Джордж Кеннан - Кочевая жизнь в Сибири

А.С.Бикмор [72] Альберт Смит Бикмор (Albert Smith Bickmore) – американский естествоиспытатель и путешественник. в «American Journal of Science» за май 1868 года пишет про этот любопытный обычай коряков, что наказание предназначено для того, чтобы проверить «способность молодого человека противостоять жизненным невзгодам», но я бы возразил, что жизненные невзгоды обычно не приходят в таком виде и что хлестать человека по спине розгами – это очень странный способом подготовки его к будущим несчастьям.

Каков бы ни был мотив, он, безусловно, является посягательством на общепризнанные прерогативы сильного пола и должен быть отвергнут всеми коряками, которые выступают за мужское превосходство. Иначе, не успеют они опомниться, как у них будет Ассоциация женского избирательного права, а женщины-лекторы будут ездить от стойбища к стойбищу, призывая заменить безобидные ивовые розги на кистени и дубинки и протестуя против тирании, которая не позволяет им заниматься этим захватывающим развлечением по крайней мере три раза в неделю. [73] Теперь хорошо известно, что эта церемония является одной из форм «похищения невесты», которая широко распространена среди варварских народов. – прим. Дж.Кеннана .

По окончании церемонии мы перебрались в соседнюю ярангу и, выйдя на свежий воздух, увидели несколько коряков, что-то кричащих и шатающихся в глубокой стадии опьянения – празднующих, я полагаю, счастливое событие, которое только что произошло. Я знал, что во всей северной Камчатке нет ни капли спиртного, и вообще ничего, из чего его можно было сделать, так что для меня было загадкой, как им удалось так внезапно, основательно, безнадежно и бесспорно напиться. Даже в салунах Дикого Запада нельзя было найти более достойный образец пьяного человечества, чем тот, что был перед нами. Это впечатляющее вещество, каким бы оно ни было, действовало столь же быстро и эффективно, как любой «спотыкач» или «огненная вода», известные современной цивилизации. После расспросов мы, к нашему удивлению, узнали, что они ели разновидность растения, у нас вульгарно называемую поганкой. В Сибири есть особый гриб этого класса, известный туземцам как «мухомор», и так как он обладает активными опьяняющими свойствами, он используется в качестве стимулятора почти всеми сибирскими племенами. В больших количествах это сильный наркотический яд, но в малых дозах он производит все эффекты алкоголя. Однако его постоянное употребление полностью разрушает нервную систему, и его продажа русскими торговцами туземцам по русским законам считается уголовным преступлением. Несмотря на все запреты, эта торговля всё ещё тайно ведётся, и я видел меха, стоимостью двадцать долларов, купленные всего за один-единственный гриб. Коряки собирали бы его сами, но он растёт только в лесах и не встречается в бесплодной тундре, по которой они кочуют, так что они вынуждены большей частью покупать их по огромным ценам у русских торговцев. Это может показаться странным для американского уха, но приглашение, которым дружелюбный коряк приглашает своего друга, звучит не «Заходи, выпьем!», а «Может, зайдёшь? – съедим поганку!» – не очень заманчивое предложение для цивилизованного пьяницы, но действует магически на беспутного коряка. Поскольку предложение этих поганок отнюдь не превышает спрос, коряки приложили немало усилий к тому, чтобы экономить драгоценный стимулятор и сделать его как можно более эффективным. Иногда в большой компании возникает настоятельная необходимость, чтобы все напились вместе и одновременно, но для этого у них есть только одна поганка. Описание того, каким образом эта группа напивается коллективно и индивидуально с помощью одного гриба и остается пьяной в течение недели, любопытный читатель может найти в уже упомянутом «Гражданине мира» О. Голдсмита, письмо 32. Но надо сказать, однако, что эта ужасная практика почти полностью ограничивается поселениями коряков Пенжинского залива – самой захудалой и деградировавшей части всего племени. Может быть, среди кочующих туземцев она и распространена в какой-то степени, но я слышал только об одном таком случае за пределами поселений Пенжинского залива.

