Павел Сафонов - Американский дневник

Так в чем же «человечность» Героя моего времени в лице Павла Федоровича? В отношении к нашей семье: к жене, двоим детям и третьему, который родился в Монреале? Наша семья по масштабам совколонии была многодетной. И в это «щепетильное» время в ожидании третьего ребенка Павел Федорович взял Нину на работу в консульстве: что-то печатать, работать на телетайпе, а когда уходили в отпуск — и убирать в канцелярии.

У нас осталось такое впечатление, что рождению сына радовалась вся совколония. И в честь нового гражданина СССР и первого советского, родившегося в Монреале и даже, якобы, в Канаде, в генконсульстве был дан «бал». Возможно, это было самое людное событие, ибо каждый считал своим долгом поздравить нас с Ниной. И «сотворил» все это Павел Федорович!

Но рождение сына имело еще одно последствие. Павел Федорович, сколько мог, не отпускал с работы Нину («приходи, когда сможешь…»). И было это во время «декрета» и после него. Благо мы жили в пяти минутах от консульства. И по сей день Нина вспоминает, что именно Павел Федорович был единственным, кто оплатил ее декретный отпуск.

Павел Федорович не спешил распекать тех, кто делал ошибки, мелкие нарушения правил поведения советского человека за рубежом либо попадал в автомобильную аварию. В таком «горестном» положении он поддерживал «штрафника» и не укорял, а утверждал его в мысли, что впредь нужно быть более строгим к самому себе.

Начало семидесятых годов для Канады было временем потрясений. Это восстание «Фронта освобождения Квебека», когда Монреаль оккупировали парашютно-десантные войска англосаксов из Британской Колумбии. Город был объявлен на осадном положении, причем это было впервые за последние сто лет. Это и забастовка монреальских полицейских, явление весьма необычное в благополучной Канаде. Это — обострение американо-канадских экономических отношений вследствие попытки канадской стороны перестать быть придатком Штатов в области сырья и рабочей силы.

Все советские организации в этой ситуации работали на сбор информации об этих событиях. Тем более что в дни активности «Фронта» по науськиванию США канадская сторона пыталась увязать его деятельность с участием советской стороны. Но, конечно, основная нагрузка в дни этих событий ложилась на коллектив генконсульства, возглавляемого Павлом Федоровичем.

Конец семьдесят первого года был труден для советской колонии еще и потому, что усилились антисоветские настроения в самом Монреале. Павел Федорович, имея хорошие отношения с мэром города, был предупрежден об активизации экстремистов из еврейской общины Монреаля, направляемой сионистскими кругами. Генконсульство попало в кольцо пикетирования активистами-антисоветчиками.

По иронии судьбы здание напротив генконсульства в тупиковой улице занимало монреальское отделение еврейского общества. Представители его день и ночь находились перед дверями консульства. Плакаты, выкрики, угрозы, ругательства на ломаном русском языке, плевки на одежду и в лицо — таким был удел сотрудников советских учреждений в Монреале, наших жен и детей.

Консультации о поведении советских людей в городе в эти дни давал Павел Федорович. Именно его связи с мэром и полицией охлаждали экстремистов. И все же инструктируемые раввином Кахане молодчики разгромили наш Интурист и Аэрофлот, сожгли автомашину во дворе генконсульства. Подожгли напалмом входную дверь учреждения. Пострадал во время тушения пожара специалист, дежуривший в ту ночь в генконсульстве. Он на всю жизнь остался хромым.

Из Москвы пришло указание отправить пострадавшего домой, несмотря на то, что лечение будет за счет канадской стороны. И торгпредство, и Павел Федорович понимали, что едва ли лечение дома будет столь квалифицированным, как это предлагали канадские врачи. Благодаря объединенным усилиям Павла Федоровича, торгпредства и даже посольства пострадавший прошел курс лечения в Канаде.

Еще со времени ЭКСПО-67 у Павла Федоровича сложились отличные отношения с мэром Монреаля Жаном Драпо и с начальником полиции города. Мэр очень высоко ценил и гордился тем фактом, что в его городе в годовщину пятидесятилетия Советской России на столь значимой международной выставке был представлен такой грандиозный «Павильон СССР».

Мэр всегда посещал генконсульство в дни наших торжеств и подолгу задерживался там. И было видно, что наш генконсул и мэр на дружеской ноге.

Начальник полиции и те полицейские, кто работал в районе генконсульства, любили дежурить у ворот здания генконсульства в дни наших официальных праздников. Как говорили они: «за русское гостеприимство» или «за русские хлеб-соль» (последнее по-русски!).

Даже в городе не раз случалось, что «русского нарушителя» на дороге тут же прощали, узнав, что он советский и из генконсульства.

Но с начальником полиции были «особые» отношения. Это сказалось еще на ЭКСПО, когда экстремисты атаковали наш павильон, и когда бесчинствовали еврейские погромщики, воодушевленные Кахане. Их действия немедленно пресекались.

Однажды в Монреале случилось невероятное: забастовали городские полицейские, объявив бесконтрольным город на два дня. Сам глава полиции к ним присоединился. И город оказался во власти стихийной толпы: грабились магазины, мастерские, на граждан нападали…

А полицейские разъезжали в крытых грузовиках и демонстративно разбрасывали пустые банки из-под пива. Требования полицейских были просты: повысить зарплату, которая была ниже, чем в других (англосаксонских) провинциях. Она не превышала зарплату водителей автобусов.

Власть не простила этого начальнику полиции: он был снят с должности и уволен со службы. И вот парадокс: бывший глава полиции крупнейшего в стране города стал часто бывать в генконсульстве, и не только в праздничные дни (т.е. по приглашению). А затем (вероятно, не без помощи Павла Федоровича?!) он поехал в Москву и возвратился оттуда твердо уверенным, что его место в рядах канадских правозащитников и борцов за мир.

Ветеран войны, дипломат, организатор консульств в ряде стран и истовый гражданин своего Отечества Павел Федорович Сафонов оставил в наших душах след и глубокую веру в возможность быть порядочным на государственном посту. Ему претила неискренность, он был терпелив к слабостям своих коллег, и к нему мы шли с открытой душой.

В последний день мая восемьдесят пятого года нас постигла печальная весть. Об этом мгновении в моем дневнике от 31 мая 1985 года сделана такая запись:

«Сегодня в Здравнице в три часа ночи ушел от нас Павел Федорович! Около двух часов дня мне на работу позвонила Нина. Она узнала об этом от Дины Бурковой.

Ушел от нас Человек-Эпоха, Человек — совесть века, Человек завтрашнего дня!!!