Джордж Кеннан - Кочевая жизнь в Сибири

Около часу ночи мы услышали в отдалении лай собак и через несколько минут промчались по безмолвной деревне, остановившись перед домом русского купца Воробьёва, где мы уже жили прошлой осенью и где ожидали найти майора. Я соскочил с саней и, нащупав в темноте вход в комнату, вошёл и закричал: «Вставайте!» Кто-то вдруг поднялся с пола у моих ног и, схватив меня за руку, воскликнул странно знакомым голосом: «Кеннан, это ты?» Сбитый с толку, я мог только ответить: «Буш, это ты?». В этот момент в комнату вошёл заспанный мальчик с фонарем и с удивлением увидел, как человек в тяжёлых заиндевелых мехах, обнимает другого, одетого только в рубашку и панталоны.

Хорошее было время, когда майор, Буш, Макрей, Арнольд, Робинсон, Додд и я собирались в этом бревенчатом доме вокруг кипящего самовара, стоявшего на столе в центре комнаты, и обсуждали приключения и неудачи нашей первой арктической зимы. Кто-то из нас приехал с дальнего края Камчатки, кто-то с китайской границы, кто-то с Берингова пролива, и все мы встретились в ту ночь в Гижиге и поздравили себя и друг друга с успешным исследованием всего маршрута предполагаемой Российско-Американской телеграфной линии от Анадырского залива до Амура. Собравшиеся здесь члены различных отрядов за семь месяцев преодолели в общей сложности почти десять тысяч миль.

Результаты нашей зимней работы вкратце были таковы: Буш и Махуд, оставив нас с майором в Петропавловске, отправились в селение Николаевск в устье Амура и быстро приступили к разведке западного побережья Охотского моря. Они путешествовали с кочевыми тунгусами по лесистой местности между Николаевском и Аяном, на северных оленях по скалистым горам хребта Становой к югу от Охотска и, наконец, встретились с майором 22 февраля. Майор в одиночку исследовал всё северное побережье Охотского моря и посетил город Якутск, расположенный в шестистах верстах к западу от Охотска, в поисках рабочих и лошадей. Он выяснил возможность нанять тысячу якутских рабочих в селениях вдоль реки Лены из расчета шестьдесят долларов в год на каждого и купить там столько сибирских лошадей, сколько нам потребуется, по очень разумным ценам. Он определил маршрут линии от Гижиги до Охотска и руководил всей разведкой. Макрей и Арнольд исследовали почти всю область, лежащую к югу от Анадыря и вдоль нижнего течения реки Майн, и получили много ценных сведений о малоизвестном племени кочевых чукчей. Додд, Робинсон и я исследовали два пути из Гижиги в Анадырск и обнаружили последовательность рек с лесом на берегах, соединяющих Охотское море с Тихим океаном в районе Берингова пролива. Туземцы повсюду были миролюбивы и доброжелательны, и многие из них по пути следования линии уже были заняты заготовкой столбов. Местность, хотя и не была благоприятной для строительства телеграфной линии, не представляла никаких препятствий, которые нельзя было преодолены энергией и упорством. Когда мы вспоминали нашу зимнюю работу, мы чувствовали удовлетворение от того, что проект, в котором мы участвовали, если и не совсем легкий, то, по крайней мере, вполне осуществимый.

Последняя зимняя работа – Весенние цветы и птицы – Полярный день – Общественная жизнь в Гижиге – Странная болезнь – Летние дни и ночи – Новости из Америки.

Апрель и май, благодаря бо́льшей продолжительности светового дня и сравнительно мягкой погоде, наиболее благоприятны в Северо-Восточной Сибири для путешествий и работы на открытом воздухе, а поскольку суда компании не могли прибыть в Гижигу раньше начала июня, майор Абаза решил использовать это время с максимальной пользой. Поэтому, как только он немного оправился от усталости, то вместе с Бушем, Макреем и русским исправником отправился в Анадырск, намереваясь нанять там пятьдесят или шестьдесят туземных рабочих и немедленно приступить к строительству помещений для телеграфных станций, а также к изготовлению столбов и распределению их вдоль реки Анадырь. Мои собственные усилия в этом направлении из-за лени анадырцев не увенчались успехом; но была надежда, что благодаря присутствию исправника что-нибудь можно будет сделать.

