperman 1998, p. 424. См. также: Levere 1981, p. 62. , дробления и утраты единства. Все дело, настаивал он, в представлениях философов и ученых, таких как Рене Декарт и Карл Линней, превративших понимание природы в узкое занятие собирательства, классификации или математической абстракции. Эта «философия механизма», как писал Кольридж Вордсворту, «приносит смерть » {1057} 1057 Coleridge to Wordsworth, Cunningham and Jardine 1990, p. 4. . Это был натуралист, помешанный на классификации, соглашался Вордсворт, подобно «…ботанику-философу… Кто жизнь подглядывать готов / И у могилы материнской?..» [24] Перевод В. Савина. {1058} 1058 William Wordsworth, ‘A Poet’s Epitaph’ (1798). . Кольридж и Вордсворт восставали против того, чтобы, говоря словами Фауста, «щипцами рвать познанья у природы» {1059} 1059 Goethe’s Faust I, Scene 1, Night, line 674. , и против ньютоновской идеи Вселенной, составленной из инертных атомов, автоматически следующих естественным законам. Они видели природу иначе. Как Гумбольдт, они наделяли ее динамичной, органичной и кипящей жизнью.

Кольридж призывал к новому подходу к наукам, реагируя на утрату «духа природы» {1060} 1060 Coleridge’s Lectures 1818–1819, Coleridge 1949, p. 493. . Ни он, ни Вордсворт не восставали против науки как таковой – скорее против преобладающего «микроскопического взгляда» {1061} 1061 William Wordsworth, ‘The Prelude’, Book XII. . Как и Гумбольдт, они требовали раздела науки на еще более специализированные отрасли. Кольридж называл таких философов «уменьшателями» {1062} 1062 Coleridge, 1801, Levere 1981, p. 61. , а Вордсворт написал в «Прогулке» (1814):

Мысль Гумбольдта о природе как о живом организме, движущемся динамическими силами, попала на благодатную почву в Англии. Она стала путеводной звездой и главной метафорой для романтиков. Как писали в Edinburgh Review, труды Гумбольдта были лучшим доказательством «тайной связи», объединяющей все знания, чувства и мораль {1064} 1064 Edinburgh Review, vol. 36, October 1821, p. 264. . Все было взаимосвязано и «обнаруживало влияние одного на другое» {1065} 1065 Ibid., p. 265 .

Но как бы успешны ни были книги Гумбольдта, как бы ни восхищали они британских поэтов, мыслителей и ученых, Гумбольдт все еще не получил разрешения на путешествие в Индию от колониальных администраторов. Ост-Индская компания проявляла непреодолимую неуступчивость. Это не мешало Гумбольдту продолжать строить подробные планы. Он говорил Вильгельму, что намерен провести в Индии 4 или 5 лет и, вернувшись в Европу, покинуть наконец Париж. Книги об индийских путешествиях он собирался писать по-английски и в связи с этим намеревался осесть в Лондоне {1066} 1066 WH to CH, 6 October 1818, WH CH Letters 1910–1916, vol. 6, p. 334. .

14 сентября 1818 г., в свой 49-й день рождения, Гумбольдт сел в Париже в дилижанс, чтобы опять – в третий раз за четыре года – отправиться в Лондон {1067} 1067 Визиты Гумбольдта в Лондон: июнь 1814, ноябрь 1817 и сентябрь 1818 гг., см.: WH to CH, 22, 25 September 1818, WH CH Letters 1910–1916, vol. 6, p. 320, 323; ‘Fashionable Arrivals’, Morning Post, 25 September 1818; Théodoridès 1966, p. 43–44. . Через пять дней он заявился на ночь глядя в дом Вильгельма на Портленд-Плейс. Он был уже так знаменит, что лондонские газеты сообщали о его появлении в рубрике «Модные гости». Он не оставлял своих попыток организовать экспедицию в Индию, и дипломатический статус Вильгельма в Лондоне мог помочь открыть некоторые важные двери. Например, Вильгельм поспособствовал частной аудиенции у принца-регента, который заверил Александра, что поддерживает его намерение {1068} 1068 AH to Karl August von Hardenberg, 18 October 1818, Beck 1959–1961, vol. 2, p. 47. . Кроме того, Гумбольдт встречался с чиновником из британского правительства, курировавшим деятельность Ост-Индской компании, – председателем Контрольной комиссии Джорджем Каннингом, и тот пообещал ему помощь. После этих встреч Гумбольдт понадеялся, что все препоны, которые до сих пор чинила ему Ост-Индская компания, будут устранены {1069} 1069 Ibid. . После десяти с лишним лет уговоров и просьб Индия показалась ему наконец досягаемой. Уверенный, что уж теперь директора компании ему не откажут, Гумбольдт перенес внимание на короля Фридриха Вильгельма III, в свое время обмолвившегося о своем желании профинансировать эту экспедицию.

В дни визита Гумбольдта в Лондон король Пруссии находился на конгрессе в Экс-ла-Шапели (нынешний германский Ахен). 1 октября 1818 г. главы четырех союзных держав – Пруссии, Австрии, Британии и России – собрались в этом городе для обсуждения вывода своих войск из Франции и будущего европейского альянса. Ахен находится всего в 200 милях восточнее Кале, и, отправившись туда из Лондона, Гумбольдт мог бы избежать поездки в Берлин, которой так страшился, – он не был там уже одиннадцать лет – и не преодолевать без нужды лишнюю тысячу миль.

8 октября, меньше чем через три недели после приезда в Лондон, Гумбольдт опять отправился в путь {1070} 1070 WH to CH, 9 October 1818, WH CH Letters 1910–1916, vol. 6, p. 336. . Эту его поездку сопровождало множество слухов. В британских газетах писали, что Гумбольдт торопится на конгресс в Ахене, потому что там с ним «будут советоваться по южноамериканским делам» {1071} 1071 Morning Chronicle, 28 September 1818. . Такие же подозрения имелись и у французской тайной полиции, уверенной, что Гумбольдт захватил с собой подробный доклад о мятежных колониях {1072} 1072 Daudet 1912, p. 329. . В Ахен отрядили испанского посла, чтобы заручиться европейской поддержкой для Испании в ее борьбе с армией Симона Боливара {1073} 1073 The Times, 20 October 1818. . Ко времени приезда Гумбольдта стало ясно, что у союзников нет никакой охоты препятствовать испанским колониальным амбициям {1074} 1074 Ibid. См. также: Biermann and Schwarz 2001a. : куда важнее был вопрос баланса сил в постнаполеоновской Европе. Поэтому Гумбольдту было бы значительно полезнее сосредоточиться на том, что в Times назвали его «личным делом» {1075} 1075 The Times, 20 October 1818. , – на добывании у пруссов денег на экспедицию в Индию.