Наше путешествие в течение следующих нескольких дней после отъезда из третьего стойбища было утомительным и монотонным. Неизменная рутина нашей повседневной жизни в дымных корякских ярангах, однообразная равнина и бесплодие местности, по которой мы ехали, стали невыразимо утомительны, и мы с нетерпением предвкушали русское поселение Гижига в устье Гижигинского залива – Мекку нашего долгого паломничества. Чтобы провести больше недели с кочующими коряками, и не затосковать по дому, требует почти неиссякаемый запас психических ресурсов. Досуг и развлечения целиком и полностью зависят он вас самих! Ни ежедневная газета со свежим материалом для размышлений и дискуссий не оживляет долгие вечера у костра, ни войны, ни слухи о них, ни военные перевороты, ни политические споры не тревожат безмятежную атмосферу существования коряка. Удалённый на бесконечное расстояние, как физически, так и интеллектуально, от всех интересов, устремлений и переживаний, составляющих наш мир, коряк просто существует, как в раковине, в тихих водах своей монотонной жизни. Рождение ребёнка или женитьба, принесение в жертву собаки или, в редких случаях, человека, да нечастые визиты русского купца – вот самые выдающиеся события в его жизни от колыбели до могилы. Иногда, сидя у костра в корякском жилище, я едва вспоминал, что всё ещё нахожусь в современном мире железных дорог, телеграфа и ежедневных газет. Мне казалось, что каким-то волшебством меня перенесло сквозь время и сделало обитателем шатров библейских Сима и Иафета. Во всём, что нас окружало, не было и намёка на хвалёное просвещение и цивилизацию девятнадцатого века, и по мере того, как мы постепенно привыкали к условиям первобытного существования, наши воспоминания о цивилизованной жизни блекли и тускнели, как образы прошедших снов.

Корякский язык – Религия страха – Шаманские камлания – Убийство старых и больных – Оленьи суеверия – Корякский характер.

Долгое общение с кочевыми коряками дало нам возможность наблюдать многие их особенности, которые, вероятно, ускользнули бы от внимания человека случайного, а так как наше путешествие до Пенжинского залива было не богато событиями, то я приведу в этой главе все сведения, которые я мог собрать относительно языка, религии, суеверий, обычаев и образа жизни камчатских коряков.

Нет никаких сомнений в том, что коряки и другое могущественное сибирское племя, известное как чукчи, произошли от одного и того же рода и вместе мигрировали из своих древних мест обитания в места, где они теперь живут. Даже после нескольких столетий раздельной жизни они так похожи друг на друга, что их едва можно различить, а их языки отличаются друг от друга меньше, чем португальский от испанского. Наши коряки-переводчики без труда общались с чукчами, а сравнение словарей, сделанное нами впоследствии, показало лишь небольшие диалектические отличия их языков. Ни один из сибирских языков, с которыми я знаком, не имеет письменности, и, не имея определенного стандарта, они легко меняются. Об этом свидетельствует сравнение современного чукотского словаря со словарём, составленным В. де Лессепсом [74] Жан Батист Бертелеми ( Варфоломей) Лессепс (1766-1834) – французский дипломат, служил во французском консульстве в С.-Петербурге, принимал участие в экспедиции Ж.-Ф.Лаперуза 1785-1788 гг. В сентябре 1787 был высажен в Петропавловске-Камчатском и послан с донесениями во Францию. Путешествие его до Парижа длилось 2 года, до октября 1789 года. Свои приключения он описал в книге, в русском издании – «Лессепсово путешествие по Камчатке и южной стороне Сибири» (М., 1801-1802). Во время Отечественной войны 1812 года по приказу Наполеона исполнял обязанности коменданта оккупированной Москвы. Его племянник, Фердинанд Лессепс получил всемирную славу, как создатель Суэцкого канала. в 1788 году. Многие слова изменились настолько существенно, что их трудно узнать. Другие, напротив, такие как «тин-тин» – лёд, «уттут» – дерево, «уингей» – нет, «ай» – да, и большинство цифр до десяти, не претерпели никаких изменений. И коряки, и чукчи считают пятерками, а не десятками – особенность, которая заметна и в юконских языках на Аляске. Корякские числа от 1 до 10 следующие: «ыннэн» – один, «ныччек» – два, «ныёк» – три, «ныяк» – четыре, «мыллынэн» – пять, «ыннан мыллынэн» – пять-один, «ныяк мыллынэн» – пять-два, «ныёк мыллынэн» – пять-три, «коньгайчынкэн» – пять-четыре, «мынгыткэн» – десять.