Вернулся майор по самой последней зимней дороге в мае. Его экспедиция увенчалась полным успехом. Мистер Буш был назначен командующим Северным округом от Пенжины до Берингова пролива, и вместе с Макреем, Хардером и Смитом был оставлен в Анадырске на всё лето. Этому отряду было приказано, как только Анадырь вскроется, спуститься на лодках к её устью и ожидать там прибытия из Сан-Франциско судна компании с людьми и припасами. В их распоряжение было нанято пятьдесят туземных рабочих из Анадырска, Псолкина и Покорукова. Предполагалось, что к тому времени, когда с реки сойдёт лёд, они подготовят от шести до восьми станционных домов и несколько тысяч столбов, готовых к распределению на плотах между Анадырском и тихоокеанским побережьем. Сделав, таким образом, всё, что можно было сделать при ограниченных силах и средствах, имевшихся в его распоряжении, майор Абаза вернулся в Гижигу, чтобы дождаться прибытия из Америки обещанных судов с людьми, материалами и припасами для продолжения работ.

Сезон поездок на собачьих упряжках закончился, и так как в этой местности не было других средств передвижения, мы не могли рассчитывать ни на продолжение работы, ни на общение с нашими дальними отрядами в Анадырске и Охотске до прибытия наших судов. Поэтому мы сняли для себя небольшой домик с видом на долину Гижиги, обставили его как можно удобнее несколькими простыми деревянными стульями и столами, повесили наши карты и схемы на грубые бревенчатые стены, выставили в одном углу нашу маленькую библиотеку из двух книг – Шекспира и Нового Завета – и приготовились по крайней мере к месяцу роскошного безделья.

Сейчас июнь. Снег быстро исчезает под солнцем долгого светового дня, лёд на реке показывает явные признаки разрушения, кое-где на солнечных склонах холмов появились участки голой земли – всё предвещало скорое наступление короткого, но жаркого арктического лета. Зима в большинстве районов Северо-Восточной Сибири заканчивается в мае, и лето быстрыми шагами наступает по её удаляющимся следам, мгновенно покрывая травой и цветами землю, которая только что освободилось от снежного одеяла. Едва сойдет снег, как нежные восковые лепестки голубики и гроздья белых звездочек багульника появляются на мшистых равнинах; берёзы, ивы и ольха внезапно покрываются листвой, берега реки зеленеют мягким ковром травы, и тёплый неподвижный воздух наполняется трубными криками лебедей и гусей, большими треугольными стаями пролетающими с моря к дальнему северу. Через три недели как исчезнет снег вся природа облачается в летние одежды и радуется почти постоянному солнечному свету. Здесь нет, как у нас, долгой и влажной весны, нет постепенного, одного за другим, распускания почек и листьев. Растительность, которая восемь долгих месяцев томилась в ледяных оковах, внезапно разрывает путы и мощно и неодолимо вырывается в мир света и тепла. Нет больше никакой ночи, один день почти незаметно перетекает в следующий, лишь с коротким промежутком сумерек, в которых есть вся прохлада и покой ночи, но нет её темноты. Вы можете сидеть у открытого окна и читать до полуночи, вдыхая аромат цветов, который приносит прохладный ночной ветер, слушать журчание и плеск реки, и прослеживать движение скрытого от глаз солнца по розовому сиянию, который струится из-за синих гор на севере. Светло, как днём, и всё же вся природа спит, и таинственная тишина пронизывает небо и землю, как при солнечном затмении. Можно даже услышать слабый рёв прибоя на скалистом побережье в десяти милях отсюда. Время от времени овсянке в ольховых зарослях на берегу реки снится, что уже утро, и она разражается быстрой бессознательной трелью, но очнувшись, недоумённо попискивает, как будто не совсем уверена, утром уже это или ещё вечер, и должна ли она петь или снова заснуть. Наконец она, кажется, решает, что вечер, и всё снова замолкает, кроме журчания реки по каменистому дну и слабого рёва далёкого моря. Вскоре после часу ночи между похожими на облака вершинами далёких гор появляется сверкающий край солнца, внезапная вспышка золотого света озаряет зелёный росистый ландшафт, маленькая овсянка в ольховых зарослях торжествующе возобновляет свою незаконченную песню, утки, гуси и другие водоплавающие снова начинают свои нестройные крики на болотистых равнинах вдоль реки, и вся природа внезапно пробуждается к новому дню. Никакой ночи, казалось, и не было – но это уже другой день…