Андреа Вульф - Открытие природы [Путешествия Александра фон Гумбольдта]

Через двенадцать лет после отплытия из Южной Америки с Гумбольдтом Бонплан плыл туда снова, в этот раз с грузом саженцев фруктовых деревьев, семен овощей, винограда и лекарственных растений, готовый начать новую жизнь. Но после пары лет в Буэнос-Айресе Бонплан устал от городской жизни. Его никогда не привлекала рутинная работа усердного ученого. Он был полевым ботаником, которому нравится искать редкие растения, но был беспомощен, когда надо было разбирать их. За годы он собрал 20 000 засушенных растений, но его гербарий был в совершенном беспорядке: образцы были свалены в коробки, кое-как связаны и даже не переложены на бумагу {1088} 1088 William Baldwin, March 1818, Bell 2010, p. 33. . В 1820 г. Бонплан поселился в городе Санта-Ана на реке Паране в Аргентине, близ парагвайской границы, где он коллекционировал растения и выращивал парагвайское чайное дерево, листья которого заваривали подобно чаю для распространенного в Южной Америке напитка.

25 ноября 1821 г., ровно через пять лет после отплытия Бонплана из Франции в Аргентину, Гумбольдт написал ему, отправил немного денег и сетовал, что давно не имеет вестей от своего «старого спутника» {1089} 1089 AH to Bonpland, 25 November 1821, AH Bonpland Letters 2004, p. 79. . Но Бонплан никогда не получил этого письма. 8 декабря 1821 г., через две недели после отправки Гумбольдтом письма, 400 парагвайских солдат пересекли границу Аргентины и напали на ферму Бонплана в Санта-Ане. По приказу парагвайского диктатора Хосе Гаспара Родригеса де Франсия они убили работников Бонплана, а его самого заковали в цепи {1090} 1090 Schneppen 2002, p. 12. . Франсия обвинял Бонплана в сельскохозяйственном шпионаже и боялся конкуренции его цветущей плантации с парагвайской торговлей мате. Бонплана угнали в Парагвай, где его заключили в тюрьму.

Старые друзья пытались помочь. Боливар, находившийся тогда в Лиме и пытавшийся изгнать испанцев из Перу, написал президенту Франсия, требуя освободить Бонплана и грозя в случае отказа вторжением в Парагвай для его освобождения. Боливар говорил, что Франсия может рассчитывать на него как на союзника, но только в случае, если «невиновный», которому он «предан всей душой, не станет жертвой несправедливости» {1091} 1091 Bolívar to José Gaspar Rodríguez de Francia, 22 October 1823, ibid., p. 17. . Гумбольдт тоже делал все, что мог, задействовав свои европейские связи {1092} 1092 Ibid., p. 18–21; AH to Bolívar, 21 March 1826, O’Leary 1879–1888, vol. 12, p. 237. . Он организовал отправку в Парагвай писем, подписанных знаменитыми учеными, и просил своего давнего лондонского знакомца Джорджа Каннинга (который был теперь министром иностранных дел) дать соответствующее поручение британскому консулу в Буэнос-Айресе. Но Франсия отказался отпустить Бонплана.

Тем временем планы самого Гумбольдта отправиться в Индию застопорились. Несмотря на поддержку принца-регента и Джорджа Каннинга, Ост-Индская компания по-прежнему отказывала Гумбольдту во въезде в Индию. Создавалось ощущение, что он последние несколько лет ходит кругами. Годы, проведенные в Латинской Америке и последующие, были отмечены для него деятельностью без передышки и постоянным стремлением вперед, теперь же Гумбольдт застрял в бездействии. Он уже не был прежним порывистым героем, молодым исследователем, прославившимся своими приключениями, став выдающимся и всеми уважаемым ученым на шестом десятке. Большинство его современников среднего возраста были бы только рады такому уважению и признанию учености, но Гумбольдт еще не был готов остепениться. Слишком многое еще нужно было предпринять. Он был так непоседлив, что один из его друзей назвал его стремительность maladie centrifuge («центробежной болезнью») Гумбольдта {1093} 1093 AH to Jean Baptiste Joseph Delambre, 29 July 1803, Bruhns 1873, vol. 1, p. 333. .

Гумбольдт был разочарован, огорчен, разозлен, чувствовал себя обманутым и недооцененным. Он уже грозил, что отвернется от Европы и переберется в Мексику, где создаст научный институт. Там он окружит себя настоящими учеными, говорил он брату в октябре 1822 г., и будет наслаждаться «свободой мысли» {1094} 1094 AH to WH, 17 October 1822, Biermann 1987, p. 198. . В конце концов, там его будут «чрезвычайно уважать» {1095} 1095 Ibid. . Он уже не сомневался, что проведет остаток жизни вне Европы. Несколько лет назад Гумбольдт уже делился с Боливаром своим планом переехать в Латинскую Америку {1096} 1096 AH to Bolívar, 21 March 1826, O’Leary 1879–1888, vol. 12, p. 237; WH to CH, 2 September 1824, WH CH Letters 1910–1916, vol. 7, p. 218. . Но на самом деле никто не знал, чего Гумбольдт хочет и что намерен делать. Вильгельм, подводя итог, говорил: «Александр всегда вынашивает что-то огромное, и потом не происходит и половины им задуманного» {1097} 1097 WH to CH, 2 September 1824, ibid. .

Ост-Индская компания ставила ему палки в колеса, зато, казалось, все остальные в Британии питали относительно Гумбольдта энтузиазм. Многие из британских ученых, с которыми он встречался в Лондоне, теперь навещали его в Париже {1098} 1098 Дэви ужинал с Гумбольдтом 19 апреля 1817 г., см.: AH Letters USA 2004, p. 146. Чарльз Бэббидж и Джон Гершель в 1819 г., см.: Babbage 1994, p. 145. . К нему снова пожаловал знаменитый химик Гемфри Дэви, сын астронома Уильяма Гершеля Джон, математик Чарльз Бэббидж, превозносимый сегодня как отец компьютера. По словам Бэббиджа, Гумбольдт «извлекал удовольствие из общения», независимо от того, знаменит или безвестен его гость {1099} 1099 Charles Babbage, 1819, Babbage 1994, p. 147. . Геолог из Оксфорда Уильям Бакленд тоже предвкушал встречу с Гумбольдтом в Париже. Потом он писал другу, что еще никогда не слышал такой быстрой и такой блестящей речи {1100} 1100 William Buckland to John Nicholl, 1820, Buckland 1894, p. 37. . Гумбольдт, как всегда, щедро делился своими познаниями и коллекциями, распахнув для Бакленда свой кабинет и свои тетради.

Одной из наиболее значительных была встреча с Чарльзом Лайелем, британским геологом, чьи труды помогут формированию эволюционных воззрений Чарльза Дарвина. Остро интересуясь загадкой образования Земли, Лайель в начале 1820-х гг. путешествовал по Европе, изучая горы, вулканы и другие геологические образования, что потом легло в основу его революционного труда «Принципы геологии» (Principles of Geology). Затем, летом 1823 г., примерно тогда, когда Боливар узнал о тюремном заключении Бонплана, полный надежд 25-летний Лайель явился в Париж с портфелями, набитыми рекомендательными письмами к Гумбольдту {1101} 1101 Charles Lyell to Charles Lyell sen., 21, 28 June 1823, Lyell 1881, vol. 1, p. 122–124. .

Со времени возвращения из Латинской Америки Гумбольдт лелеял проект сбора и сопоставления данных о геологических слоях всей Земли. Через двадцать лет он издал наконец полученные результаты в виде «Геогностического очерка о суперпозиции горных пород» (Geognostical Essay on the Superposition of Rocks). Это произошло за несколько месяцев до приезда в Париж Лайеля. Именно в таких сведениях нуждался Лайель для собственных исследований. «Геогностический очерк…», по признанию самого Лайеля, был «ценным уроком» для него {1102} 1102 Charles Lyell to Charles Lyell sen., 28 August 1823, ibid., p. 146. . По его мнению, даже если бы Гумбольдт не опубликовал ничего другого, этот труд сделал бы его одним из величайших светил научного мира. На протяжении следующих двух месяцев двое ученых провели вместе много вечеров, беседуя о геологии, наблюдениях Гумбольдта на горе Везувий и общих друзьях в Британии. Лайель обратил внимание на блестящий английский Гумбольдта {1103} 1103 Charles Lyell to Charles Lyell sen., 3 July 1823, ibid., p. 126. . «Умбол» (так слуга-француз произносил его фамилию), как писал Лайель отцу, снабдил его массой материалов и полезных сведений {1104} 1104 Charles Lyell to Charles Lyell sen., 28 June 1823, ibid., p. 124. .